Страница 2 из 7
Профессор жил в частном доме в поселке, который относительно недавно был присоединен к городу. Я ожидала увидеть скромное жилище, ведь преподавательская зарплата не так уж и высока, но передо мной оказался добротный особнячок, бельэтаж которого нескромно выглядывал из-за высокого кирпичного забора. Я даже достала листок с адресом и еще раз взглянула на него, чтобы убедиться, что ничего не перепутала. Ошибки не было.
Надавливая кнопку звонка, я готова была услышать грозный лай собак, так как в фильмах домовладения, подобные драгомировскому, обычно охраняются целой сворой. Но никто на меня не загавкал и не зарычал. Услышала я только голос профессора из домофона. Он сказал, что я могу войти. Прозвучал сигнал открытия замка, и я толкнула калитку, проникая внутрь.
Дверь дома распахнулась, как только я к ней подошла. Несмотря на то, что был апрель, и отопление отключили совсем недавно, Игорь Александрович был в шортах и шлепках, больше на нем ничего не было, так что я могла вдоволь любоваться его торсом. Только я этого не хотела. Не потому, что он был малопривлекательным, а как раз наоборот. Профессор выглядел как мачо с обложки журнала, и я опасалась, что разглядывание его тела может вызвать во мне к нему неправильный интерес. У меня был жених, и изменять ему я не собиралась, да и разум мне говорил, что вступать в интимные отношения с преподавателем – так себе идейка.
– Привет, Синицына. Ты мастерица преподносить сюрпризы.
– Здравствуйте. Какие еще сюрпризы? – я недоумевала.
– Вовремя пришла.
– Но только если Вы не оденетесь, то уйду.
– Так я ж одет.
– Не полностью.
– Не капризничай, Елизавета, – продемонстрировал Игорь Александрович знание моего имени. – Я даже не в трусах тебя встретил, а специально шорты надел.
– Все равно вы меня смущаете. Без майки неприлично гостей встречать, – заметила я, тем не менее проходя в распахнутую дверь, которая тут же за мной захлопнулась на замок.
– Не строй из себя целку, – грубо парировал профессор. – Я видел, как ты со своим херувимчиком в коридоре целовалась, бесцеремонно хватая его за причинное место. Ты мне скажи: в постели он такой же инфантильный, как и на лекциях?
Почему-то то, что профессор нелестно отозвался о моем женихе, назвав его херувимчиком, меня задело больше, чем первая часть выказывания преподавателя.
– Вы полагаете, это остроумно – назвать кого-то херувимчиком из-за того, что его фамилия Херувимов? – поинтересовалась я. И добавила: – Вообще-то, он мой жених, так что наши поцелуи не могут служить свидетельством моей испорченности.
– Раздевайся, вешалка справа, – сказал Драгомиров, даже не подумав о том, чтобы помочь мне снять плащ. Сам он так и остался в шортах и с голым торсом.
Я повесила плащ и шарфик, прошла в дом.
– Свитер тоже снимай, – обнаглел профессор.
– Игорь Александрович! – возмутилась я. – Вы ж сказали, что не для интима меня зовете, а то бы я не пришла.
– Да я не говорю, что для интима. Просто у меня тепло, запаришься в свитере.
Точно, в профессорском доме было жарко, как в преисподней. Вероятно, дом отапливался АГВ, и Драгомиров почему-то не спешил его отключать.
– Не могу свитер снять, под ним у меня ничего нет, кроме бюстгальтера, – пояснила я, с огорчением подумав, что придется мучиться от духоты.
– Я тебе сорочку дам, чистую.
– Я не надену чужое белье, даже чистое. Вы что, с ума сошли?
– Я не про белье, а про мужскую рубашку. Держи! – Игорь Александрович снял с висящих на ручке шкафа плечиков сорочку и бросил ее мне. Я машинально поймала.
– Буду ждать тебя внизу. Как переоденешься – спускайся, – профессор исчез за дверью, ведущей куда-то вправо.
Я подумала, что в сложившихся обстоятельствах разумно принять предложение профессора, и переоделась.
