Страница 57 из 64
— Тогда, приступим, зачем терять время? — и Ботта направился к Бецкому, по какой-то причине принявший того за местного распорядителя. Внезапно он остановился. — А где музыканты? Чтобы помочь вам лучше освоить трудные па, необходима музыка!
— Ну конечно же, музыканты, — я хлопнул себя по лбу. — И как я мог забыть? И что делать? умеет кто-нибудь играть… хоть на чем-нибудь?
— Я умею играть на клавесине, ваше высочество, — Аня сделала книксен. — Вот только инструмент находится в музыкальной комнате…
— Я понимаю, Анна Алексеевна, что вы полны всяческих достоинств, и прекрасно обучены, а также я понимаю, насколько сильно повезет вашему будущему избраннику, вот только ее величество позволила мне увезти из Кремля одну фрейлину, — я поднял вверх указательный палец. — И танцевать вон с Сафоновым в отсутствии партнерши я не собираюсь, в то время, как вы будете играть, безусловно волшебно, я даже спорить об этом не буду. К тому же у меня есть весьма одаренный егерь, который даже меня как-то пытался обучить игре на скрипке. Правда, у меня ничего не вышло, но он-то от этого не разучился сам играть. Румберг, — я повернулся к уже вернувшемуся слуге. — Приведи сюда Бастиана, и пускай он захватит с собой скрипку. Нам нужен аккомпанемент.
Румберг кинул и сразу же вышел из залы, а мы принялись ждать, во внезапно наступившей тишине. Почему-то никто не стремился эту тишину прерывать, только Криббе кидал время от времени на меня напряженные взгляды, но все это время предпочитал оставаться в стороне, подпирая спиной колонну, скрестив при этом руки на груди. Он был единственный, кроме меня, из оставшихся в зале, кто был посвящен в детали происходящего, и был категорически против, говоря что-то про вероятную угрозу моей жизни, когда мы обсуждали план с Суворовым. Не то, чтобы Василий Иванович был «за», но я предложил весьма простой план без всяких наворотов, да и Турок клятвенно пообещал помочь. Так как последнее слово оказалось все же за мной, то сейчас Гюнтер стоял, хмуро осматриваясь по сторонам и всем своим видом выражая недовольство. А вот, между прочим, когда я притащил Турка обратно во дворец, заявив, что он согласился поработать на меня в течение пяти лет, чтобы отслужить и не попасть на каторгу за свои художества, Криббе ни слова не сказал. Точнее, сказал, что ничего плохого в этом нет, и что вор может в хозяйстве пригодиться.
Румберг вернулся довольно быстро, волоча за шиворот довольно бледного Бастиана, в руках которого была скрипка. Вид у обоих был довольно потрепанный, видимо, наш скрипач сильно не хотел идти сюда, но пришлось подчиниться грубой силе, которой Румберг не преминул воспользоваться, чтобы выполнить мое поручение в полной мере.
— Вам повезло, ваше высочество, — хмыкнул Ботта, указывая на Румберга. — Очень сложно в наше время найти столь преданного слугу.
— Да, вы правы, господин посол, невероятно сложно. Я бы даже сказал, что это практически невозможно сделать, — я смотрел на Румберга и мне стало почему-то тошно. Как же хорошо я жил когда-то: все было легко и просто, никаких тебе интриг, никаких заговоров, разве что забег по бабам, да еще и в надежде, что они никогда не узнают о существовании друг друга. А вот надо же, сейчас тошнит и от себя того, и от теперешней ситуации в целом. Чем-то они, эти ситуации были похожи, а может быть я просто их так воспринимаю. Мотнув головой, прогоняя неуместные сейчас мысли я повернулся к австрийцу.
— Ну вот, господин Ботта, музыкой нас сейчас обеспечат. Вы только скажите, какой танец мы будем разучивать?
