Подчинись нам

Не человек. Но и не мучнистый.

Смуглый, с сероватым оттенком кожи, седыми длинными волосами и металлическо-голубым цветом глаз. И в них полностью преобладает радужка, рассечённая вертикальным зрачком. А ещё я замечаю удлинённые уши и чёрный узор на шее и висках.

Кажется, это сородич моего хозяина. Наверное, они не все белые.

Молча осмотрев меня, мужчина принимается что-то нажимать на крышке моего гробика. Там высвечиваются странные схемы и символы. Мигают огоньки. Наверное, это что-то наподобие мед-капсул, о которых пишут в фантастических романах.

В подтверждение моих мыслей, эта прозрачная штука с тихим шелестом отъезжает.

— Как вы чувствуете себя, ия? — нейтральным тоном интересуется седой.

— Вроде бы неплохо. Но не могу пошевелиться, — отвечаю я тихо и сипло.

— Это временно. Мне прежде не доводилось иметь дело с вашей расой, и возникли некоторые трудности с расчётом параметров лечения. В результате ваш организм неравномерно выходит из лечебного стазиса, хотя к вам уже вернулось сознание.

Воодушевлённая тем, что со мной нормально разговаривают и отвечают на вопросы, я несмело улыбаюсь.

— А когда это пройдёт?

— Сложно ответить точно. Но к тому моменту, как на корабль вернётся высокочтимый ри-одо А-атон, уверен, вы уже сможете полноценно двигаться.

Это он о моём беловолосом хозяине? Его нет на этом… корабле? А когда вернётся? Через час? Два? Сутки? Как мне понять, сколько ещё бревном валяться?

Выдохнув, зажмуриваюсь, пытаясь успокоиться. Всё в порядке. Я жива. Меня забрали и вылечили. Значит, во мне по-прежнему заинтересованы. И, возможно, беловолосый прямо сейчас занят выполнением его части сделки. Возможно, он ищет Соню. Ведь может такое быть? Может. Нужно взять себя в руки и спокойно ждать.

А ещё… нужно постараться морально настроиться на то, что теперь я рабыня. Собственность высокочтимого ри-одо. И обещала быть покорной. Такова моя цена за спасение Сони.

Нужно принять это. Для себя. Принять то, что себе я больше не принадлежу. Что мне могут отдать любой приказ, и я должна подчиниться. И сделать. Даже умереть… даже… всё, что ему захочется от меня.

Это страшно. Но у меня нет другого выхода. Это залог Сониной жизни. Значит, я смогу.

Поколдовав что-то надо мной, сделав пару почти безболезненных инъекций, седоволосый вскоре уходит, оставляя меня одну. Но хоть крышку гроба обратно не поднимает.

И мне остаётся только лежать. Смотреть в потолок. Периодически пробовать шевелить конечностями, отмечая, что этот лечебный стазис действительно проходит. Размышлять о том, что меня теперь ждёт. И снова ждать. Бесконечно долго.

Глава 7

Седоволосый доктор не соврал. Способность двигаться и вправду вскоре ко мне вернулась. А вместе с ней вернулись и физиологические нужды.

Первым делом мне страшно захотелось пить. Потом есть.

А потом и всё остальное. Причём настолько, что сил лежать и терпеть больше никаких не было. Пришлось набираться смелости и пытаться встать, хоть никаких распоряжений по этому поводу мне и не отдавали.

Стоило мне подняться и сесть в своей капсуле, опираясь на дрожащие руки и осматривая очередное стерильно-белое помещение, как дверь напротив с тихим шелестом открылась. На пороге снова возник седоволосый док. Его холодный внимательный взгляд сразу же сосредоточился на мне. Абсолютно непроницаемый.

Я даже на миг испугалась, что меня сейчас заставят лечь обратно. Но мужчина с невозмутимым видом прошествовал к моей капсуле. Отсоединил от рук какие-то липучие датчики. Взял на столе рядом стопку каких-то вещей и невозмутимо вручил мне.

Одежда. Это одежда.

От радости и облегчения у меня даже слёзы на глазах выступили.

— Гигиеническая комната там, — кивнул на ещё одну дверь позади меня. — Советую поспешить. Мне сообщили, что ри-одо А-атон уже возвращается на корабль.

Более веского аргумента невозможно придумать. По крайней мере, для меня. Я понятия не имею, чего ждать от… моего хозяина. Но точно луше быть в как можно более нормальном состоянии.

