Страница 21 из 71
— Ну ты как? — тихо спросила Маринка.
Боясь заплакать не ответила, прикусив дрожащую губу до боли. Щеки пылают от стыда. Как он так взял и уехал… Сдерживаю вздох и побыстрее тороплюсь покинуть место фееричного падения на глазах всей школы, ну может и не всей, но половины точно. Как я завтра приду сюда? И откуда этот пень взялся на мою голову… Будь проклята эта Лизка! С его появлением моя жизнь превратилась в ад. Опозорена по полной и надолго…
Чуть ли не бегом покинули территорию школы. Маринка тактично молчала. В эти минуты я его ненавидела всей душой, каждой своей клеточной. Быстро шла, глотая слёзы ничего не замечая вокруг. Бросил и уехал… Болью гремело у меня в голове.
Мы почти дошли до места где наши дороги с Маринкой расходятся, успела более менее успокоиться, но лицо ещё горело от гнева и обиды. Только раскрыла рот сказать Маринке созвонимся… Сердце остановилось и упало куда-то в желудок, мой рюкзак резко сдёрнули с плеча и схватили меня за руку разворачивая. Успела заметить только белую футболку с иероглифом и дальше мир перевернулся, подхватил под коленки закинул на плечо вниз головой. Я пронзительно завизжала. Но этот пень не обратил на это внимания, куда-то потащил. Слеза за слезой стали капать из глаз и теряться где-то по пути неизвестно куда, по пути туда куда меня несли. Этот пень уродливый, старый, мерзкий козёл усадил в машину, пристегнув ремнем безопасности, сел рядом и небрежно швырнул мой рюкзак на зад.
— По легче! Мы тут вообще-то! — загорланил Илья, в которого Нестеров, как раз и попал моим рюкзаком.
Я порадовалась, хоть один получил по заслугам. Так ему и надо.
— Что ты с ним сделала? Он мне такой не нравится, — бурчал Илья.
Глаза не слушались и плакали, как я не старалась сдержаться, слезы только сильнее текли. Ругала себя за слабость на чём свет стоит. Машина сорвалась с места, как чокнутая, заставляя испугаться, в той же ненормальной манере нёсся по оживленной дороге, я даже иногда сжималась от страха, хотя и не смотрела по сторонам, а только на свои крепко сжатые пальцы. Илья периодически матерился из чего я сделала вывод, что мне лучше вообще ничего не видеть. Нестеров молчал. Совсем низко опустив голову спрятала зарёванное лицо за волосами, сгорая от стыда и прекрасно понимая, что меня всё равно сдаёт без конца шмыгающий нос.
Машина резко затормозила, я подалась вперёд насколько позволял ремень безопасности. Сзади синхронно открылись и закрылись обе двери и машина сразу же тронулась с места, скрипнув шинами. Сжимаюсь трусливо оставшись с ним наедине и даже дышать стало тяжелее. В воздухе витало такое сильное напряжение, что давило на меня с чудовищной силой, заставляя скручиваться все внутренности.
Как только машина остановилась вцепившись в ремень пытаяюсь отстегнуть, но пальцы не слушались и ничего не получалось, да и вообще нифига не умела я этого делать. Нестеров неторопливо вылез, обошел и открыл дверь, отстегнул ремень и вытащив меня снова закинул на плечо. Честно пыталась сопротивляться и сейчас продолжала брыкаться. Но, как только рассмотрела где я, а вернее даже не понимаю где я. Опасливо притихла, в животе скрутило тугим узлом, стало трудно дышать. Нестеров открыл дверь подъезда и мы на несколько секунд оказались в сырой темноте. По спине пополз холодок. Он явно довольный тем, что я успокоилась ласково погладил по бедру под коленкой, со страху вообще перестала дышать. Кровь стучала в висках, мозг отказался реагировать на мои сигналы. Щелчок по кнопке лифта, двери открылись.
— Здравствуй Дим, — мужской голос. — Кого это ты потащил в свою берлогу?
— Здрасти, дядь Жень. Да вот девушку у меня непослушная.
