Страница 2 из 10
В Гайд-парке среди тощих платанов двигалась небольшая оживленная процессия, направлявшаяся, очевидно, к Уголку ораторов. Ее участники несли в руках плакаты с надписями: «Русские, прочь из Венгрии!», а кто-то прикрепил к картонке вырезку из утренней газеты с фотографией русских танков под заголовком «Стальное кольцо вокруг Будапешта». Большинство участников шествия, судя по всему, были студентами, а несколько человек в возрасте, в старомодной темной одежде, видимо, были венгерскими беженцами. Один из них, в поношенном пальто, с умным бледным лицом, напомнил Анне папу.
В районе Найтсбридж поток машин поредел. Автобус проезжал мимо парка Кенсингтон-гарденз, и Анна смотрела, как листья облетают с деревьев и устилают лужайки, где школьники под присмотром учителей играют в футбол и раундерс[2].
Анна сошла в конце Кенсингтон-Черч-стрит и пошла к дому пешком по засаженным улицам Кэмпден-хилл. Здесь машины ездили редко, а пешеходов было мало. Из-за живых изгородей перед домами доносились ароматные запахи – было время обеда. В коляске спал малыш. Кошки дремали на заборах и тротуарах. И повсюду – листья и листья. Один проплыл в воздухе совсем близко от Анны. Она потянулась и поймала его прямо на лету. «Это к удаче!» – вспомнила Анна детскую примету. Несколько секунд она удерживала его в руке, а потом разжала пальцы и наблюдала, как он, кружась, улегся на землю, вместе с другими листьями.
Они с Ричардом жили в новом доме. Анна дошла до угла, увидела их дом и тут же непроизвольно прибавила шаг. Это происходило с ней каждый раз. Она знала, что это глупо, ведь они женаты уже больше года, но ничего не могла с собой поделать. Анна бросилась через дорогу и взбежала по каменным ступеням красно-кирпичной террасы, столь густо усыпанной листьями, что она чуть не поскользнулась. У входа в квартиру этажом ниже портье разговаривал с мальчиком на велосипеде и, увидев Анну, помахал ей и что-то крикнул… Она не расслышала, но не смогла остановиться – слишком быстро бежала. Она не стала ждать лифт и понеслась наверх через две ступеньки, отперла дверь и – наконец-то! – увидела Ричарда.
Он сидел за пишущей машинкой – как и несколько часов назад, когда Анна уходила. Перед ним на столе лежала аккуратная стопка бумаги, а под столом стояла корзина, доверху набитая скомканными листами, часть из них даже вывалилась на пол. В крошечной гостиной за спиной Ричарда виднелись их новенький полосатый диван, красный стульчик, купленный на прошлой неделе, и занавески, сшитые из ткани, рисунок которой Анна придумала еще во время учебы в школе искусств. На фоне этих ярких расцветок волосы Ричарда казались особенно темными, а лицо – утомленным и бледным: нахмурившись, он яростно печатал двумя пальцами.
Обычно Анна не отвлекала мужа от работы. Но сейчас она была слишком счастлива, чтобы ждать. Анна дала ему допечатать строку и сказала:
– На улице просто замечательно! Я обошла весь город и нашла коврик для нашей гостиной.
– Правда? – Ричарду потребовалось некоторое время, чтобы вернуться к реальности из мира, в котором он пребывал.
– Продавец магазина видел все твои телеспектакли. А когда узнал, что я твоя жена, на полном серьезе попросил у меня автограф.
– Это слава! – улыбнулся Ричард.
– Ты добрался до середины?
Ричард, заметила Анна, бросил взгляд на страницу, заправленную в машинку, смиряясь с тем, что на время работу придется отложить.
– Думаю, пора пообедать. Так или иначе, я написал большой кусок. – Он встал и потянулся. – Что за коврик? Действительно красный?
Анна принялась расхваливать коврик, но тут в дверь позвонили.
– …именно то, что мы искали, – сказала она и пошла открывать. Оказалось, это портье.
– Телеграмма.
Она была адресована Анне. В такой день могли прийти только хорошие новости! Анна быстро открыла ее – и тут же все вокруг помертвело.
Каким-то странным образом Анна ясно видела Ричарда, хотя глаза ее не отрывались от телеграммы.
– Что там? – услышала она.
Ей показалось, что время замерло и минула целая вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Она сунула телеграмму Ричарду в руки.
– Ничего не могу понять… Мама никогда не болела… – сказала Анна растерянно.
