Страница 27 из 41
Рассказываю ей подробней про свою работу. Про то, как у меня совсем недавно появился трудный ученик, который возможно вскоре обретет новые математические способности.
А потом звонит Натка. Сообщаю ей, что ко мне приехала мама. Ната говорит, что через сорок минут будет у меня, как штык.
Прошу прихватить ее бутылку игристого и ванилин.
Удивляюсь, когда на пороге вместе с огненно-рыжей Натой появляется Света. Мне кажется, что Света что-то сделала со своими губами. Сейчас ее пухлые губки напоминают два разварившихся вареника.
- Это татуаж и не надо на меня так смотреть! Через пару дней отек сойдет, и я снова стану красоткой с очень сексуальными губками.
Ната в этот момент крутит у виска, старается делать это незаметно от Светы, но от «всевидящей блондинки» - ничего не утаишь.
Если честно, то сегодня вечером мы с Натой конкретно насели на подругу. Натка интересуется, почему она избегает своего босса, который явно подбивает к ней клинья. А потом рассказывает, как она два дня пыталась снять надоедливый чулок с люстры.
- К нам гости должны прийти. А он висит себе, качается в разные стороны вместе с люстрой. Мне с моим маленьким ростом, только что и остается поставить табуретку на табуретку, а потом к этой баррикаде добавить еще маленькую табуретку. И вполне можно устраивать акробатический номер. Который так бы и назывался: «Пампуха исполняет Зитцен-трюк» Короче еле развязали. Зато теперь у нас в квартире появилась стремянка.
И наши посиделки, как обычно затянулось до полуночи. Пирог съеден, за Наткой пришел встревоженный муж. Мы со Светой легли в зале, а маме постелили, как обычно в моей комнате.
- Знаешь, Свет, - обращаюсь я к ней, когда она, закинув на меня ногу, издает носом сиплые звуки. – Я кажется, влюбилась. Влюбилась в человека, которого ненавижу.
Глава 35
Знаешь, вот сейчас ты мне Москву не открыла. Видела, как ты смотришь на него, - сонно произносит Света.
- Как? – тихо спрашиваю.
- Влюбленными глазами. Особенно, когда его по телеку показывали. Думала все, сейчас глаза вылезут из орбит и треснет экран моей плазмы от твоего пронзительного взгляда. Ты просто боишься признаться себе в этом. А сейчас выпила, расслабилась. Вот и понесло тебя. Люблю, трамвай куплю…
Глупости. Света явно преувеличивает. Ничего я так на него не смотрела. И не собираюсь смотреть. Просто во мне все закипает, когда я думаю о нем. Вспоминаю, как классно пахнет его куртка, как он вкрадчиво улыбается. Да, теперь улыбаться он будет не скоро. Как постоянно дотрагивается пальцем до кончика носа, когда думает или что-то замышляет. Какую-нибудь очередную каверзную шутку против меня. Юдин-Юдин ты такой же, такой же, как и раньше. Когда мы были с тобой подростками, учились в одиннадцатом классе.
- Как ты думаешь, а он? Чувствует ко мне что-нибудь? – я лежу в темноте с открытыми глазами и пытаюсь сама ответить на свой вопрос, анализируя его поступки по отношению ко мне.
Света молчит. Я прислушиваюсь, и слышу, как обычно за стенкой сосед монотонно бьет по батареи, а из соседней комнаты – раздается громкое мамино храпение. Причем настолько громкое, что еще один такой залп и занавески на окнах всколыхнуться.
- Это у него нужно спрашивать, - Света переворачивается на другой бок, тем самым дает понять, что разговаривать на эту тему она не особо желает. - Давай лучше спать. Итак, вертолеты, еле-еле утихли. Завтра рано вставать, мама твоя попросила отвезти ее на вокзал.
Наутро голова действительно раскалывалась. Мама встала раньше всех, сварила великолепный кофе. Насыщенный аромат арабики, который нас и смог быстро поднять с постели. А еще меня с постели подняла смс-ка, которая пришла от Юдина. А в ней всего три слова. Именно они заставили меня улыбаться до самых ушей: «Доброе утро красотка!».
После выпитой одной кружки кофе, мама быстро уехала вместе со Светой. Лишь на прощанье сказала, что ее ждут великие дела. Мы больше не обсуждали с мамой мою личную жизнь. Даже, когда она позвонила и сказала, что добралась отлично. Света докатила ее с ветерком.