— Менуэт, разумеется, — Ботта покосился на юную фрейлину, единственную девушку на этом своеобразном уроке. — Бал будет открывать менуэт, и вы, ваше высочество, вместе с ее величеством будете первой парой и некоторое время единственной, лишь спустя некоторое время к вам присоединятся другие гости. Ее величество прекрасно танцует менуэт, я редко видел такую грацию, такую плавность и одновременно точность движений. От партнера ее величества будет требоваться ей соответствовать и не приведи Господь не сбиться с такта.
— Конечно, особенно меня будет угнетать, если я все-таки собьюсь, — я устал улыбаться, и уже даже не пытался выглядеть приветливым. Пускай думает, что это я нервничаю из-за того, что несоответствую тетушке, которую с самого раннего детства только и делали, что этому проклятому менуэту учили. Правда, если я все-таки сумею договориться с портным и эпатирую публику, явившись в чем-нибудь не настолько громоздком, как мой праздничный камзол, то у меня резко появится определенное преимущество перед другими представителями мужского пола, хотя бы из-за того, что я более свободно двигаться смогу. Самое главное, что любые выходки я пока могу списать на возраст, и почему бы не воспользоваться этим для продвижения некоторых своих идей? — Бастиан, долго ты будешь стоять как столб? Давай, играй уже! Ты же слышал, что господин Ботта сказал, первым танцем пойдет менуэт…
Дальнейшее сложно было предугадать. Если честно, я даже не думал, что может произойти нечто подобное, поэтому не сумел вовремя среагировать.
Бастиан все это время смотрел на меня затравленным взглядом, и не успел я договорить, как егерь швырнул скрипку прямо в меня и бросился бежать к выходу из зала. Я легко увернулся от летящего в меня музыкального инструмента, глядя в спину убегающего Бастиана с изумлением. Он что совсем идиот? Куда, интересно, собрался, если с той стороны дверей стоят гвардейцы, которых тетя все-таки прислала. Правда не полк, но полноценную роту — это точно. Но до дверей Бастиан даже не добежал, потому что из-за колонны вышел Криббе и ловко поставил бегущему егерю подножку. Нелепо взмахнув руками, стараясь удержать равновесие, Бастиан рухнул на пол.
— Ты что же, Бастиан, совсем с ума сошел? Что это за представление? — я шагнул к нему, но егерь, которому Криббе не давал подняться с пола, завернул голову и прошипел.
— Я не знаю, что случилось в Берлине, но, когда вы вернулись с музыкального вечера его величества Фридриха, вы изменили всем своим надеждам и чаяниям. Вы выгнали истинных немцев из своего окружения, ваше высочество, и больше не хотели даже слышать о короле Фридрихе, а ведь еще накануне он был вашим героем!
— И поэтому ты решил меня предать? — смотрел на него сверху вниз. — Только потому что я перестал восхищаться этим извращенным гномом? Уволь меня от этого, и считай, что я просто прозрел. — Я говорил медленно и пафосно, думая про себя, что этот идиот сейчас все испортит.
— Ваше высочество, что происходит? — Ботта задал вопрос, и я был вынужден обернуться в его сторону. И вот что отвечать? У меня, почему-то не был заготовлен ответ на этот случай, почему-то я считал Бастиана более выдержанным.
— Да ничего особенного, господин посол, просто егерь Бастиан внезапно разочаровался во мне, как я разочаровался в свое время ф короле Фридрихе, только и всего.
— А вы разочаровались во Фридрихе? — Ботта искренне удивился. Видимо, герцог был очень плотно подсажен на обожание своего кумира, и это обожание постоянно подогревалось уже здесь в России. Интересно, какую роль в культивировании такой болезненной и нелепой любви герцога к королю, который его ни в хер не ставил, играл сам Ботта? Хотя, нет, не интересно, потому что это уже не актуально.
— А какое это имеет значение, господин посол? — я слегка наклонил голову. Жест был не мой, он принадлежал герцогу. Судя по тому, что почти на всех портретах его знаменитый дед слегка наклонял голову набок, это было их семейной фишкой, с которой я бороться не собирался, все-таки мой титул Внука Петра Великого должен быть хоть чем-то обеспечен.