Страница 5 из 11
Масальский вздохнул, с хрипом вобрав в себя затхлый и тугой, наполненный запахами испражнений, крови, сырой земли и костра, воздух палатки. Сван одернул руку, и тело графа безвольно рухнуло на влажную, пахнущую землей и плесенью солому. Выдох сопровождался хрипом и бульканьем, по щеке раненного стекла тоненькая струйка чуть мерцающей магическим светом алой крови. Лекарь быстрым движением коснулся пальцами шеи графа.
– Что там? – Голова великана нависла из-за плеча Свана. Рыцарь дышал тяжело, но голос его звучал всё ещё бодро.
– Качайте кровь сэр, качайте. И не дышите мне в ухо. Вашим выдохом невозможно вдыхать, того и гляди граф помрёт не воскреснув от нехватки воздуха.
Великан резко отстранился на расстояние большее, чем был до того. Кулак его заработал с удвоенной энергией. Сван поймал себя на мысли, что великан сможет накачать кровью всех раненных, а сам останется жив здоров.
– Я попробую ещё раз. Чтобы не происходило, качайте кровь.
Сван зажмурился и сконцентрировался на крови, бегущей по жиле. Он представлял себе, как энергия розы насыщает кровь силой способной заставить сердце графа работать, снова качать кровь по венам, снова нести жизнь в члены, снова вдохнуть разум туда, где его давно уже не осталось.
Светоч вновь засиял в ладони мага, и Сван вновь обрушил его на бренную грудь бездыханного тела. Грудь засияла всполохом алого пламени. Тело вновь оторвалось от земли, на этот раз выше и казалось уверенней. Сван не отрывал руки, стараясь передать как можно больший энергетический заряд и направить его как можно глубже в тело. Боль пронзила мага от головы до самых кончиков пальцев, он не замечал, что истошный крик его перешел сначала в надрывный вопль, а затем превратился в жалкий осипший писк.
Масальский поднимался всё выше, и вот он уже казалось, висит в воздухе целиком, только пятка, локти и затылок составляли опору вспорхнувшему графу. Губы его широко раскрылись, он глубоко и жадно вдыхал смрадный воздух.
***
Сван бежал без оглядки, утопая по колено в покрытой белым, искрящимся в лучах заходящего солнца инеем, траве. Морозный воздух щекотал горло и щипал кожу. Ярко красный румянец покрыл всё его лицо. Щеки жгло, из глаз катились холодные слезы. Ноги по колени вымокли, холод пробирался под кожу и начинал медленно, но неотвратимо ломать кости. Правой рукой он махал, что есть мочи, стараясь не только сохранить равновесие, спотыкаясь на не видимых глазу кочках, но и хоть как-то разогнать застывающую в жилах кровь. Левая рука была плотно прижата к животу. Там, под серым балахоном из мешковины, пригретая пылким телом молодого мага, сомкнув лепестки в плотный бутон, спала роза.
– Бежать, бежать, бежать. Куда глаза глядят. Только подальше от лживой и лицемерной школы совратителей молодых магов. – У Свана даже хватило сил улыбнуться собственной шутке. Он шептал себе под нос последние два часа. С тех самых пор, как перестал чувствовать ноги, с тех пор, как все мысли сконцентрировались вокруг одной доступной. Её он и повторял, сипло, сквозь звон дрожащих зубов, сквозь иссохший на холоде язык, в такт неуверенных своих шагов.
– Бежать, бежать…
И так тысячу раз, и снова тысячу раз. Пока к стуку бьющей в висках крови не добавился легкий посторонний стук.
– Тук, тук. – Секундная тишина и снова.
– Тук, тук.
Сван завертел головой, озираясь по серому полевому пейзажу бешенными, широко распахнутыми глазами. Вокруг никого не было. Только ставший ледяным к ночи ветер, приглаживал верхушки полевых трав, склоняя их, то в одну, то в другую сторону.
– Шух, шух. – Говорил ветер.
– Тук, тук. – Снова отстучало в голове.