Ричард положил телеграмму на стол, и Анна снова прочла ее: вдруг она что-то не так поняла?
«У ТВОЕЙ МАМЫ ОПАСНАЯ ПНЕВМОНИЯ ТЧК МОЖЕТ ПОНАДОБИТЬСЯ ТВОЕ ПРИСУТСТВИЕ ТЧК ЗАБРОНИРУЙ РЕЙС ЗАВТРА ТЧК ПОЗВОНЮ ДЕВЯТЬ ВЕЧЕРА»
И подпись: Конрад.
– Она ничем, кроме простуды, никогда не болела, – пробормотала Анна. – Я не хочу в Берлин.
Дай ей волю – она бы сейчас опровергла все, что угодно.
Затем Анна обнаружила, что сидит рядом с Ричардом. Его лицо искажала тревога, и она против всякой логики подумала, что не стоило ей отрывать его от работы… Ричард обнял ее за плечи.
– Речь идет всего лишь о брони. Возможно, лететь не придется. Возможно, когда Конрад позвонит, твоей маме уже будет лучше.
«Конечно… Конечно!» – подумала Анна. Она попыталась вспомнить, что ей известно о Конраде. В течение всех лет знакомства с мамой Конрад производил впечатление более чем ответственного человека. Возможно, он перестраховывается, и к вечеру мама уже будет сидеть в кровати, с возмущением глядя на него своими голубыми глазами: «Ради всего святого, Конрад! И зачем ты только телеграфировал детям?»
– Как ты думаешь, Конрад и Максу отправил телеграмму? – спросила Анна.
Макс, брат Анны, находился в Греции.
Ричард неопределенно покачал головой:
– Кто знает! – А потом внезапно добавил: – Хочешь, я полечу с тобой?
Его предложение и тронуло, и испугало Анну.
– Конечно нет. Тебе надо работать над сценарием!.. И что бы ты делал в Берлине?
Ричард поморщился:
– Если бы я говорил по-немецки…
– Я не об этом. Ведь ты понимаешь: там ты вообще не мог бы писать. Кроме того, это моя мама и за нее отвечаю я.
– Наверное…
В итоге Анна позвонила в авиакомпанию «Пан Американ». Там были очень любезны, когда она объяснила ситуацию, и сказали, что забронируют для нее место. После этого поездка стала практически решенным делом, и Анне вдруг захотелось расплакаться.
– Знаешь, – сказал Ричард, – тебе надо выпить.
Он налил Анне виски, который они держали для гостей, и она выпила его залпом.
– И поесть, – добавил Ричард.
Когда они с сэндвичами и кофе уселись в маленькой гостиной, Анне стало заметно лучше.
– И все-таки мне непонятно, – проговорила она, сжимая в ладонях теплую кружку (это действовало успокаивающе). – Мне кажется, по нынешним временам, когда у людей пневмония, врачи колют им пенициллин. Разве в Германии до сих пор нет антибиотиков?
– Должны быть.
– В любом случае в Америке точно есть. А ведь мама работает у американцев… И как это она вдруг подхватила пневмонию?
Ричард немного подумал:
– Кажется, она писала в последнем письме, что они отправляются куда-то на корабле? Может, там что-нибудь случилось: она промокла, замерзла, не сменила одежду…
– Конрад заставил бы ее.
На мгновение Анна представила себе Конрада – большого и надежного – и маму, которая смеется и восклицает:
– Это всего лишь кусочек воды!
Мама всегда говорила «кусочек воды» – одна из немногих ошибок, которую она допускала в английской речи. Но, возможно, наедине они с Конрадом говорят по-немецки. Анну поразила эта мысль: а ведь она не знает, на каком языке мама и Конрад разговаривают друг с другом!
– Хорошо бы найти это письмо, – сказала Анна и вдруг вспомнила: – Кажется, я на него не ответила…
– Оно пришло недавно, правда?
– Не помню…
То письмо мало чем отличалось от большинства маминых писем: подробный отчет о небольших достижениях в работе и социальной жизни. Именно ее выбрали для рабочей поездки на несколько дней в Ганновер; их с Конрадом пригласили на День благодарения к американскому генералу. Единственное упоминание о путешествии на корабле было связано с погодой: было довольно прохладно, и вместо купания Конрад с мамой много играли в бридж. Это было ровно месяц назад…
2
Рождественские персонажи, придуманные специально для магазина «Селфриджиз». (Здесь и далее – прим. ред.)