Страница 2 из 5
не сглаза мелкое паскудство, в Долине Старости приют
готов оплошностям с занудством.
***
Проскользни между чихом и взглядом,
и в лесу колдовском меж ветвей,
притворись полифемовым стадом,
схоронись от гусей-лебедей…
Подфартило… запреты, кордоны,
чтоб в мечтах не витал далеко.
Не случись в мире вирус коронный,
впору было придумать его.
***
Больше абсурдов – ядреных и разных!
Смех убедительней логик напрасных.
Глупость, в экстазе дойдя до предела,
в том убедит, с чем бороться хотела.
***
Если злоба не у дел, то не редкость мнение,
что Высоцкий устарел – нынче не ко времени.
Но коль дружен с головой и не слеп к реальности,
быстро глохнет сам собой спор об актуальности.
***
Где жизнь – провал, там скудны радости и просты,
мечты "на вырост", не вкусишь от них услад.
И малой толики нет лисьего притворства,
чтоб называть зеленым спелый виноград…
***
Если страху, что Серым Волчищем
ладит клык на твой нежный бочок,
два десятка эпитетов сыщешь
и цветистых метафор пучок,
развернешь их, как веер павлиний,
разглядишь, носом ткнувшись, в упор -
может страх, приручившись,
на более длинный поводок и отпустит во двор?
***
Да, сказки – это НАШЕ ВСЁ,
в сермяжности и подсознаньи.
Как в грушу лупящий боксер,
мы в чудо бьемся – до рыданий,
до вывихов и синяков,
нокаута с кровавой юшкой.
Как видно, нрав у нас таков -
не те, так эти сказки слушать…
***
Недаром все сказки кончаются свадьбой,
и длят предвкушением сладостным тайну…
А нам и некспеху их "Горько!" – лишь знать бы,
что сгинул Кощей и Горыныч летально.
И чем же заняться отважным героям?
Их меч-кладенец мирно рубит капусту,
в чулане ковер-самолет съеден молью,
пеленки висят… И умильно, и грустно.
***
Зачем с десяток просчитаю вероятий -
куда осколки бед могли бы угодить?
Всегда одиннадцатый кольями подхватит
сквозь всю соломку, что хлопочешь подстелить.
***
Чем выше трос канатоходца
чем жутче сердцу на весу
тем больше всяческого хотца
внизу…
***
Пусть моделирую геномы для потехи,
и с Джи Пи Эс лихой Глонасс ведет борьбу,
но неизбывно будет русский наш сантехник
на кранах паклею подматывать резьбу.
***
Лай стих, и караван себе идет,
эскортом прирастая по дороге…
Уж мулы забегают наперед,
ослы верблюдам тычутся под ноги.
Давно песок зыбучий путь занес,
но много сказок знает их погонщик…
"Оазиса там нет на сотни верст!" -
хотел предостеречь тот песик тощий.
***
Вот неумолимый, как смерть и налоги,
поднялся шатун-депресняк из берлоги
и третьим к компании мрачной подсел.
С мышиной возней я теперь не у дел,
притихла в углу с примитивным вязаньем -
по кругу, как топлива выжиганье…
***
Себя в подконтрольную втиснешь узду,
но перехитришь ли Судьбу-тамаду?
Молю опохмела на пире чужом,
а вроде тихонько цедила боржом…
***
Хозяйка блюдо для гостей пересолила,
Но чтоб не поняли оплошности такой,
она и уксуса влила, и наперчила -
соль не заметили за жгучею слезой.
***
Брать сильных духом лучше "на слабо" -
такой умрет, но не подаст и вида!
А слабый – "что ж, не надо ничего…" -
и горы тихо сдвинет от обиды.
***
Хоть утверждают, что видней со стороны,
мы часто взглядами других возмущены.
Живем в привычных заморочках, словно дышим,
или как храпа своего во сне не слышим.
Время кодов, железных дверей
***
Есть время обзаводиться добром
и время с лихвой избавляться от хлама.
Есть время, как мед, раствориться в другом,
и дни почитанья души своей храма.
***
Двенадцать строк – когда всклокочена душа
или взыграло ретивое, взвившись словом.
Пусть откровением оно не станет новым,
но пару строк перечитаешь, не дыша…
***
Пуст головою, как дитя,
мир в каждом новом из колен,
о правде и любви твердя,
сердцами чист и не растлен.
И тем щадяще-неполна
земная повесть прежних дней.
"Страшнее были времена,
но не было <скулим> подлей."
***
Даже водка "Граф Яблонский",
каждый третий нынче – знать!
На идейных перекрестках (если не упертый "в доску")
френч на фрак спеши менять.
Только к фалдам притерпелись,
бац! – объявлен новый тренд.
И легко податлив к вере, армячки бомонд примерил -
наш былинный сэконд-хенд.
***
На что нам Цезарь с Чингиз-ханом, Александр,
Наполеон – все, кто прославились войной?
Интриги, власть… Мир, как свихнувшийся кентавр,
копытом бьет, хоть с человечьей головой…
И с детства в памяти убийца-властелин,
рассказ о крови губкой впитываем мы.
Но знать не знаем – кто придумал инсулин
или наркоз, спас мир от оспы и чумы?
***
Воздвигнув идола по имени Комфорт,
и алтари для божества Политкорректность,
как встарь, колосс-цивилизация падет
пред грубой силой, в грош не ценящий народ,
где жертвой быть – веков закономерность.
***
Смешные были времена, когда стрелялись от позора,
за дорогие имена к барьеру шли без разговора,
и честью, не шутя клялись, давали слово офицера.
Как "ять", давно перевелись те благородные манеры.
И только плодовитый хам не переводится вовеки,
всепроникающий, как спам, как сон дурной о человеке.
***
Чем характерна эпоха диктата
или застоя, что сутью – одно?
Тем, что толстуха поет Травиату,
Ленскому – семьдесят, в бабках давно
Анна Каренина, Чацкий под стать ей,
в роль "инженю" взгромоздилась мадам…
Так, с недвижимой ЦКовскою знатью,
всё в соответствии и по годам,
главное – сутью окаменелой,
обызвествленьем телес и мозгов.
И засекреченность Полишинеля
с грифом "навечно", как ржавый засов.
***
Нас отучают от брезгливости,
нас избавляют от приличия,
и отлучают от содружества -
мы, как начинкою пирог,
густой прослоены тоскливостью, в
глубь нашпигованы опричниной,
потом прощупают на мужество.
То, что сейчас – еще пролог…
***
В те годы – до мобильных телефонов -
когда в любви возможен был обман,
наивность мы хранили непреклонно
и миф про полу-полный свой стакан.
***
Самодовольно – туп и лжив ведущий барствует с экрана,
неутомимо он кружит над тайною чужих карманов,
над ранами чужих потерь, над сладкой падалью пороков