За дверью была лестница, ведущая вниз. Я спустилась по ней и обалдела. Я, конечно, не знала, как должна выглядеть современная частная лаборатория, но драгомировская меня впечатлила. Здесь было много всяких мониторов и каких-то непонятных приборов, вдоль стен тянулись жгуты проводов, мигали какие-то индикаторы. Было такое впечатление, будто я попала на съемки фантастического фильма.
Профессор усадил меня в кресло и сказал, что для чистоты эксперимента необходимо завязать глаза. Я согласилась. После этого Игорь Александрович сказал, что мне нужно будет всего лишь угадывать, какая картинка у него на мониторе: красный прямоугольник или зеленый круг. Этот эксперимент показался мне презабавным, и я, не удержавшись, хмыкнула.
– Прошу серьезно подойти к своим обязанностям, – в голосе профессора прозвучала обида. – И угадывай старательно, сосредоточься. Это тебе в жизни еще пригодится.
Я не могла представить себе, как мне может пригодиться умение угадывать картинки, но на поверку Мориарти оказался прав, и позже я пожалела, что недостаточно хорошо старалась выполнять его поручения во время наших экспериментов.
Сначала я угадывала картинки просто так, потом – в каком-то шлеме. Затем профессор сказал, что должен проверить, насколько точнее передаются визуальные образы при тактильном контакте, и положил руку мне на колено. Оно было голым, точнее, в тонких колготках, но мне пришлось терпеть это маленькое сексуальное посягательство, так как Игорь Александрович ведь пояснил, что это нужно для науки, а не для возбуждения. Но тело мое, вероятно, чего-то недопоняло, так как отозвалось на прикосновение горячей мужской руки так, как будто это была любовная прелюдия: оно напряглось, а дыхание участилось, сердце ускорилось. Я очень надеялась, что Игорь Александрович не заметит этого, но он не только заметил, но даже сконцентрировал на этом внимание:
– Я тоже хочу тебя, Елизавета, но сейчас не время думать о любви. Возбуждение мешает чистоте эксперимента.
Я вспыхнула, но вовремя сообразила, что продолжать разговор на эту щекотливую тему не в моих интересах, поэтому промолчала.
– Попробуем другой вид тактильного контакта, – сказал Игорь Александрович спустя некоторое время. Он обошел меня, встав сзади, и положил мне руки на плечи. Меня тут же обдало жаркой волной.
«Господи, хоть бы он промолчал!» – подумала я. Похоже, моя мольба на небесах была услышана, так как на этот раз Драгомиров иронизировать по поводу моих плотских желаний не стал.
– Теперь я тебе буду показывать игральные карты, а тебе нужно угадать цвет масти, – поменял он задание минут через десять или пятнадцать. И снова я угадывала просто так, в шлеме, с ладонью Драгомирова на коленях и с его руками на своих плечах.
– Надо бы, конечно, попробовать передать мысленно образы через поцелуй, – многообещающе заметил профессор, снимая с моих глаз повязку, – но этим мы займемся как-нибудь в другой раз. Ты, кажется, устала.
– Еще как устала, – пожаловалась я, мысленно моля Бога о том, чтобы Мориарти забыл про свое «обещание». Но мечтала я об этом, как показало время, напрасно.
В следующий раз, зная, как жарко у Драгомирова, я пришла к нему в блузке. Ничего страшного при предыдущем его посещении со мной не произошло. Да, были намеки, прикосновения, но не более того. Взять меня силой или склонить к интимной близости профессор не пытался. Второй визит не должен был пугать меня так же сильно, как первый. Однако чем я ближе подходила к его дому, тем сильнее меня охватывала тревога, источник которой мне никак не удавалось обнаружить.
Ворота и входная дверь были не заперты, но я позвонила. Профессор не ответил, и моя тревога нашла недостающий объект. Я стала волноваться за профессора. Выглядел он, конечно, здорово и спортивно, но все же ему под пятьдесят. Вдруг, сердце прихватило? Не задумываясь о том, что первой обнаружить труп преподавателя – то еще счастье, я распахнула ворота и побежала к дому, ворвалась в него. Влетев в коридор, запыхавшись, остановилась и замерла. Профессор сидел перед телевизором и смотрел какой-то допотопный ужастик. На труп он похож не был, на больного тоже.