Страница 38 из 83
— Потому что у него сейчас важный карьерный этап, от которого зависит не только его будущее, но и всех нас, — она развела руки по сторонам.
— Но я-то тут при чём? Пусть работает, я не лезу в его дела.
Морозова фыркнула, покачав головой.
— А он ещё утверждает, что ты умная.
И вновь это дурацкое желание разреветься, словно я стояла перед отчимом, который с пеной у рта доказывал, что в жизни от меня не будет толка. Но я никогда не позволяла себе проявлять слабость перед ним, а перед Морозовой — тем более.
— Это возрастное? Желание всех поучать. Или же природная стервозность? — огрызнулась, натягивая на себя свою самую боевую улыбку.
Но Регина, как ни странно, не обиделась, лишь опять рассмеялась.
— А ты, оказывается, умеешь зубки показывать, да? — съехидничала она. — Ладно, поясню. Можешь считать, что ты мне нравишься. Нет, правда. Есть в тебе что-то такое… пробивное, — и, сделав глубокий вдох, она начала свой рассказ: — Не так давно Игорь пережил достаточно драматичный период своей жизни и чуть не потерял всё.
Открыла рот, чтобы спросить о случившемся, но Регина покачала головой.
— Без подробностей, это не мои тайны. Если он захочет, сам расскажет. Но те события оставили на нём достаточно яркий отпечаток, и, поверь мне, меньше всего он сейчас нуждается в новой привязанности.
— Вам не кажется, что это не вам решать?
— Не кажется. Так уж устроены люди. Каждый печётся о себе. Так вот, мне совсем не улыбается с твоей подачи начинать разгребать дерьмо, в которое вы обязательно вляпаетесь.
— Тогда при чём тут презентация?
— Потому что хоть кто-то должен преподать тебе урок. В этой жизни всё бывает далеко не так, как нам хотелось бы. И лучше тебе об этом расскажу я, чем кто-то другой. У всего есть цена, и ты сегодня заплатила свою, за то, что не услышала меня с первого раза.
Она кинула быстрый взгляд на наручные часы и, кивнув головой, заключила:
— Ну всё, мне пора, и так слишком много времени потратила на тебя. Надеюсь, что хотя бы в этот раз до тебя что-нибудь да дойдёт.
И резко развернувшись на каблуках, уверенной походкой зашагала к лифтам, а я так и осталась стоять на месте, провожая её своим раздосадованным взглядом.
***
Домой я ушла в положенное время, минута в минуту. И если поначалу порывалась сбежать из офиса ещё в обед, то потом, справившись с первыми приступами обиды и гнева, решила держаться до последнего, назло Регине, Игорю и самой себе.
То, что никакая стажировка мне не грозит, я поняла практически сразу, стоило створкам лифта закрыться за Морозовой. Принять это было не просто, но во мне уже проснулся какой-то принципиальный азарт, из серии: «Я прекрасно справлюсь без всех вас...»
Общага встретила меня шумной толпой у входа, и уже через полчаса, переодевшись в шорты и майку, попутно поклявшись себе больше никогда и ни за что не брать чужую одежду, я оказалась в компании знакомых ребят с факультета. Мы расположились в соседнем дворе, сдвинув лавки и забравшись на них с ногами, пили пиво и горланили песни под гитару.
О сегодняшнем дне я старалась не думать, проникаясь бурной студенческой атмосферой, из которой в последнее время успела выпасть. Дешёвое пиво лилось рекой, скабрезные шутки поражали наш нетрезвый ум своей оригинальностью, тёплая летняя ночь манила своей свободой, и жизнь больше не казалась такой несправедливой.
Жители близлежащих домов не особо жаловали нас — студенческую братию, — уж больно много поводов мы давали им для этого. Поэтому возвращаться в общагу нам пришлось раньше, чем того требовала душа. На одном из балконов старой панельной многоэтажки материализовалась дородная женщина среднего возраста, истеричными криками пригрозившая нам вызовом милиции.
Покидать насиженное место никому не хотелось, но после того, как к женщине присоединилась группа поддержки, мы подхватили бутылки, гитару, нехитрую закуску (чипсы-сухарики) и отправились в сторону общежития, громко матерясь и передразнивая местных жителей. Молодость в девятнадцать лет порой бывает более чем бестолковой.
