Одна откровенная ночь (ЛП)

— Как пожелаешь.

Наклоняясь, он прижимается грудью к моей спине и впивается зубами в плечо.

— Я люблю тебя, — бормочет он, целуя след от укуса. — Ты знаешь?

Конечно.

— Да.

Прижимаясь щекой к его лицу, трусь о щетину. Затем ощущаю, как он приподнимается и глубоко вдыхает. Я сдерживаюсь.

Ничто не помогает сдержать крик, когда он входит. Я думала, что он остановится и испугается моего вопля, но нет. Лишь резко двигается внутри. Первые толчки задают безжалостный, неумолимый темп. Пальцы Миллера впиваются в мое тело, щипая. Мне остается издавать только громкие стоны. Он умеет определять мой настрой, поэтому я не сдерживаюсь.

Близость его тела пронзает меня насквозь, даже пересыхает в горле. Мне все равно — тело не принадлежит мне. Я полностью под контролем Миллера. Он достаточно жесток, но страсть и желание смешиваются, и это вводит меня в экстаз.

Он продолжает жестко толкаться в меня. Между нами почти нет расстояния, звуки становятся громче, пот катится с нас. Его член заполняет меня не только буквально, но и ментально. Каждый удар напоминает мне об этом чудесном месте, где он всегда берет меня. Не важно, сосредоточенный он, нежный, неумолимый или жесткий. Здесь нет границ. По крайней мере, я так думаю. Я осознаю, что без разницы, как он берет меня, в любом случае это поклонение, с безумной любовью, которая подпитывает Миллера.

Клитор напрягается до невозможности. Кажется, это начало конца. О боже, я не смогу остановиться! Пытаюсь сосредоточиться, дышать, но его член так рьяно входит в меня, что кроме как принять его ничего не остается. Поглотить. Забирая все, что можно. Так будет всегда.

— Ты напряглась, Ливи, — кричит он, не сбавляя безжалостного темпа. Миллер почти паникует, словно знает, что я пытаюсь сопротивляться. У меня нет и шанса подтвердить его слова, потому что он резко выходит, разворачивает меня, и снова погружается.

Я стону, обвивая ногами его талию и зарываясь пальцами в волосы. Внезапно трение прекратилось, но это не помогло.

— Произнеси мое имя, детка — задыхаясь, просит он. — Выкрикни его.

Он поднимает и опускает меня.

— Миллер!

— О да! Еще раз.

Он повторяет маневр только в этот раз жёстче.

— Черт возьми! — ору я, испытывая головокружение от ощущений.

— Мое имя!

Я начинаю злиться. Оргазм наступает, а настойчивость Миллера и его самоконтроль заставляют меня стать грубой.

— Миллер! — вскрикиваю я и тяну его за волосы, откидывая голову назад, пока он усиливает движения. С каждым толчком член становится все толще, но ублюдок отказывается сдаваться.

— Что, даже без ногтей сегодня? — насмехается он, направляя мои руки в нужную сторону. Я шокирована своей развращенностью, но это не останавливает меня. Я глубоко впиваюсь в его кожу, оставляя отметины.

— Ауууууууу! — рычит он от боли, запрокидывая голову. — Черт!

Но ни его мучительный крик, ни гневное проклятие не помогают ему. Я вцепилась, как сумасшедшая и, как ни странно, он этого хочет.

— Слабая, милая девочка, — пыхтит он, выводя меня из себя. Мы встречаемся взглядами. Его глаза мрачны и серьезны. Он хочет, чтобы я причинила ему боль? Он останавливается, отсрочивая мой оргазм.

Ощущения начинают покидать меня.

— Двигайся!

Я сильно тяну его за волосы, оттягивая голову в сторону. Но он только усмехается.

— Шевелись, ублюдок!

Его темные брови с интересом приподнимаются, но он все еще не шевелится. Я лишь извиваюсь в его руках, пытаясь создать хоть какое-то трение.

— Да чтоб тебя, Миллер!

Не раздумывая, я впиваюсь зубами в его сильное плечо.

— Черт возьми!

Он начинает двигаться, и мое возбуждение разгорается вновь.

— Ты!..

Теперь он врезается в меня как одержимый.

Мои зубы сильно впиваются в его плоть, заставляя его кричать и пыхтеть, а руки тянут за волосы. Я жесткая, как и Миллер. И это приятно. Удовольствие и боль, вытесняющая другие ощущения. Мы наказываем друг друга. Моя спина бьется о стену, и мы оба стонем от восторга.

