Страница 7 из 8
Сейчас всё поняла по-другому.
* На уроке химии не вызвали к доске, а жаль – хорошо выучила домашнее задание. На лабораторных работах проводили химическую реакцию, и повалил дым.
Отвечала Кравцова. Она похожа на Софи Лорен, а также на своих маму и сестру.
* С апреля мы с Мариной заняли почётные места на последней парте. Смеялись по всякому поводу, и обеих выгоняли с уроков. На уроке истории развеселило слово «консерваторы». Мне пришла идея открыть банку с консерваторами, Маринка хихикнула, я захохотала в голос, и нас, естественно, историчка выставила за дверь.
После уроков дежурили в классе. Мы уже взрослые, а нас заставляют полы мыть. Нам помогал деликатный двухметровый Штерн. Крупная Оля Кузя считала, что это самый хороший рост. Уборочную работу мы с Мариной поделили пополам, но за хохотом не замечали, как перевыполняли свой план. Штерн вымыл школьную доску, невозмутимо вытер руки о шторы, заметив: «Какая разница, руки ведь чистые».
Живу – качусь по рельсам прямо.
Крушений нет, нет остановок.
Неглавное на пару с главным
течёт назад, сменяясь новым.
Во мне костёр горит зелёный,
как пламя, смешанное с хлором.
Во мне все клетки в смутном сонме
поют нестройным тихим хором.
Хочу познать своё сознанье –
все философии верчу.
Я – непонятное созданье,
суть уяснить в себе хочу.
Но если истину свою
пойму, как формулы Ньютона,
и нервы громко запоют,
аккорд сжимая однотонно;
я с ними прекращу разгадывать -
всё будет до прозрачности понятно,
мне, значит, надоест разглядывать
лицо души, повёрнутой обратно.
Когда не будет тысячи вопросов,
или хотя бы одного «кто я?» -
тогда смертельные заносы
забьют во мне росток огня.
Когда огонь, объятый стужей,
разжечь чем можно не найду,
когда никто не будет нужен –
я жизнь оставлю. И уйду…
* К ленинскому юбилею каждый день в школе велась подготовка – «ленинские чтения». На субботнике убирали пришкольную территорию и белили стволы выросших деревьев, которые когда-то сажали сами. В этой аллее нашла своё дерево. Когда его сажала, загадала желание.
Долго и тщательно готовились к столетию со дня рождения Ленина, провели множество мероприятий, а юбилейный день прошёл обыденно и незаметно.
* Поздним апрельским вечером возвращалась домой по безлюдной Балхашской улице из Южного микрорайона. Светлый шар, превосходивший размером луну, медленно передвигался в сторону «Горняка» по низкому небу. От изумлённого испуга вздрогнула и побежала домой. Мама назвала меня фантазёркой, но я сразу нарисовала увиденное чудо. Что же это было? Наверное, знак будущего – жизнь так же проплывёт, сверкнёт и исчезнет.
* На первомайском параде наш класс, как и все жители, прошёл с транспарантами по главной улице до центра с памятником Ленину напротив Дома культуры. Радиорепродуктор пел «Сегодня мы не на параде, а коммунизму на пути», «Москву майскую» и возвышал праздничное настроение.
После парада, украсившего любимый праздник, гуляла по нарядному городку с родителями, а вечером гостили у знакомых.
Втянули в своё болото уроки, уроки, уроки.
Мозг не выдерживал и рифмовал строки. Под его диктовку написала результат подготовки к контрольной работе по математике:
Тебе на месте не сидится,
ты хочешь быть свободной птицей,
ты хочешь быть всегда в пути –
а что поделаешь – сиди!
* В юбилей Победы в школе прошёл небольшой митинг. В Доме Культуры поселковые организаторы собрали ветеранов, устроили для них концерт, раздали подарки. В шестом классе на таком концерте я читала стих про Александра Матросова. Душу вложила в эту поэму.
В этот раз старшеклассников не потревожили.
Мой дедушка, когда был жив, тоже получал подарок и цветы. Пять лет назад деду подарили на юбилей Победы электрический чайник. Он плакал, когда чайник перегорел: забыл выдернуть вилку из розетки и вода выкипела. Деда, астраханского рыбака, мой папа перевёз в Аксуек, когда тот остался один. Дед рассказывал о своей службе. Он не признал революцию. Спорила – говорила то, чему учили в школе. Дед отвечал, что это красная пропаганда. Незнакомое слово «пропаганда» звучало зловеще и таинственно. Дедушку знали все балхашские рыбаки, потому что он чинил рыбацкие сети. Развешивал во дворе и колдовал над ними. В альбоме сохранилось фото бравого солдата царской армии. Таким был мой дед. Жаль, что не всегда к нему внимательно относилась и не слушалась, ведь мне было всего двенадцать лет.
Когда на работе погиб мой отец, дед причитал: «Сыночек, ты всю войну прошёл, а на ровном месте в мирное время погиб». На торжественном собрании в клубе собрались почти все жители, а дед никого не замечал – плакал, держа подушечки с орденами, которые папа получил на войне. Мама мало рассказывала, держала в себе, чтобы не омрачать моё детство.
Про отца говорила, что он воевал артиллеристом 20-й гвардейской дивизии, гвардии капитаном и был представлен к званию майора, недолго работал комендантом немецкого городка. Папа доказывал всем, что он майор, но несправедливость помешала званию. Любил петь старые песни: «Горит свечи огарочек», «Артиллеристы» «Бежал бродяга с Сахалина». Мама хранила в шкатулке его ордена Красной звезды и Отечественной войны 2-й степени.
В прошлый круглый юбилей Победы папа подарил открытку с изображением девочки, похожей на меня. На обороте по-немецки были напечатаны слова о том, что дети хотят жить в мире. Папа подписал открытку – «Любимой доченьке».
В жизни моих родителей было много событий. Их жизнь была интересней. Скорей бы школу закончить. Гора учебников на столе навевала тоску.
Гостила у Марины. Мне нравились её дом на улице Балхашской и цветущий двор в деревьях. Мама тоже устроила огород позади дома в стороне степи, как и соседи. В микрорайоне нет такого уюта, как в дворе финского дома. У нас был такой же на улице Строительной. Но после смерти папы получили двухкомнатную квартиру на улице Северной, а потом и трёхкомнатную в микрорайоне.
Власть захватила весна, но в душе поселилась осень. В пятом классе придумала под нынешнее настроение:
Осень ветром холодным подула,
небо сделала серым, как дым…
Свысока на деревья взглянула,
золотые одежды дав им.
Глухо ветер тоской завывает,
пригибая деревья к земле.
Тучи мрачные, солнце скрывая,
небо топят в космической мгле.