Дас Систем

– Юрий, я не саботировал работу компьютера, – ответил он, плохо сдерживая ярость из-за чудовищного обвинения. – Я не знаю, что именно произошло, но я не имею к этому отношения. Поверь! Он открыто посмотрел в черные глаза Орлова и продолжил:

– Да, я хочу домой, хочу к жене и детям. Я здесь уже слишком долго. Но это для меня не повод рисковать нашими жизнями и судьбой станции! Ну разве можно меня в таком заподозрить?!

Своей выдержкой – а на борту он провёл намного дольше запланированных тринадцати дней – Кантони был обязан второму постоянному члену экипажа станции – американцу Нику Флетчеру, который почувствовал себя плохо и вернулся на Землю в шаттле, доставившем Кантони. При решении вопроса, кто будет замещать американца на станции до прибытия новой миссии, выбор Центра управления полётами пал на Кантони, потому что он представлял Европейское космическое агентство (ЕКА), которое после сокращения американцами бюджета стало основным инвестором станции.

Всем казалось, что он окрылён возможностью остаться на станции дольше. Обрадовалась даже Чилия (теперь она ещё больше гордилась им). Он же просто смирился. Пытался весело улыбаться и утешал себя надеждой, что следующая миссия стартует вне графика через два месяца и заберёт его. Но американцы снова не смогли запустить шаттл, и запланированные шестьдесят четыре дня растянулись более чем на сто. Ближайший запуск должен был состояться через две недели. Каждый день Кантони молился о том, чтобы ничего не сорвалось.

Он ненавидел узость станции, запах резины, дезинфицирующих средств и человеческого тела. Он ненавидел невесомость, которая то и дело отбирала чувство ориентации в пространстве и вызывала приступы тошноты. Он ненавидел скучные упражнения, которые спасали его мышцы от дистрофии, монотонный распорядок дня и эксперименты, которые часто казались ему бессмысленной трудовой повинностью.

Он ненавидел ощущение того, что лишь тоненький слой металла в несколько миллиметров отделяет его от среды, убивающей всё и вся. Большинство людей на Земле не догадываются, что полёт в космос продолжает быть опаснейшим приключением, в котором человек находится на передовой научно-технического прогресса. Метеорит величиной с ноготь или кусочек космического мусора способен пробить в обшивке дыру с кулак, тем самым в ту же секунду убить космонавтов.

Но больше всего Кантони ненавидел своё заточение с этим неотёсанным грубияном Юрием Орловым. Его командир был одним из самых опытных космонавтов мира. Он успел побывать на борту станции «Мир». Однако Юрий был ещё и человеком настроения и не считал нужным скрывать свою неприязнь к напарнику. Теперь у него разыгралась паранойя, и он выдвинул фантастические обвинения против Кантони, который, однако, был обязан сохранять спокойствие в сложившейся ситуации. К тому же, Кантони был биологом, а не профессиональным космонавтом.

– Исчезни! – прошипел сквозь зубы Орлов.

– Юрий, я…

– Исчезни! – рявкнул русский. – Видеть тебя не хочу!

Довольно!

– Ах ты, тупой русский идиот! – заорал Кантони. – Ты меня уже достал своими командирскими замашками, а теперь ещё истерику устраиваешь! Соберись, чёрт подери! То, что ты – командир, не даёт тебе…

Орлов изрыгнул длинное русское ругательство. После этого он схватил из стенного шкафа один из справочников по управлению станцией и запустил им в Кантони.

– Исчезни, саботажник! – прорычал он вне себя от ярости. – Если я ещё раз увижу тебя у центрального компьютера, сверну тебе шею голыми руками!

Кантони хотел уклониться от тяжёлого предмета, но поскольку он парил в невесомости, то лишь беспомощно всплеснул руками. Книга угодила ему в лоб, и его с силой отбросило назад. Несколько крошечных красных капелек повисло в воздухе.

Он ощупал голову и недоверчиво посмотрел на измазанные кровью пальцы. Затем бросил на Орлова взгляд, исполненный ненависти, но тот уже повернулся к компьютеру, игнорируя присутствие напарника. Поборов желание запустить в него книгой, итальянец медленно проплыл по шаттлу до модуля «Заря», долго искал аптечку, нашёл её под полиэтиленовым мешком для грязной одежды и наклеил себе пластырь на лоб. Рана была пустяковой, серьёзным было само происшествие.

