Страница 19 из 83
— Что у тебя сегодня случилось, раз тебе вдруг понадобилась я?
— А у тебя? — легко отзеркалил вопрос Ключевский. Сейчас, развалившись на траве, он всё больше походил на мартовского кота.
— Я первая спросила! — возмутилась совсем по-детски.
— Разве это имеет хоть какое-то значение?
Показательно закатила глаза, его философский настрой начинал раздражать.
Смешно: встреча с Игорем помогла заполучить желаемое, и я почти забыла о событиях сегодняшнего утра, но один-единственный вопрос, который я сама же и задала, всколыхнул болезненное ощущение ненужности.
Наверное, что-то такое промелькнуло у меня на лице, потому что его пальцы неожиданно коснулись моей ладони, совсем невесомо, еле ощутимо.
— Говорят, если высказаться, станет легче, — попытался приободрить Ключевский.
— Вот и показал бы на личном примере, — пробурчала, но, так и не получив никакой реакции на эту реплику, неожиданно для самой себя продолжила:
— Просто сегодня день такой… когда невольно вспоминается то, чего никогда не было и не будет.
— Да, — согласился он, — день сегодня действительно паршивый.
***
Наша поездка за город оставила после себя странный привкус недосказанности. Вроде как каждый добился желаемого — сбежать от паршивости сегодняшнего дня. С другой стороны, меня не покидало ощущение, что за пару часов нашего «неформального» общения мы с Игорем перешагнули некую черту, пересекать которую нам не следовало ни при каком раскладе.
Лишь прощаясь со мной у студенческой обители, Ключевский поймал меня за руку, притянув к себе. Его ладонь огладила мою скулу. И это смутило меня окончательно.
— Ты мне нравишься, — без особой радости в голосе заметил он.
Закусив губы, я предупреждающе посмотрела на него.
— Не надо.
— Да-да, — поморщился Игорь, — никаких служебных романов. Помню я, — и тягостно вздохнул он. — Только не ври, что не думала об этом.
— Дело не только в этом. Просто… я не ищу отношений.
Сказала, не подумав, и тут же испугалась, но Ключевский молчал, с непониманием глядя на меня. В этот момент до меня дошло. Господи, какая же дура! Это же нужно было умудриться ляпнуть такое! Конечно же, никто и не думал предлагать мне никаких «отношений». Вдруг стало горько, и далеко не от собственной глупости. Попыталась вырвать свою руку, но он не дал, пришлось прошипеть:
— Пусть я сегодня не на шпильках, но пнуть могу не менее болезненно.
— Олесь, — поморщился он. — Ты всё не так поняла.
— Сомневаюсь, — мрачно заметила я и с нажимом потребовала: — Отпусти!
Ключевский немного помедлил, но пальцы всё-таки разжал. Наградив его презрительным взглядом, я отвернулась и гордым шагом направилась к своей общаге, мысленно проклиная всё на этом свете.
***
В понедельник Регина Евгеньевна сменила гнев на милость и царским решением оставила меня в офисе, завалив работой. Справедливости ради стоит отметить, что в авральном режиме трудился весь офис, поскольку до выхода продукции «Ассоли» на рынок оставалось всего ничего. Объёмы трудовых задач, поставленных перед персоналом, росли в геометрической прогрессии, и даже мы, скромные практиканты, выползали на улицу значительно позже официального окончания рабочего дня.
В среду, улучив пятнадцать минут на обед, мы сидели с Никой на офисной кухне и налегали на кофе с печеньками, коих здесь всегда было в достатке. Она о чём-то не умолкая щебетала у меня над ухом, а я, сдерживая раздражение, перебирала в голове миллион заданий, так щедро возложенных на мои плечи Региной. Сейчас мы активно готовились к презентации, которая должна была положить начало следующему жизненному этапу компании. Поэтому последние дни мы с Никой проводили на телефонах, обзванивая сотни номеров по выданным нам спискам, из-за чего общение с людьми больше не казалось мне чем-то приятным. Однако Нику это не останавливало, и она продолжала грузить меня тонной бесполезной информации.
Когда я уже стала мечтать о том, чтобы поскорее вернуться к рабочему станку (то есть телефону), Ника вдруг резко замолкла, чем невольно навела меня на мысль, а не подавилась ли моя компаньонка. Но беглый осмотр Саушкиной показал, что с той всё в порядке, за исключением восторженно-щенячьего взгляда, обращённого на… Ключевского.