Я шла рядом с Витькой Турчановым, неслучившимся ухажёром из какой-то прошлой жизни. Он накинул мне на плечи свою джинсовку: несмотря на адскую жару последних недель, ночи уже становились прохладными.
— Тебя в последнее время совсем не видно, — посетовал приятель.
— Да так… дела были.
— А мы уже подумали, что у тебя кто-то появился.
— С чего такое заключение? — изогнула я бровь.
Витя замялся, после чего пожал плечами.
— Не знаю, слухи ходят.
— Врут всё твои слухи.
Посвящать его в свои дела в принципе не собиралась, а в свете последних событий вероятность того, что я говорила чистейшую правду, более чем велика.
— Даже так? — не стал скрывать своей радости Витя. — Тогда, может быть, как-нибудь сходим в кино?
Мы как раз заходили на территорию общаги через калитку металлического забора. Предложение Турчанова удивило, особенно если учитывать тот двусмысленный подтекст, что он вкладывал в свои слова. Я даже растерялась, уверенная в том, что весь романтик между нами сдулся ещё на втором курсе, после какого-то не совсем удачного свидания.
Остановилась, поправив на плечах его джинсовку, от которой резко пахло табаком и мужским дезодорантом. Витька тоже остановился, развернувшись ко мне лицом.
— Да ладно тебе, — усмехнулся он. — Это всего лишь кино. Давно ведь не виделись.
— Давно, — согласилась, размышляя о том, что, по сути, ничего мне не мешало принять его предложение, да и развеяться для разнообразия было неплохо. Вот только язык упорно не желал произносить нужные слова. Вместо меня это сделал другой человек, появившийся откуда-то из темноты.
— И ещё столько же не увидитесь, — до невозможного самоуверенно заявил Ключевский, подходя ко мне со спины и по-хозяйски положив ладони на мои плечи.
При этом видеть лицо Игоря я не видела, зато вот бедный Витька помрачнел на глазах.
— Мужик, — процедил он сквозь зубы, — шёл бы ты отсюда.
— Легко, — весело отозвался Игорь Валерьевич и ловким движением сорвал с моих плеч турчиновскую джинсовку, бросив её моему сокурснику. — Только курточку забери.
Я же, опешившая от происходящего, попыталась ломануться в сторону, но была перехвачена всё тем же Ключевским, который всё с тем же весельем заметил:
— Штирлиц, ты опять направление перепутал.
И, не дожидаясь, когда я начну возмущаться, настойчиво обнял меня за талию и повёл подальше от офигевшего Витьки.
Не желая устраивать скандал прилюдно, я не стала сопротивляться действиям Игоря и послушно дошла с ним до парковки. Как только приятели остались вдалеке, скинула мужскую руку со своей талии, одарив Ключевского выразительным взглядом, постаравшись передать всё, что о нём думала. Но он не проникся, лишь растянул губы в снисходительной улыбке — наглости этим вечером ему было не занимать.
Возле знакомого автомобиля, дверь которого показным жестом распахнули прямо передо мной, я заартачилась и демонстративно присела на край капота, скрестив руки на груди.
И опять-таки его это не впечатлило, тяжко вздохнув, Игорь захлопнул дверь машины и сел рядом со мной.
Молчали.
На улице уже давно наступила ночь, но мы стояли прямо в свете фонаря, поэтому проблем с видимостью у нас не было.
— Регина не имела права вмешиваться, — наконец-то начал Ключевский.
Фыркнула.
— Скажи мне то, чего я не знаю.
Реплика прозвучала стервозно, против воли выдавая степень моей обиды. На самом деле я в тайне надеялась, что Игоря заденет тон и он сам решит уйти, окончательно расставив все точки между нами. Но он, напротив, неожиданно стянул с себя пиджак и накинул его мне на плечи. В отличие от Витиной джинсовки от пиджака пахло чем-то родным, порождая нелепое желание потереться носом о ворот.
— У неё своеобразная манера заботиться об окружающих.
— Заботиться?! — обалдела я. — Боюсь представить, что тогда в её представлении враждовать.