Страница 6 из 64
— Bonjour, мademoiselle***, — я улыбнулся, видя, как заиграли ямочки на щеках девочки. Видимо, она не ждала, что я отвечу.
— J’apprends le français et j’ai besoin de pratiquer****, — быстро проговорила она, а я только сейчас обратил внимание на то, что она одета не слишком богато.
— Je suis heureux de pouvoir vous aider*****, - я снова улыбнулся.
— Фике, Фике! — раздалось откуда-то из бурана.
— C’est l’heure d’aller******, - она скорчила гримаску, а я внезапно поддался порыву.
— Подожди, — даже не осознавая, что сказал это по-русски, я открыл дверь кареты, которая все еще стояла здесь, потому что впереди образовался небольшой затор. Вытащив коробку с солдатиками, протянул ее девочке. — Вот, держи, они тебе больше пригодятся. Продадите в случае чего. Они дорогие, а вы, я погляжу, небогаты. — Она растерянно улыбнулась и покачала головой, говоря тем самым, что не понимает меня. Я же еще настойчивей протянул коробку. — Ну же, держи.
— Фике! — тогда она взяла, наконец, проклятую коробку, от которой я просто мечтал избавиться в тот самый момент, когда взял ее в руки, сделала книксен, и побежала на зов.
Я же покачал головой. Какой непосредственный ребенок, и не побоялась же подойти… Черт, опять забыл, что я уже не стокилограммовый мужик, а хрупкий подросток, которого похоже не кормили никогда. Куда уж меня бояться. Ладно, это всего лишь эпизод возле таверны, который скоро забудется. Зато от этих дерьмовых солдатиков избавился и то хлеб.
Карета тронулась, и я едва не упал, потому что держался в это время за дверцу. Да черт бы вас всех подрал! Уроды! Что лень было назад посмотреть, чтобы не переехать кого-нибудь ненароком? Пихнув дверь, которая качнулась и захлопнулась, я обернулся к подошедшему ко мне Румбергу.
— Ваше высочество, извините за задержку, все комнаты были заняты, но сейчас одна семья съехала, и мы может пройти наверх.
— Румберг, — я тронул его за рукав. — Я хочу, чтобы ты сегодня оставался со мной. Хочу практиковать русский.
— Но, ваше высочество… — я покачал головой.
— Граф Дюкер, Румберг, ты сам забыл? — он не сдержался и сплюнул. Видимо Румберг не был слугой, и недавно переведен в эту должность. И это опять-таки хорошо.
— Конечно, ваша светлость, как я мог забыть? Господа Бергхольц и Брюммер будут недовольны.
— Мне все равно, — я равнодушно пожал плечами. — Пусть выразят недовольство в письменном виде. Я не хочу никого из них видеть, это понятно?
— Понятно, ваше… ваша светлость, — и Румберг очень серьезно кивнул головой. Похоже, я был прав, и отношение воспитателей к герцогу заметил даже слуга.
— Принеси еду в комнату и какую-нибудь книгу, если это вообще возможно.
— Хорошо, ваша светлость, я сделаю, как пожелаете, — он легко поклонился и резко выпрямился, глядя куда-то поверх моей головы. Я повернулся в направлении его взгляда и непроизвольно вздрогнул, ко мне широко шагая приближался Бергхольц.
— Пошли, — прошипел я, и показал пример, поворачиваясь к двери постоялого двора.
Румберга не пришлось просить дважды. Он быстро открыл передо мной дверь и вошел внутрь, пропустив меня вперед. Таверна никак не отличалась от той, в которой я проснулся. Те же покрытые непонятно чем столы, тот же острый запах гари, вперемешку с перегаром и застарелым потом. М-да, хорошо еще что у пацана желудок крепким оказался, не блюет от такого неповторимого аромата. Хотя, может быть, он просто привык. Вот чего я боялся куда больше, чем запахов, так это клопов, но что сделать в этой ситуации, я просто не знал.
В таверне было тепло. Но, начав отогреваться, я почувствовал, что меня затрясло. Вот только заболеть не хватало для полного счастья. Румберг тем временем вынырнул откуда-то сбоку и кивнул мне, приглашая проходить за собой.
