Страница 7 из 11
В дали у самого горизонта реяли флаги. Флаги с людскими гербами на них.
– Мы победили. – Не сомневался маг, и от этой мысли тепло разлилось по его изношенному трудами телу. Он помог победить людям войска хаоса и разрушения, силы зла были разгромлены в последней битве добра и зла, в последней битве человечества. И к чёрту магистра с его философией. Лицемерные, эгоистичные, мелочные старики. Где все они были, когда человечество стояло на краю гибели? – Так думал Сван, стоя в одиночестве посреди необъятного поля, покалено утопая в бурой осенней траве, обдуваемый прохладным ветром в ожидании приближающихся флагов.
Гордость переполняла сердце мага, душа казалось, пела, а разум смеялся от счастья. Он пошел навстречу флагам второй династии, навстречу победе, навстречу ликующему человечеству.
– Бом, бом. – Будто колокол зазвенел в голове Свана.
– Бом, бом. – Сван пошатнулся, тело его потеряло контроль, ноги подкосились, сознание помутнело, пелена встала перед глазами мага. Его повело в сторону, он беспорядочно замахал руками в надежде вцепиться хоть во что-то. Острые стебли полевых трав царапали ему ладони, он вырвал несколько из них с корнем, но устоять помогло лишь чудо. Невесть откуда взявшаяся в поле молодая рябина преградила путь, потерявшему связь с реальностью магу. Сван вцепился в тонкий ствол обеими руками, обняв его, так крепко, как только мужчина может обнимать свою любимую. Зрачки мага закатились за веки, пот выступил на лице, ноги согнулись в коленях, он не падал из последних сил. Сейчас его взор был устремлён за сотни вёрст от того места где он стоял.
В отличие от ночи, когда Сван бежал из школы магов, пряча за пазухой розу, теперь магистр не ограничился голосом. Магистр погрузил ментальный образ Свана в школу магии и поставил в центр сада, где маги веками выращивали чарующие розы.
– Что ты натворил Сван? Оглянись! – Гремел голос магистра в сознании мага. Он не звучал грубо и не был наполнен злостью, скорее он источал отчаяние и разочарование.
Сван собрался с силами, опыт прошедшей ночи помогал ему. Он быстро смог приспособится к ощущению себя в двух местах одновременно, и, стараясь не падать телом там, в поле, он с трудом, но концентрировал зрение здесь в школе магии.
Наконец, когда глаза смогли передавать окружающую картину достаточно чётко, Сван с трудом узнал это место. Кустарник боярышника, что всегда рос по краю аллеи ведущей в долину роз. Небольшой фонтан с прозрачной и свежей водой, из которого садовник черпал прохладную влагу для полива своих любимиц. Земля черная как дёготь, аккуратно прополотая и от того рассыпчатая на вид как сдобное печенье. Всё стояло на месте как прежде, но не было главного, того что давало название этому месту. Кусты чарующих роз исчезли.
Неслышно было сладкого благоухания, не видно пурпурного света, не доносилось до слуха мягкое шуршание трепещущих на ветру листьев. Долина роз опустела без роз, и стала просто, долиной.
– Долина роз умерла. По твоей вине Сван. – Констатировал магистр.
– Я хотел помогать людям. – Пролепетал Сван, но спустя секунду голос его окреп. Он вспомнил, как его выгнали отсюда, он вспомнил поле боя и раненых, он вспомнил свой труд и чудеса, что он творил в покосившейся палатке из мешковины посреди поля брани, последней битвы человечества.
– Я исцелил тысячи, я избавил их от страданий и боли, я поднял их на ноги и теперь они живы. Благодаря мне они победили в последней битве человечества, последней битве на земле. Теперь всегда будет мир, покой и процветание, и розы больше не нужны.
– В последней битве? – Магистр говорил снисходительно, но твёрдо. – Ах, Сван, наивное дитя. Кто скажет точно, сколько битв прошло и сколько будет, тот не пророк, а бог, то неизвестно людям. Если бы только какая-нибудь битва могла стать последней. Тогда бы все маги пришли туда, на бранное поле, в надежде положить конец страданиям людей. Одна лишь, правда к сожаленью известна точно мне, только люди и устраивают битвы. Пока есть люди, битвам нет конца.