В какой-то момент все вернулось на свои места. У меня было замечательное настроение. Хотелось петь в караоке, драить полы и просто верить в счастливое, светлое будущее. Мне просто было хорошо, легко, свободно. Я вышла на балкон и крепко обхватив поручни задышала полной грудью. Кажется, я наконец-то отпустила Стаса из своей жизни.
Зима не собирается сдаваться. Утро – морозное, обжигающее щеки. Хочется поглубже засунуть руки в карманы и потуже завязать шарф. А еще с густых, серых облаков срывается какая-то морось. Терпеть не могу шапки. Как обычно заправляю волосы в ворот своего коричневого пальто и жду не дождусь, когда наступит солнечная, теплая весна. Когда можно снять эти тяжеленные шубы, неудобные, длинные шарфы и не ежится от холода, когда бежишь на автобусную остановку.
Я снова наблюдаю Стаса.
Он сидит на лавочке возле моего подъезда, согнув спину и упершись локтями в колени.
- Привет! - оживился он, когда увидел меня. Встал с лавки, одернул куртку и выпрямил плечи.
- Что-то давно тебя не видно. И что ты там моей маме наговорил? – грозно произношу.
- Правду. И ничего кроме правды. Ты не достойна этого…
- Неужели? – смотрю на него безотрывно. – Почему ты тогда ушел? Когда я пыталась тебя остановить. Почему?
Стас опустил голову. Он молчал, я терпеливо ждала ответа. Холодный ветер дул мне в лицо, я тряслась от холода, втянув голову в плечи. А потом решаю, что ответа от него ждать бесполезно. Отрицательно киваю головой и собираюсь уходить.
Он резко хватает меня за руку, останавливает и легким движением притягивает близко к себе. Наши взгляды встречаются. Заглядывает в глаза, обхватывает мои плечи. Все делает настолько быстро, что я не успеваю опомнится.
- Я забоялся, - отвечает он. – Забоялся ответственности. Знаю, что ты хочешь семью, детей. Я не был к этому готов. Но теперь понял. Понял, какой дурак был, когда тебя потерял. Да, слишком поздно понял. Но лучше поздно, чем никогда, - убедительно говорит, склоняет свою большую голову к моему плечу, а я стою и даже пошевелиться боюсь. Прикрываю глаза, развожу руки в стороны, хочу так много ему сказать, но ничего не получается.
- «Слабые скажут – не судьба. Сильные скажут – я попробую еще раз. А самые сильные скажут – я буду пробовать до тех пор, пока не будет так...». Пока ты не станешь моей. Навсегда.
- Это сказал Омар Хайям. Откуда ты знаешь? – удивляюсь поведению Стаса.
- Выучил. Для тебя выучил. Я для тебя все, что угодно. Хоть звезду с неба.
А потом Стас делает шаг назад. Становится на одно колено, берет меня за руку и трепетно говорит:
- Выходи за меня!
Все могло быть совсем иначе. Если бы сейчас перед моими закрытыми глазами не стоял Юдин. Если бы тогда, под тусклым светом старого фонарного столба я не встретилась с ним.
Если бы мой бывший одноклассник, который сейчас заполняет большую часть моих мыслей - я бы уже давно сдалась под натиском сильных аргументов Стаса.
Стас говорил убедительно. Настолько убедительно, что я растерялась. Не знаю, как себя вести, что говорить. Продолжаю стоять, молчать, смотреть в никуда, совершенно не чувствуя холода.
Его слова были слишком неожиданными. Но в моей жизни все так быстро поменялось. Так резко, так кардинально, что теперь понимаю, все было зря. Наши отношения со Стасом – пустышка. В них не было ничего, кроме, как моего страха остаться одной.
Если быть откровенной и честной с самой собой - я все простила Стасу. Простила и отпустила. Кажется своим бесконечным преследованием, он уже раз десять замолил грехи. На самом деле, я просто не могу долго обижаться. И пусть после его неожиданного ухода моя подушка еще долго была мокрой от соленых слез. Теперь понимаю, что это просто обида. От того, что он собрал свои вещи и ушел, вот так просто. Ничего не объяснив. К сожалению понимаешь это только когда, когда проходит время.