Рыжая невеста Хаоса

Я... знала, что он странный, знала, что мы не пара, что он опасен, и, возможно, он принес Хаос в город. А может и слухи не врали, и именно он прибил командора с помощником. Но…

Не верила. Не хотела верить им, чужим, другим, всем. Мое сердце стучало в унисон с его. Мне было больно с ним вместе. С ним мне было спокойно. И весело было с ним. Мне не хотелось его отпускать.

У меня не получалось его… бояться.

Я прижалась сильнее.

И… отпустила силу. Наслаждаясь тем, как Тим впитывает её – виновато и благодарно. Ощущая, как легко становится на душе.

– Я... – прошептал он совсем тихо спустя мгновения или час, – ...боялся, что снова остался один.

Я набрала воздуха в грудь и, решившись, подняла на него глаза:

– Я с тобой.

Часть 10. Глава 40

Дайте человеку огонь и ему будет тепло целый день. Но если поджечь человека, ему будет тепло до смерти.

Терри Пратчетт «Патриот»

Жнец, чуть отстранившись, осторожно коснулся моих волос и улыбнулся:

– Опять ведь сбежишь, кошка.

Я задрала подбородок выше, наблюдая, как играют золотые блики в шоколадных глазах, шепотом созналась:

– Точно не сбегу. Я, кажется, вообще сейчас свалюсь в обморок, – добавила, чувствуя, как кружится голова и меркнет свет вокруг. Оставались лишь эти золотые блики в глазах напротив.

Тим выругался, на периферии слуха растянулись, как в слоу мо, встревоженные голоса друзей. Золотые блики сменились кусочком синего неба в темном круге.

А затем в груди потеплело от вливаемой Жнецом целительной силы. Непонятные слова заклинания убаюкивали. Я закрыла глаза, хотелось свернуться клубком и уснуть.

– Вот же, – Митра проглотил ругательство. – Она сейчас отрубится, как тогда?

– Ей бы съесть хоть что-то…

Мой желудок согласно заворчал.

– О, это легко, – обрадовался друг. – Это она, кажется, предусмотрела. Еды у нас – целый кенгурятник.

– Отлично, давай сюда!

Тим осторожно, придерживая как тряпичную куклу, усадил меня на бортике фонтана, брызнул на лицо водой. Я открыла глаза и тут же зажмурилась – свет слепил.

Зашуршав пакетами, Митра добыл пирожки и вложил один мне в руку, но пальцы не слушались, несчастный пирожок норовил пойти на корм рыбкам, так что Жнецу пришлось придержать его в моей ладони. Я впилась зубами в поджаристый бок, и в несколько укусов разделалась со свежей выпечкой, вздохнула, запила чаем, и огляделась более осмысленным, хоть и голодным взглядом.

– Ещё?

– Угу, – я кивнула. – И себе возьмите, там много.

– Ну, с твоим аппетитом… не хотелось бы тебя объесть.

Я бросила на Митру взгляд исподлобья. Больше он не спорил.

– Это всё ерунда на самом деле, – я вздохнула, глядя как напряжен Тим.

Ищущий взгляд вдаль, тени вокруг глаз...

– Ты везде её искал? – спросила я сочувственно, не уточняя, кого. – Дома всё осмотрел?

– Да… никаких следов. Я стекло в её комнате во всех спектрах изучил, пол, стены, всё. Там пусто. Сухо. Словно вообще не наш дом…

– А… – начала было я оборвала себя. Спросить, уверен ли он, что его тётя, единственный родной человек, жива, – я не смогла.

Но Жнец ответил сам.

– Я знаю, что она жива, – отрезал он и… устало опустил плечи.

Я сглотнула.

Жнец даже как будто похудел за этот безумный день, словно высох… Он выглядел не так ужасно, как только прилетев к фонтану, но всё равно почти так же, как сегодня ночью, когда, измученный, вгрызался в бутерброд, под едкие комментарии Шаафа.

Ох, блин! – вспомнила я о трехцветной пропаже. Ну где его носит когда он так необходим?

– Шааф! – воскликнула я, мысленно перемежая пылающего в сердце с иными, менее лестными эпитетами.

– Что Шааф? – Жнец нахмурился. – Что он уже натворил?

– Да вот именно, что ничего! А мог бы! Мог бы помочь в поисках, например, если не врал, что такой великий! Он с ночи говорил с тобой?

– Нет. Только бегал за мной хвостом…

Я нервно поднялась, от резкого движения меня повело, и Жнец поймал меня за руку, не дав чебурахнуться к рыбкам. Я встретилась с ним взглядом и вздрогнула, его черные глаза снова полыхнули золотом. Так знакомо, словно я это уже видела… Где? В мире-сне?