– Я делал добро, я помогал. – Сван терял связь с долиной роз, его взору снова предстало поле брани. Трава багрово-красная от крови. Холмы, нет горы небрежно сваленных, чтобы расчистить путь для конного наскока, трупов. На трупах вороньё клюёт глазницы, на трупах что ещё свежи, а те, что третий день лежат, уже зверьём разорваны на части. Куски их плоти, разбросанные по полю, трава лишь чуть скрывает, ужасен взору сей пейзаж, но Сван глаза не закрывает. Он только ствол рябины крепче всё сжимает, чтоб не упасть.
– Долина роз погибла Сван, нет магии для мира. И магов нет отныне.
Голос магистра исчез, отзвенели эхом в голове и его последние слова, Сван опустился на колени и зарыдал.
***
– Не время для слёз маг. Если только это не слёзы радости. – Донёсся до Свана сверху не знакомый, но мелодичный и уверенный, голос.
Мужчина открыл глаза и посмотрел наверх перед собой.
Статно восседая на белом жеребце, покрытом бархатной попоной, граф Масальский блистал доспехом расписанным золотом и серебром. Усталая, но добродушная улыбка не сходила с его прекрасно-симметричного лица. В стремени стояла вполне целая нога, на щеках алел румянец, не покрытые доспехом светло-русые волосы развевал ветер. Первый из воскресших этой ночью выглядел бодро и отважно.
– Мы победили. Вам слёзы ни к чему. Я благодарен Вам за воскресенье. Этого добра Вам люди не забудут.
Граф привстал в седле, окинул взором собравшихся вокруг воинов и повысил голос.
– Мы славно бились сегодня люди, и мы одержали великую победу. – Масальский указал пальцем на Свана. – Вот человек достойный всякой похвалы. Благодаря нему мы всегда оставались на ногах и в большинстве. Сван поднимись, пусть люди видят благодетеля победы!
– Хвала Сван, хвала Сван.– Громко выкрикнул граф.
– Хвала Сван, хвала Сван.– Хором подхватила толпа, громогласным рокотом имя мага разнеслось по степи.
Граф распростер руки, призывая толпу успокоиться. В дальних рядах всё ещё кричали Сван, но Сван их уже не слышал. – «Нет магии для мира. И магов нет отныне». – Резал по сердцу жестокой правдой слов, голос магистра в голове лекаря.
Граф продолжал.
– Мы изрубили врагов и теперь их головы посажены на пики. Но есть ещё враги у нас, им нет числа. Хотя они и из числа людей, людьми я звать их не намерен. Они отродье зла, трусливые стяжатели чужого горя. Я говорю о тварях, что не пришли на поле боя, хотя и знали цену человеческих страданий. Вперёд за мной воители людские, идём стяжать мы славу и победу в обители тех лордов, что не пришли в столь скорбный час на поле боя, не разделили боль, по чьей вине так много пало нас. Пока они в покоях теплых вкушали снедь и дам своих придворных. Мы воздадим им по заслугам и все свои обиды, утолив, вернём себе, что нам по праву надлежит.
Граф не успел договорить, когда толпа заревела с новой силой. В глазах людей горело пламя, и яростью наполнились сердца. Граф улыбался и махал рукой.
Сван смотрел не видящими глазами на белого как снег коня, на графа в золоте и серебре, на люд, что крови жаждал и осознал, что хаос победил. Благодаря нему теперь он жив в сердцах людей. Помог он разбудить тех демонов, что всем присущи людям, но скрыты до поры, пока их жажда мести и стремленье обладать не вылезет наружу.
Он посмотрел на свиту графа, в надежде увидеть великана, в стремлении спросить того неужто ярость победила, но рыцаря среди спутников графа не было.
Масальский отвернулся от Свана. Развернул коня собираясь вести обезумевшую толпу вслед за собой. Сван оторвался от спасительной рябины, ноги его окрепли, он догнал и поравнялся с графом.
– Простите Граф. Не вижу спутника я с вами. Могучего воителя, что был в шатре вчера, сопровождая Вас. Неужели судьба не уберегла такого великана.
– О ком кричишь ты маг. Вчерашняя вся свита здесь. Ты имени не знаешь господина?
– Простите граф. В ночи я воскресеньем занят был. Воистину огромен был тот воин, он ростом с Вас, когда Вы на коне. Такого не заметить трудно. Не уж то Вы его не знали?