Страница 59 из 93
Глава 12
А получилось всё так…
С утра навещаю Добрынина — он ещё загодя прислал мне просьбу о встрече. Не дома, ясен пень, а в очередном трактире.
Поговорили мы, ещё разок всё туда-сюда прикинули… вроде бы получается…
Понимаю купца, он волнуется — немалые деньги в это вложены! Если выгорит дело — он на коне и сам чёрт ему не брат!
А вот, если прогорит…
Ну, из первой-то гильдии его не попрут… но вес он потеряет. И тотчас же найдутся всякие там «доброжелатели». Это помочь у нас — каждый три раза подумает, а вот ножку подставить уставшему, или падающего подтолкнуть — это завсегда и с превеликим удовольствием! Есть у нас тут такие… г-м-м… деятели. Слава богу, что сейчас их не слишком много, всё ж не моё время-то…
Ладно, успокоился купец.
Даже повеселел!
И распрощались мы вполне по-дружески и тепло.
Как и договорились, он сейчас покидает трактир первым, а я — малость погодя. Не надобно, чтобы нас видели выходящими вместе.
— Вы позволите?
Опаньки…
Господин капитан Марков? Собственной персоной?
— Прошу присесть, господин капитан! — приподнимаюсь я ему навстречу.
Он невозмутимо отодвигает стул, присаживается.
— А вы гораздо лучше говорите по-русски, нежели в первую нашу встречу, господин лейтенант!
— Практика, сэр… — развожу я руками. — Каждый день встречаюсь с разными людьми… и никто из них по-английски не говорит!
— Мундира вы тоже не носите.
— Как это правильно сказать… отставка, да? Мундир — не есть нужен!
— Перестаньте, Пьер… — морщится гость. — Мы внимательно за вами следим… с некоторого времени.
А вот тут, милок, ты откровенно свистишь… уж чего-чего — а наружку-то я заметил бы враз! Нет тут у вас настолько квалифицированных специалистов!
— Как я есть понимать, господин капитан, это наблюдение ни к чему не привело. Unlawful… противозаконных деяний я не совершить, и вы напрасно терять время.
— Да? — с интересом смотрит на меня собеседник. — Организация вооружённого отряда…
— Для противодействия бандит…
— Имеет соответствующую оценку в уложении о наказаниях…
— И вы можете мне на неё указать?
Марков смеётся.
— А вы непросты, господин лейтенант! Не стряпчим в суде, случаем, ранее трудились?
— Я имел дело с конторой Пинкертона, господин капитан…
А вот тут он смеяться перестал!
— Похоже на правду, — сухо замечает он.
— Можете проверить. Я не настолько интересуюсь разницей в американский и русский тюрьма, чтобы изучать это лично.
Ничья.
Я бы даже сказал, что преимущество осталось за мной… но не станем пока спешить. Напугать меня Марков не смог, его аргументы были разбиты молниеносно. Но… козыри у него точно есть!
— А ведь вас могут выслать из страны, — предъявляет он один из них. — Для этого никакого суда не требуется, вполне достаточно и соответствующего предписания нужной инстанции.
— Могут. И я даже не стану оспаривать это решение в суд.
— Вас это не страшит?
— Нисколько. Я легко мочь устроить свою жизнь в любое место — вы иметь возможность это проверять. А что в данном… э-э-э… в этот случай выиграет ваше ведомство?
— Не понял вас? — удивлённо приподнимает бровь капитан. — Вы имеете в виду армию?
— Господин капитан… — укоризненно сжимаю я губы. — В наш первый день знакомств… у Добрынина. Так вот, я представился вам есть по форме. Звание, должность и какой полк. От вас же я услышал только звание… А ведь так в Россия не есть принято, я узнавал! Вы не есть корпус жандарм — они имеют другой мундир. Значит — вы не есть обычный пехотный офицер, так?
Марков усмехается и наливает себе рюмку водки.
— Хотите?
— Буду есть благодарен.
— Бросьте, Пьер… Не коверкайте язык, не нужно. Вы правильно заметили — я не обычный пехотный офицер, вы точно это заметили. Так ведь и вы — не просто офицер рейнджеров, я прав?
— Так. Но я не есть шпион американского правительства, если это вас беспокоит.
— Вот уж этого-то я и не думаю! Что тут может делать американский шпион? Ваш посол всегда может прямо спросить — и ему ответят.
Да… были же времена… «чего тут делать американскому шпиону?» В это время, пожалуй, что, действительно, и нечего…
— Я не всегда был рейнджер. Работа была… всякая. Вы когда-нибудь пробовали организовать роту из вчерашних скваттеров… э-э-э… охотников, бывших бандитов и поселенцев. А эти, так и вообще, никого там у себя, в полях, не признают за старшего. И из всех надо сделать не просто солдат! А — самых отчаянных солдат, рейнджеров!
— То есть, если я правильно вас понял, для охотников — вы должны быть таким же, как и они? А для бандитов — ещё более страшным, чем самый жестокий бандит? Надеюсь, землю пахать, как поселенцу, вам не приходилось? — вопросительно приподнимает бровь Марков.
— Это — нет. Обошлось… Я их иначе убедил.
— Как же?
— Просто побил. Сразу троих — самых крепких. На этом всё и закончилось.
Капитан снова наливает водки.
— Отчего-то я вам верю…
Он поясняет свою позицию.
Как оказалось (впрочем, я давно это подозревал), что некоторые мои поступки и деяния привлекли самое пристальное внимание соответствующего управления Генерального штаба Российской империи. Ну, не стоит обольщаться — лично начальник Генштаба, моей персоной, разумеется, не заинтересовался — не того я полёта птица! Но там и без него хватало людей умных — вот они-то и заметили н е к о т о р о е нетипичное поведение… некоторых лиц… Для начала — просто взяли это «на карандаш» и продолжили наблюдать.
— Сами понимаете, Пьер — если бы в ваших действиях обнаружились бы хоть какие-то признаки угрозы н а м…
— Простите?
— Интересам Российской империи. Это понятно? Интересы о т д е л ь н ы х персон, пусть даже и достаточно богатых и высокопоставленных, не могут — и не должны противоречить интересам государства. Всё же, что может послужить им — нами приветствуется. До определённого, разумеется, предела.
— И где же положен этот предел?