Дима шагнул в лифт, под звук закрывающихся дверей успела уловить смешок этого дядь Жени, которого не могла видеть. Недолго поднимались на лифте, звон ключей, щёлкнул замок металлической двери, затем ещё один замок, шагнул за порог, который успела рассмотреть. Громко захлопнул дверь, ударяя по нервам, словно приговор. Тёмно-бежевый пол, дверь и меня резко перевернули, как положено, усадив на что-то мягкое. Перед глазами поплыло, голова закружилась. Нестеров быстрыми движениями убрал с моего лица волосы приглаживая их пальцами, и оставил одну выйдя из комнаты. Я крепко зажмурилась, открыв глаза осмотрелась. Спальня, большая, светлая и почти пустая. Сижу на кровати посреди комнаты, на огромной кровати. Кстати не застеленной, синее без рисунка постельное бельё, смятая простыня, как после бурной ночи, сразу почувствовала, как загорелись щёки. Наполовину скинутое на пол одеяло, одна подушка у изголовья, другая рядом со мной в ногах. В углу комнаты большой шкаф-купе с зеркалом наполовину открыт, напротив кровати на низкой тумбе большая плазма. Рядом с дверью по стене редкие полки с книгами, дисками и фотографиями в рамочках и какими-то мелочами. Мебель чёрная, стены белые с лёгким оттенком золота, большое окно одето в белую органзу, в обрамлении тяжёлых штор цвета золота. На подоконнике одинокий кактус, под окном валяется спортивная сумка, у моих ног на полу аккуратной стопочкой синие папки, штук пять.
Я у него дома! Зачем притащил к себе домой? Да ещё и в спальню, в животе что-то нервно екнуло, по телу прошла дрожь. После бурной ночи даже кровать не застелил, а уже меня притащил. Ничего ты от меня не получишь! Ничего. О Господи, о чём я вообще?! В страхе закрываю глаза руками. Кого боюсь больше, себя или его?
— Алис, ты в прятки играешь?
Передёрнулась от неожиданности, убираю руки от лица и чуть ли не открыв рот пялюсь на него. Да чтоб меня! Голый! Почти голый, да это одно и тоже! Мокрые волосы, капельки воды капают на грудь стекая по плоскому животу и теряясь в махровом полотенце, обернутом вокруг бедер. Быстро отвожу глаза, краснея, как варёный рак. Задрав голову уставилась в потолок, изучая роспись золотом по белому, а перед глазами он, увидеть и запомнить успела достаточно.
Громыхнула судя по звуку дверь шкафа и через секунду по моей щеке прошлись прохладные пальцы, прошибло словно током и я дёрнувшись залезаю дальше от него на кровать, смотря огромными глазами в выходящую из комнаты спину Нестерова. Попутно замечая изгиб поясницы и обтянутые полотенцем ягодицы. Мама дорогая!
Кожа горела на всём теле, мне кажется я вся красная, руки дрожат, а может и вся дрожу. Наедине с голым парнем! Тогда в гостинице меня это почему-то не так сильно волновало, как сейчас. В животе непонятные спазмы или я просто не помню, насколько это волновало тогда.
— Что это ты обутая с ногами на кровать залезла? — удивленный голос Нестерова.
Даже не заметила, как он вернулся. Ходит тихо, словно приведение. Уставилась на него во все глаза, уже в тех же синих джинсах, босый и по пояс обнажён с полотенцем на шее, влажные волосы взъерошены. Подошёл, скинул с моих ног балетки на пол и сел рядом стаскивая с шеи полотенце. Медленно ещё чуть дальше отползаю от него и будто не заметно.
— Та-а-а-к. Чего ты там себе уже понапридумывала? — вглядывается в глаза.
Я… А что я? Кажись дрожу, как заяц.
Мотаю головой неотрывно наблюдая за каждым его движением. Он смеётся, смех разлетается громко по комнате и я начинаю злиться.
— Иди сюда глупышка озабоченная, — говорит обворожительно улыбаясь.
И кто это ещё из нас озабоченный? Не наблюдая от меня никаких движений, сгребает в охапку и сажает к себе на колени, как маленькую. А я кажется дрожу всем телом. Или мне всё таки кажется?
— В гостинице такая смелая была, — шепчет куда-то в волосы, заправляет пряди за уши и открывая лицо. — От обиды плакала?
Молчу боясь пошевелиться, кто бы знал, что у меня сейчас внутри творится.
— Мне тоже обидно.
Продолжаю молчать отвлекаясь на его пальцы, которые крадутся по спине еле касаясь. Слышу, как улыбается. Уже не злится, под холодной водичкой что-ль остыл…
— Прости, я не хотел чтобы ты плакала и за то, что позволил упасть. Ты умеешь вывести из себя.
Проводит пальцами по внутренней стороне ладошки, вздрагиваю от боли, ладони расцарапаны. Переворачивает и нежно целует еле касаясь.