Кантони понимал, что должен сообщить о поведении Орлова, но решил этого не делать. Здесь, наверху он был в заложниках у взбалмошного командира. «Просиживатели штанов» из Центра управления полётами ничем не могли ему помочь, а жалоба вконец испортила бы и без того скверное настроение Орлова. Если запуск состоится, то совсем скоро он окажется дома. А оставшиеся несколько дней как-нибудь переживёт.

Большинство из его сослуживцев отдали бы всё, чтобы оказаться на месте Кантони. А он всей душой тосковал по Чилии и детям, по маленькому домику на холмах Тосканы, по куску чиабатты, залитому оливковым маслом, и согретому лучами заходящего солнца бокалу кьянти. Тоска была настолько сильной, что ощущалась как физическая боль.

Единственное, что после долгого времени, проведённого здесь, его ещё впечатляло – вид из иллюминатора.

Вернувшись в лабораторию «Дестини», он позволил себе забыть об экспериментах и долго жадно смотрел на Землю, которая казалась такой близкой, но была такой недостижимой.

Сверху видно, какая у Земли тонкая атмосфера, – чуть толще кожуры огромного синего яблока. Всю красоту этого уникального места вселенной можно было оценить лишь на контрасте с пугающей абсолютной пустотой и холодом космического пространства. Но там, внизу, люди почти не задумываются об этом и ведут себя так, будто они мгновенно смогут перебраться на Марс, когда условия жизни на Земле будут окончательно погублены.

За скоплением облаков, которые с этой высоты напоминали пасущихся на лугу овечек, он разглядел очертания Ютландии и побережья Северного моря, которое беззвучно искрилось внизу. Гамбург вырисовывался грязно-серым пятном на ярко-зелёном ковре Северо-Германской низменности – кучка пепла рядом с извилистой нитью Эльбы.

Он отдал бы всё, чтобы сейчас оказаться там.

Глава 2

г. Гамбург, р-н Хафенсити,

среда, 16:12

– То, что вы сейчас увидите, – настоящая мировая премьера, – объявил Марк Гелиус.

Он обуздал порыв провести рукой по своим чёрным коротко стриженым волосам, в которых к его тридцати трём годам уже проглядывала седина. Нельзя, чтобы кто-то заметил его волнение. Осмотрев себя, он удостоверился, что графитовый костюм от Gucci сидит на нем безупречно, а кофейное пятно на голубой сорочке не заметно. Шоу должно пройти на «ура», иначе его фирма Distributed Intelligence AG1, сокращенно D.I., прекратит своё существование. Чем обернётся провал для сотрудников, годами хранивших ему преданность, и для него самого, он запрещал себе думать.

Слегка подрагивающей рукой он нажал на клавишу ввода и запустил программу. Большой белый четырёхугольник, отбрасываемый проектором на стену конференц-зала, осветил лица членов наблюдательного совета. На них читался скепсис. Наибольшее сомнение выражали сведённые вместе кустистые брови Джона Граймса, представлявшего ключевого инвестора Change Capital Corporation. Водянистым взглядом из-под отвисших век он смотрел на проекцию экрана компьютера так, словно ждал, что вот-вот на нём появится сообщение об ошибке.

Марк повернулся к беспроводной клавиатуре.

«Привет, ДИНА», – напечатал он в окне ввода данных. ДИНА – сокращённое название от Distributed Intelligence Network Agent[2]. Так называлось программное обеспечение, разработанное фирмой Марка.

«Привет, Марк, – ответила ДИНА в окне вывода данных. – Как у тебя дела?»

Слова большими буквами высвечивались на стене. Кроме этого, они озвучивались громким и ровным женским голосом, раздававшимся из колонок мультимедийной системы и не вызывавшим подозрения в своей естественности. Синтезированный голос выдавало лишь неправильное ударение на нескольких слогах.

2

Distributed Intelligence AG (англ., нем.) – АО «Распределенная система искусственного интеллекта».