Страница 8 из 10
Концепция «ядовитого воздуха» была принята. И жарким летом 1665 года, когда Лондон поразила бубонная чума, лондонцы усердно заколачивали двери домов, где были люди, пораженные чумой, чтобы предотвратить распространение опасных миазмов. А проходя мимо этих заколоченных дверей, прижимали к носу букетики ароматных цветов, дабы отогнать ядовитые пары.
Да и сами лекари, которые тоже были немало напуганы, проявляли крайнюю осторожность. Чтобы уберечься от инфекции, они приближались к больным только в специальной маске с длинным клювом, а прикасались к зараженным исключительно длинной тростью.
Ну а теперь о том, как врачи лечили в те далекие времена. Тут, конечно, на ум сразу же приходит «отец медицины», древнегреческий врач Гиппократ.
Богатейшая врачебная практика помогала Гиппократу накапливать огромный опыт, который он затем обобщал в своих трудах: «О ветрах», «О воздухе, воде и местности», «Прогностика», «Диета при острых болезнях» и т. д. В них, однако, полезные наблюдения перемежались с простительными для тех времен нелепостями.
Так, Гиппократ учил, что компоненты человеческого тела связаны между собой огнем – жаром. Жар этот находится в сердце и оттуда по сосудам растекается по всему телу, регулируя взаимоотношения всех его частей. Например, пищу переваривает «желудочный жар», а старики отличаются от молодых тем, что имеют уже меньше природной теплоты…
В 1665 году Лондон поразила бубонная чума. Люди начали заколачивать двери домов, в которых находились больные, чтобы предотвратить распространение опасных миазмов. А проходя мимо этих заколоченных дверей, прижимали к носу букеты ароматных цветов, дабы отогнать ядовитые пары.
И все же Гиппократ недаром считается родоначальником медицины научной, он освободил ее (став реформатором античной медицины) от влияния храмовой медицины жрецов. Он полагал, что болезни людям посылают не боги, а что они возникают по разным, причем вполне естественным причинам. Впрочем, что касается эпидемий, Гиппократ тоже видел их причины в миазмах. Миазмами, по его мнению, являлись болезнетворные испарения, проникающие в организм человека при вдохе.
Миазматическая теория Гиппократа господствовала во врачебной науке много веков, пока не столкнулась с очевидными фактами. Слишком уж заметным в распространении заразных болезней стало значение контакта людей больных и здоровых. Эпидемии оспы, чумы и других болезней давали этому бесчисленные доказательства.
Итак, в эпидемиях, видимо, главную роль играет заражение больными здоровых. Но как это происходит? Какие болезнетворные вещества и как именно передаются? Ответы на эти крайне сложные вопросы дал живший в ХV веке венецианский врач, писатель и ученый-исследователь в области медицины, географии, математики и астрономии Джироламо Фракасторо.
Фракасторо (1478–1553) родился в Вероне, образование получил в Падуе. Здесь среди его товарищей и ближайшего окружения были известные впоследствии деятели итальянского Возрождения – историки и писатели Наваджеро и Бембо, географ и историк Рамузио и поляк астроном Николай Коперник.
Джироламо был одним из образованнейших людей своего времени. По установленному в те времена порядку он в Падуанском университете сначала изучал гуманитарные науки – грамматику, диалектику, риторику, затем философию и математику и, наконец, специальные дисциплины – астрономию и медицину.
В двадцать лет Фракасторо уже преподавал в родном университете логику. Некоторое время он был врачом-консультантом папы Павла III, имел обширную медицинскую практику. Обобщив взгляды предшественников, начиная с авторов античности до современных ему врачей, он впервые сделал попытку вывести общую теорию эпидемических болезней и описание целого ряда заразных недугов: оспы, кори, чумы, чахотки, бешенства, проказы и т. д. В 1546 году он ввел в медицину термин «инфекция».
После смерти Фракасторо его прах был перевезен в родной город, Верону, где в 1555 году ему поставили памятник. В 1935 году Международный астрономический союз присвоил имя Фракасторо одному из кратеров на видимой стороне Луны.