Поэтому я действительно поспешила последовать совету седоволосого. Правда для начала пришлось неуклюже спрыгнуть на землю, чуть не упав. Эти капсулы явно не рассчитаны на кого-то моего роста. Лишь с горем пополам избежав нового позора, я смогла последовать за доктором и выслушать краткий инструктаж о том, что и как работает в этой самой гигиенической комнате.

В какой-то момент я заметила, что мужчина очень старается ко мне лишний раз не притрагиваться. И держит дистанцию. Вежливую, или брезгующую, я так и не поняла. Но понадеялась, что первое. Ри-одо меня же трогал руками. И даже нёс.

И вот, я наконец справилась со своими нуждами и выстояла необходимое время в специальной очищающей кабинке. От очередной порции излучения кожа стала до скрипа чистой, а волосы до треска наэлектризованными. После, надела лаконичную закрытую тунику до середины бедра из мягкой белой ткани и серые эластичные штаны. Вот даже не думала, что способна так радоваться обыкновенной одежде.

И теперь я по стеночке возвращаюсь в мед-отсек.

Холодный пол неприятно холодит босые ступни, но обуви мне не выдали. В голове крутятся мысли о том, что надо еды попросить. И чего-нибудь попить. После очистительной кабинки жажда стала ещё нестерпимей.

Но стоит мне ступить через порог, как я забываю обо всём.

Вижу, как открывается дверь. Выхватываю взглядом высокий силуэт ри-одо в дверном проёме… И прикипаю глазами к тоненькой, как тростинка, фигурке Сони рядом с ним. На плече моей бледной перепуганной племяшки клешнёй сомкнуты белые пальцы моего хозяина.

Я иду к ней, шатаясь, как пьяная. Не видя ничего, кроме личика с расширяющимися от удивления глазами. Чувствуя, как неистово и почти больно грохочет сердце в груди, стоит комом в горле, шумит прибоем в ушах, перекрывая все остальные звуки.

— Лина! — вскрикивает племяшка, дёргаясь из рук ри-одо. И тот отпускает.

Мы встречаемся на полпути. Она налетает на меня вихрем оглушающей радости, сокрушительного облегчения, сбивающего с ног счастья. Боже, у меня получилось. Она со мной. Со мной.

— Маленькая моя, хорошая, всё хорошо. Всё хорошо, — плача, я целую рыжую макушку. Глажу вздрагивающие от рыданий плечи.

— Лина, я так боялась. Эта синяя тётка сказала мне, что я после обучения стану подарком её сыну. Что я рабыня и должна делать всё, что мне скажут. Что я должна забыть своё прошлое. Что должна перестать плакать. И так смотрела на меня. Как на вещь. Страшно. И я не знала, что с тобой. Никто не говорил мне.

— Тш-ш-ш, она больше тебя не тронет, — бормочу, закрывая глаза. — Всё будет хорошо. Всё будет хорошо.

— Ты не можешь этого знать, Лина! Не обманывай меня больше! — всхлипывает Соня. И её слова обжигают мою душу леденящим холодом. — Не обманывай меня! Пожалуйста!

Она плачет в моих руках так горько. Так безысходно. А я… действительно не знаю, что будет дальше.

Она права. Я её уже один раз обманула. Не защитила. И сейчас не могу. Я никто в этом безумном мире. Рабыня.

Рабыня беловолосого. Это он забрал Соню у синей покупательницы. Это он привёл её ко мне. И это он может сделать что угодно не только со мной. Но и с ней теперь.

Распахнув глаза, поднимаю взгляд.

Мужчина стоит, заложив руки за спину. Наблюдает за нами с холодным исследовательским интересом. И от этого выражения чёрных глаз мороз бежит по коже.

Замечает мой взгляд. И криво усмехается. Выжидающе так.

Он ждёт… чего? Не знаю. Я не умею быть чьей-либо рабыней.

Но я должна, как минимум, поблагодарить его. И как-то узнать… что дальше?

Отстранив Соню, я обхожу её, идя теперь к нему. И оказывается, что это совершенно несложно. Трудно выразить словами ту благодарность, которую я сейчас испытываю. Передать это просто невозможно. Как и тот страх, который меня гложет.

Останавливаюсь в паре шагов, растерявшись на миг. Складываю руки на груди. Вглядываясь в его лицо в поисках подсказок. Ри-одо прищуривается, а потом указывает взглядом на пол перед собой.