Тим устало улыбнулся и чуть сжал мои пальцы.

– Я подозревал даже, что он был моим глюком. А он был общим. Эй, Шааф Яснотрепетный.

– Изверг Великий, Пылающий в сердце! – добавила я.

“Да неужели?! Не верю ушам и глазам! Вы наконец соизволили – за руки взяться и обратиться ко мне. Я прям зарыдаю сейчас от вашей догадливости!” – рявкнул в моей голове голос… кота?

– Шааф? – заозирался по сторонам Тим.

“Шааф, Шааф”.

– Где ты? – не поняла я, но встретилась глазами с изумленной Кариной, быстро перевела взгляд на Митру, одними губами сказав “котостороннее”.

Друг прыснул, и зашептал на ухо Карине, объясняя, а Яснотрепетный раздраженно фыркнул в наших головах:

“Какие туповатые мне достались творцы, я Всеобъемлющий! Я – везде!”

– Слушай, Вездетый, ты страх не потерял? Какое везде? Причем тут творцы?

“А вы ещё не поняли? Да ради хварна, что ж вы такие медленные… так, меняем тему. Вы кого-то поискать хотели? Вперед. Объединяйтесь и ищите”.

Мы со Жнецом переглянулись, Тим пожал плечами. Я махнула рукой – на бредовость ситуации. На фоне всеобщей абсурдности моей жизни туманные выражения невидимого котика – пыль!

Если он поможет, мы его простим.

– А как объединяться? – Мы все ещё держались за руки, но кот кажется имел в виду что-то другое.

“И эти тугодумы еще и обзываются. Изверг, кот, даже скотина! Подумать только! Ну я вам это ещё припомню!”

Я покраснела, ибо обзывалась по большей части я. И покраснела ещё больше, представив яснее, что может значить – объединяться. Он же не имеет в виду...

“Я же говорю, тугодумы”.

– Так, нафиг, – помотала я головой. – Почему ты не можешь сказать просто, где Кера? Тима же ты нашел?

“Ты совсем глупая? Горе мне горе. Кот ваш рядом с ним был, когда ты меня позвала”.

– Э-э. То есть ты не кот?

Шааф в голове застонал.

Я скрипнула зубами, а Тим притянул меня к себе и... поцеловал.

“Сначала смешались, в месте возрождения закрепили союз. Потом чуть не угробили меня, придурки, своими сомнениями, – звучало недовольное на периферии сознания, но нежность Тима оглушала, и я с трудом могла понимала, что там бормочет кот. – Обзываются, тупят. Слюнями меняются, а толку. Вы б ещё тут...”

И тут Жнец вспыхнул черным огнем, а я секундой позже зажгла своё пламя.

“Нннаконец-то” – обрадовался Шааф.

И к золотисто-черному пламени примешались яркие синие сполохи.

Рядом что-то  восторженное орали друзья, кружилась голова, казалось, будто я отрываюсь от земли, будто парю в небе, растворяясь в воздухе мира…

Или не казалось?

“Ищите”.

– Кера...

– Тетя Дэф… – разом произнесли мы.

И сознание заметалось над городом, оплетая нами прекрасные улицы полные человеческих огней. Тусклый багровый едва пульсировал у самого берега моря…

– Тетя? – прошептал Жнец, и наваждение рассеялось. Пламя опало, мы, прерывисто дыша, отступили друг от друга, но рук не разомкнули.

И хорошо, ибо я тут же оступилась, чуть не подвернув ногу. Удивленно оглядевшись мы поняли, что стоим на скользких камнях, а в нескольких метрах море перекатывает круглую гальку.

Неужели это кот нас перенес туда, где мы ощутили тётю Тима?

“Перерасход конечно колоссальный, и точность так себе, но бинго, творцы мои…” – начал радостно Шааф, но запнулся.

А затем выругался и ругался, перемежая привычные ругательства с заковыристыми, похожими на древние заклинания, пока мы, обернувшись смотрели на то, что осталось от моря.

За щитом его больше не было – там волновалась поглотила черная масса хаотического прорыва.

Несметное множество зубастых пастей атаковало стену щита каждую секунду, поднимаясь всё выше и выше, тысячи когтистых лап возникали, скребли по ней – от этого беззвучного скрипа ныли зубы и раскалывалась голова. Кошмарные хвосты и жала обращались туманом, чтобы тут же воплотиться в очередной ещё более кошмарной форме.