В Италии, да и в остальной Европе, Фракасторо прославился, написав поэму «Сифилис, или французская болезнь». Она до сего дня считается самой знаменитой медицинской поэмой. Слова «французская болезнь» в названии поэмы нуждаются в пояснении.
В. М. Жданов, Г. В. Выгодчиков, Ф. И. Ершов, А. А. Ежов, Н. Г. Коростылев в книге «Занимательная микробиология» пишут:
«Кстати сказать, есть предположение, что сифилис был завезен в Европу из Америки, а уж потом из Европы в другие страны. Это предположение располагает рядом серьезных доказательств: болезнь распространилась в Европе вскоре после путешествия Колумба с той же быстротой, как корь и оспа среди индейцев, и протекала скоротечно и тяжело. Любопытно и то, что у всех народов Европы того времени сифилис считался болезнью западного соседа; итальянцы называли его – «испанской болезнью», французы – «итальянской», в Германии его величали болезнью «французской», в Польше – «немецкой», в России – «польской». Однако есть данные и в пользу того, что эта болезнь была известна еще древнейшему населению Европы и Азии, и ее быстрое распространение в ХV веке вызвано социальными причинами».
Громкая слава поэмы «Сифилис», известность и надежное покровительство позволили Фракасторо бросить медицинскую практику. И в 1546 году он издает прославившую его в веках книгу под названием «О заразе, заразных болезнях и лечении».
Ныне Фракасторо считается одним из основоположников эпидемиологии. Он подытожил все достижения медицины прошлого (Гиппократ и Аристотель, Лукреций Кар, Плиний Старший и другие медицинские светила древности) и дал стройную теорию о существовании «живого контагия» – живой причины заразных болезней.
В «Занимательной микробиологии» о научном подвиге Фракасторо говорится следующее:
«Положения этой теории вкратце сводятся к следующим тезисам.
Наряду с существами, видимыми простым глазом, есть бесчисленное количество живых “мельчайших и недоступных нашим чувствам частиц”, или семян. Эти семена обладают способностью порождать и распространять себе подобных. Невидимые частицы могут поселяться в гнилой воде, в остающейся на суше после наводнения мертвой рыбе, в падали, могут проникать и в человеческое тело. Поселяясь в нем, они вызывают болезнь. Пути их проникновения весьма разнообразны. Фракасторо различал три вида заражения: через соприкосновение с больным, через соприкосновение с предметами, бывшими в употреблении больного, и, наконец, на расстоянии – через воздух. При этом каждому виду заражения соответствовал свой, особый контагий. Лечение болезни должно быть направлено как на облегчение страданий больного, так и на уничтожение размножающихся частиц контагия».
Любопытно и то, что у всех народов Европы того времени сифилис считался болезнью западного соседа; итальянцы называли его – «испанской болезнью», французы – «итальянской», в Германии его величали болезнью «французской», в Польше – «немецкой», в России – «польской».
Смелость обобщений Фракасторо была очень велика. Ученому пришлось бороться с множеством предрассудков, предвзятых мнений; он не посчитался с авторитетом отца медицины – Гиппократа, что уже само по себе было неслыханной дерзостью для того времени. Любопытно, что теория Фракасторо была лучше принята народом, чем коллегами-медиками: такова была сила более чем двухтысячелетнего авторитета Гиппократа!
Фракасторо думал не только о базовых постулатах медицины, но и о практике в борьбе с эпидемиями.
Читаем «Занимательную микробиологию» дальше:
«Фракасторо не только дал общую теорию живого “контагия”. Он разработал систему предохранительных мероприятий. Чтобы не допустить распространения контагия, больных рекомендовалось изолировать; ухаживали за ними люди в специальной одежде – длинных балахонах и масках с прорезями для глаз. На улицах и дворах жгли костры, часто из пород дерева, дающего едкий дым, например можжевельника. С пораженным эпидемией городом прерывалось свободное сообщение. Торговля производилась на специальных заставах; деньги опускали в уксус, товары окуривали дымом. Письма из конвертов вынимали щипчиками.