Поднявшись наверх по шаткой скрипучей лестнице, я оказался в комнате, близнеце той, которая была до нее. Вот только эта комната оказалась чистой, а над кроватью присутствовал балдахин. Каждая ножка кровати стояла в плошке, заглянув в которые, я увидел воду. Ага, это должно уменьшить количество насекомых, вылезающих ночью, чтобы пожрать. Хорошо, может быть, я сумею выспаться. Меня снова пробила дрожь. Надо что-то делать.
— Румберг, вот что, принеси большой таз и кипяток, а еще горячий пунш. Я замерз, мне нужно согреться, — отдал я распоряжение вошедшему следом слуге.
— Пунш, это можно понять. Но таз? И кипяток? — он удивленно уставился на меня.
— У меня ноги как лед, я хочу их в горячую воду засунуть, чтобы согреть. Да воды простой не забудь, чтобы не совсем уже в кипяток пятки совать. И поесть что-нибудь, — в ответ на этот приказ живот протестующе забурлил.
— Вы стали лучше говорить по-русски, ваше… ваша светлость. Вы практиковались? — Румберг наморщил лоб, пытаясь понять, как так произошло.
— Ага, в карете. Мне же надо было что-то делать, когда я там один сидел, — я дрожащими руками пытался расстегнуть проклятую пуговицу на плаще.
— Это очень, очень похвально, — одобрительно кивнул Румберг.
— Я знаю, — пробормотав, я поднял на него взгляд. — Что мне нужно сделать, чтобы ты уже пошел выполнять приказ?
— Конечно, ваша светлость, уже бегу, — и он открыл дверь, столкнувшись с Корфом. — Ваша светлость, а барона Корфа вы тоже не хотите видеть?
— Барона Корфа, говоришь? — я задумался. По тому разговору было в принципе ясно, что этот самый Корф, скорее всего, и был за мной послан. Потому что он постоянно обращался к Бергхольцу по любому поводу, если это касалось меня, так что, к моим воспитателям он отношения точно не имеет. Только вот надо ли ему показывать, что я понимаю русский язык и лишить себя тем самым уникальной возможности подслушивать, что они говорят? А, с другой стороны, Румберг меня только что сдал, обращаясь как раз-таки на великом и могучем. Ну тут все ясно, мышцы, рост, ума бы побольше кто отсыпал. А, с другой стороны откуда-то он все-таки выучил русский. Значит, не такой уж и тупой. И мне край надо с кем-то поговорить. Чтобы хотя бы иметь представление о том, что вообще вокруг происходит. — Ладно, пускай зайдет. Но только один. Остальных я видеть не желаю.
Корф зашел, настороженно оглядываясь по сторонам. Невысокий, склонный к полноте, еще в общем-то нестарый мужчина смотрел на меня настороженно.
— Ваше высочество… — проговорил он по-русски, когда дверь за его спиной закрылась. — Вы не говорили…
— Ваша светлость, — перебил я его. Сейчас, когда я прислушался к себе, то понял, что произношу слова действительно с тяжелым немецким акцентом: рубяще, акцентируясь на рычащих звуках. Сейчас пойдет, а потом надо все-таки исправлять, не хочу, чтобы меня за немчуру постоянно подписывали. — Я граф Дюкер, вы не забыли?
— Да-да, граф, извините, — Корф протер лоб платком и, не дожидаясь моего приглашения, опустился на стул. Я невольно нахмурился и сложил руки на груди, но ничего не сказал. Кто его знает, может быть барон вполне может перед герцогом рассиживаться. — Вы не говорили, что практикуете русский язык, хотя того же Румберга я к вам приставил, потому что ему довелось служить в Российской империи, и он вполне может с вами говорить на этом необычайно сложном языке…
— Бросьте, барон, — я снова принялся расстегивать плащ, и на этот раз мне это удалось. Аккуратно повесив плащ на спинку стула, я швырнул треуголку на стол, и Корф, проследив за ее полетом перевел взгляд на мои волосы, не покрытые париком, невольно приподнял брови, но никак не прокомментировал то, что увидел. — Вы сейчас начали блеять что-то только потому, что внезапно осознали одну вещь, я прекрасно понимал все это время, как вы злословите обо мне, но ничего, я не в обиде. Буду. И даже тетке не расскажу, если вы меня хорошо об этом попросите. И о том, как вы о ней довольно-таки неуважительно отзывались, и про незаконно свергнутого императора…