– Голоса в голове это не к добру. – Сван на мгновение зажмурился, сдавив веки что было сил, открыл глаза, тряхнул головой и прибавил ходу. По крайней мере, ему так казалось. Скорость давно перестала ощущаться им как нечто имеющее отношение к реальности. Горы, что ещё в полдень показались на горизонте, час назад скрылись за верхушками холмов, а те в свою очередь никак не хотели приближаться, оставаясь лежать где-то далеко впереди темными травяными тучами. Сван гнал мысль о том, что он уже слаб настолько, что не в состоянии добраться даже до тех самых гор. Не говоря уже о землях, где в изобилии живут люди в милых маленьких деревушках, в складных деревянных домиках, из труб которых валит белый как облако дым, несущий с собой ароматы домашней стряпни. Примостившихся вдоль рек и дорог на краю поля или леса. Уж в таком месте наверняка найдутся добрые и радушные хозяева, которым нет никакого дела до магии, лукавства и коварства, на которое способны только обличенные властью над другими людьми всякие там магистры и министры. Он истово верил в упорство и силу собственного духа. И он верил в сохранение энергии, поэтому только одна мысль в голове. Поэтому только одно слово на языке.
– Бежать.
– Тук, тук.– Постучался кто-то будто молоточком по плотно закрытой двери в голове у Свана.
– Да нет же, хватит. Я не слышу. – Закричал Сван никуда и никому. – Бежать, бежать, бежать.
– Стой Сван! – Гром прогремел в небесах, молния на мгновение озарила всё вокруг. Сван встал как истукан, так ему казалось. На самом деле его трясло и шатало, и вот-вот тело готово было рухнуть в сырую траву.
Голос магистра был ни зол, ни свиреп, но он звучал громко и неотвратимо, заглушив завывания ветра, шум травы и молоточки в голове Свана.
– Ты изгнан Сван! Ты изгнан из школы магов. Ты больше никогда не вернешься обратно, ты больше никогда не получишь совет магистра, ты больше никогда не научишься магии. Отныне ты лекарь, и не более. Использовать магию тебе запрещено. Кара за непослушание, безумие.
Голос магистра исчез.
Сван молчал, ему казалось, что всё вокруг сгустилось и замерло, уплотнилось и больше не двигалось. Он глотал воздух огромными, тяжелыми комками. Его не преследовали, его не приговорили к смерти, он может жить, жить спокойно и чинно. Снисхождение и милосердие старого мага вызывали противоречивые чувства. На сердце было легко и тяжело одновременно. Легко от того, что магистр жив, легко от того, что его жизни ничто не угрожает. Тяжело потому, что не оправдал надежды и стыд сдавливал сердце. Нет не надежды магистра, ни надежды школы магов, согласившихся когда-то взять на обучение деревенского недотёпу. Но надежды на себя, надежды своей собственной, укоренившейся в душе Свана так давно и так глубоко, что теперь душа опустела, и он не представлял себе, чем сможет наполнить её вновь.
Всю жизнь он мечтал быть магом. Очарование значимости, великодушие силы, превосходство знания, всё это он годами лелеял в себе. Взращивал уверенность, пока она не выросла в убежденность в своём предназначенье. Лишь только в магии он видел толк, лишь одно оно чудо, виделось ему нужным делом во благо человечества. Теперь он прыщ, ничтожество, обычный человек.
– Тук, тук.– Снова легонько постучал ментальный молоточек.
– Что ещё? – В сердцах выкрикнул, теперь не маг.
– Розу можешь оставить. У нас ещё есть.
Голос растворился нигде и исчез никуда.
Свану показалось, что старый маг улыбался. Он не видел лица, но явственный образ нарисовало воображение. Да старик жив, здоров, бодр и весел. Сван же замёрзший и продрогший один посреди степи.
Ветер завыл с новой силой, шелест травы вновь коснулся слуха бывшего ученика.
***
– Маг очнись! – Сван с трудом поднял закостеневшие веки. Над ним стоял невозмутимый великан, живой, огромный и, насколько мог судить Сван по первому беглому осмотру, абсолютно здоровый.
– Как ты себя чувствуешь маг? Ты потерял сознание сразу, как только воскресили Графа. Ты меня слышишь, ты можешь встать?
Сван с подозрением осмотрелся вокруг.
– Я, воскресил?
– Вне всякого сомнения. Настолько воскресил, что он уже ходит снаружи и раздаёт приказы.