Игорь появился на служебной кухне как-то совсем незаметно. Стоя у кофемашины на пару с Морозовой, они о чём-то тихо, но бурно спорили.
— Хорош, — мечтательно вздохнула Ника, заговорщицки толкнув меня в бок, видимо, ожидая ответных восторгов.
При виде Игоря в груди предательски что-то ёкнуло, но внешне я и бровью не повела.
— Обычный, — пожала плечами, запрещая себе в открытую пялиться на Большого Босса.
Мы не виделись с ним с самых выходных, что меня более чем устраивало. И дело тут было вовсе не в обиде — хватило одного вечера вдали от него, чтобы осознать степень своей же глупости. Вместо того, чтобы отшутиться, как делала это обычно, я выставила себя полной дурой, которая выдумала невесть что. Собственная наивность больно била по самооценке. Но ведь все эти взгляды, намёки, внимание… невольно заставили меня поверить в то, что я действительно что-нибудь, да значу для него. Но нет, жизнь оказалась куда прозаичней, чем мне могло показаться в самом начале нашего знакомства, и его «нравишься» имело вполне конкретный подтекст. Отреагируй я иначе, не было бы никакой проблемы. В конце концов, он ничего мне не обещал, а всё остальное я надумала уже сама.
— Ох, Леська, — вздохнула Саушкина. — Таких мужиков днём с огнём не сыщешь.
А что их искать, если они сами звонят.
— Таких — это каких? — встрепенулась, отпихивая ненужные воспоминания.
— Ну как, — растерялась от моей «непонятливости» Ника, — такой красавчик!
Я оценивающе покосилась в сторону Ключевского, который в этот самый момент галантным жестом протянул Регине чашку с горячим кофе. Такая малость, но всё равно мне стало неприятно. Он со всеми был таким… обаятельно-обходительным. Нет, специально он никого не очаровывал, не льстил и даже особо не флиртовал. Просто Игорь умел располагать к себе, и уже минут через пять общения собеседник начинал смотреть на него чуть ли не влюблёнными глазами.
— Пф-ф-ф, — фыркнула, мстительно заметив: — Он же старый!
Ника, отправившая в рот очередную печеньку, едва не выплюнула её обратно. Настолько её шокировало моё заявление.
— Олеська, ты чего? Ему же лет тридцать всего лишь.
— Ну так уже и не двадцать, — с видом знатока заявила я. И со священным ужасом в голосе добавила: — Ты только подумай, лет через десять ему будет сорок…
— И что? — почти шёпотом спросила зачарованная «коллега».
— И всё, — зловеще округлила я глаза. — Эректильная дисфункция и Альцгеймер.
— Тьфу на тебя, — выругалась Саушкина, махнув на меня рукой и отвернувшись в сторону, должно быть, размышлять о незавидной участи сорокалетних.
На самом деле никаких предубеждений по поводу его возраста у меня не было, просто... само собой вырвалось, как реакция на раздражающие восторги Ники, на некстати вспомнившиеся слова Ключевского, сказанные им в «Элефанте», что его, видите ли, малолетки не интересуют. Ага, как же!
Нужно было заканчивать нашу кофе-паузу и идти работать дальше, но я не смогла удержаться от того, чтобы последний раз не покоситься в сторону Ключевского. Представьте мой ужас, когда, повернув голову чуть вбок, я наткнулась на пристальный взгляд серых глаз — сегодня они действительно были светлее обычного. Его лицо не выражало никаких особых эмоций, лишь дежурная улыбка и слегка сведённые в задумчивости брови. Рефлекторно опустила голову вниз, чувствуя, как предательски заливаюсь краской, словно пойманная на чём-то непристойном. Хотя, казалось бы, что я такого сделала? Всего лишь посмотрела… Но не это ли было первым звоночком того, что он мне небезразличен? Эта мысль меня и отрезвила, заставив разозлиться на всех сразу: и на него, и на себя. С вызовом вскинула голову, убеждая себя в том, что мне нет никакого дела до его мнения. Игорь же продолжал стоять на месте и снисходительно глядел на меня, как будто наперёд знал все мои мысли. Это смущало и злило одновременно, потому что не было у него прав на этот покровительственный вид.