— Время кончать, Оливия, — говорит он, отталкивая меня от плеча и целуя. Мы никогда раньше так не целовались. Он быстрый и отчаянный, и в мгновение ока я оказываюсь на полу под Миллером. Он тесно прижимается и двигается так, что у меня сжимаются пальцы на ногах. Я кричу, когда удовлетворение разрывает на части. Миллер входит до упора, внутри меня все пульсирует. Он стонет, замедляя ритм, и что-то бормочет мне в шею. Я принимаю все, ощущая, как меня заполняет его сперма.

— Боже мой, — выдыхаю я. Убираю руку от спины, и та бессильно падает над моей головой.

— Согласен, — хрипит он, когда его член выскальзывает из меня, и Миллер в изнеможении падает на спину. Поворачиваю голову на бок, замечая его беспорядочно раскинутые руки и тяжелое дыхание.

— Чертовски верно.

Он смотрит мне в глаза. Миллер весь мокрый, волосы растрепаны, идеальный рот приоткрыт, чтобы глотнуть воздух.

— Иди сюда.

— Я не могу пошевелиться! — выпаливаю, пораженная его требованием. — Ты только что трахнул меня до изнеможения.

— Ты можешь сделать это ради меня, — протестует он, хватая меня за талию. — Иди ко мне.

Выбора нет. К тому же я хочу ощущать его, поэтому, приподнявшись, перекатываюсь на него. Оказываюсь растянутой по всей длине его тела. Губы — единственное, чем я могу шевелить и сейчас они целуют и кусают шею Миллера.

— Ты восхитителен на вкус, — заявляю я, ощущая, как покрываюсь потом. — И пахнешь ты божественно.

— Поставь мне засосы.

Я останавливаюсь, впиваясь в него взглядом, и медленно поднимаю голову. Знаю, что хмурюсь. Миллер Харт — последний человек в мире, который бы просил о засосах.

— Ты серьезно?

— Да… давай.

Его брови слегка приподнимаются, подтверждая приказ.

— Ты хочешь, чтобы я попросил в третий раз?

Слегка ошеломленная, я склоняюсь к его шее и слегка покусываю, гадая, передумает ли он. Но спустя несколько минут, я лишь слышу:

— Сильнее!

Мои губы сразу же впиваются в его шею. Сильно.

— Еще, Ливи.

Его ладонь лежит на моем затылке, прижимая. Из-за этого мне трудно дышать. Но я выполняю приказ, втягивая кожу губами, так чтобы остался кровоподтек. Засос будет видно отчетливо и заметно из-под воротника его шикарной рубашки. Что, черт возьми, с ним происходит? Но прекратить я не могу. Во-первых, ладонь Миллера все еще на моем затылке. Во-вторых, я испытываю возбуждение от того, что все увидят метку на моем джентльмене.

Не знаю, сколько времени проходит. Единственное, что понимаю — это то, как болят мои губы и язык. Когда я, наконец, высвобождаюсь из его хватки, отстраняюсь, слегка задыхаясь. А после мой взгляд опускается на засос, который оставила на его идеальной шее. Я вздрагиваю, сейчас он не идеален. Метка выглядит отвратительно, и я уверена, что Миллер согласится со мной, когда увидит. Не могу отвести взгляд от этого уродства.

— Отлично, — вздыхает он.

Миллер зевает и обнимает меня. После переворачивается так, что я оказываюсь под ним. Он садится на меня сверху. Я все еще ошеломлена и сбита с толку. Миллер слегка обводит контуры моей груди кончиком пальца.

— Это выглядит ужасно, — признаюсь я, гадая, в какой момент он собирается проверить нанесенный ущерб.

— Возможно, — задумчиво произносит он, не придавая особого значения моему беспокойству, а просто довольно продолжая водить пальцем по моему телу.

Не буду так волноваться, если даже он не беспокоится. Поэтому решаюсь задать вопрос, который хотела, когда искала его… прежде чем он положил руки на меня и отвлек поклонением. Хотя на этот раз было немного жестче. Немного? Я улыбаюсь. Нет, это был жесткий секс, и удивительно, что мне понравилась каждая секунда.

— Что было в том конверте? — осторожно начинаю я, зная, что об этом нужно говорить деликатно.

Миллер даже не смотрит на меня и не колеблется. Лишь рисует невидимые линии на моем теле.

— А что произошло у вас с Грегори?