Мой монстр

– Вот опять, – хмыкает Деймон. – Ты отлично работаешь ротиком, и я же видел, что тебе процесс понравился не меньше, чем мне, – он проводит ладонью по её волосам. – Может, хватит сопротивляться своей природе?

– Я представляла другого, – спокойно, без агрессии, смотря прямо в глаза нависшему над ней мужчине, произносит Юна.

Деймон не шевелится. Время словно застывает на месте, и Юна не слышит ничего, кроме размеренных ударов собственного сердца. Ни он, ни она не прерывают зрительного контакта. Вот только зрачки у Делроу чернеют, и в этой темноте Юна видит собственное отражение. Темнота словно окутывает, придавливает её к полу и стягивает кожу, обволакивая ее липким мазутом. Дороги назад нет. Юна это сказал. Деймон – услышал. И уже без разницы, что в глазах напротив Юна тонет в собственной крови. Она понимает, что смотреть дальше в это тёмное дно нет ни сил, ни смелости. Юна не выдерживает первой и отворачивается.

ГЛАВА 9

Деймон медленно идёт к тумбочке, ставит на неё пустой бокал и пытается убедить себя не свернуть девчонке шею. Злость затапливает с головой. Обычно хладнокровный и всегда держащий себя в руках мужчина слетает с катушек. Он крепко, едва ли не до сухого треска крошащегося дерева, сжимает углы тумбочки и прикрывает глаза. Этот сорвавшийся с цепи зверь, пожирающий сейчас Делроу изнутри, должен успокоиться, должен снова сесть на поводок, иначе от девчонки ничего не останется. Но он требует крови. Требует крови Юны, и, только умывшись ею, он возможно, утихомирится. Деймон шумно сглатывает, всматривается в стену перед собой и глубоко дышит.

О другом. Эта дрянь, отсасывая Деймону, думала о другом. Делроу ярко представляет себе общую могилу, в которой лежит Юна и тот «другой», у которого даже нет лица. Деймон пытается напомнить себе, что девчонка ему нужна, хотя в глубине души он знает, что Вон и так будет делать всё, что Делроу пожелает. Рычаги влияния на президента он всегда найдёт. Но убивать её не хочется. Деймон пока не понимает сам, что это за сила держит его и не позволяет избавиться от наглой девчонки раз и навсегда. Но она сильнее даже его зверя. А такое с ним впервые, чтобы реагировать и вообще зацикливаться.

Делроу возвращается к Юне, ничего не говоря, грубо хватает её за волосы и резким рывком тянет наверх, заставляя встать. Юна шипит от боли, и, кое-как удерживая равновесие, толкает его в грудь. Деймон не шевелится, безмолвно швыряет её на кровать, будто бы она ничего не весит, и своим весом придавливает к постели. Не бьёт. Не говорит. Ловит машущие в жалких попытках ударить руки, заводит их за её головой и, вытащив свой ремень, туго привязывает к изголовью кровати. Юна кричит, кусается, сильно матерится и беспорядочно бьёт его несколько раз коленом, куда способна дотянуться. Но тот непоколебим. Деймон не реагирует, также молча и размеренно стягивает с неё платье, даже аккуратно, периодически придавливая ноги своим весом, стаскивает с Юны бельё.

Юна затихает на мгновенье. Ей уже не страшно. Она думала, за оскорбленную гордость Деймон её убьет, а он, судя по всему, просто трахнет. Юна это переживет. Правда, перестать сопротивляться не может. Её бесит, что Деймон пользуется её телом, как хочет, и Юна недостаточно сильна, чтобы дать отпор. Делроу даже не считает нужным раздеться. Но Деймон не торопится делать то, о чем подумала девушка. Мужчина рукой обхватывает её лицо и грубо давит на подбородок, вынуждая смотреть на себя. Он придавливает девушку своим весом к постели, до синяков впивается в ее бока.

– Смотри на меня, – рычит Делроу и кусает Юну за нижнюю губу. – Смотри и запоминай.

Юна вертит головой, жмурится до белых пятен перед глазами и вскрикивает, когда Деймон снова кусает ее губу. Она выгибается дугой, пытается уменьшить боль, но глаз не открывает. Руки ноют, её кажется, что на пережатых ремнем запястьях уже расползаются кровоточащие раны. Деймон обхватывает указательный палец Юны и сильно сжимает.

– Смотри мне в глаза, или, клянусь, я один за другим буду ломать твои пальцы, – снова приказывает Делроу и давит на косточку под неестественным углом.

– Иди нахуй.

Юна звучит жалко. Она слышит свой голос со стороны и не узнаёт. Те мизерные остатки сопротивления уже иссякают: ни сил, ни желания бороться больше нет, но она уже в истерике и нон-стопом повторяет эти два слова. Снова и снова. Деймон только усмехается в ответ и усиливает давление на палец, выворачивает одним точным движением, ломая его. Когда раздается характерный глухой хруст, Юна срывается на истошный крик и мечется по постели. Перед глазами на секунду темнеет. Деймон демонстративно обхватывает средний палец девушки, и Юна, собрав все свои усилия, распахивает веки и смотрит. Смотрит глазами полными невыплаканных слез в глаза полные ненависти. Делроу убирает руку и внимательно всматривается в побледневшее лицо. Юна почти не моргает, смотрит и обрывисто, с огромным трудом, дышит. Деймон приближается вплотную, ловит губами дыханье девушки, невесомо касается скул, опускается к губам и целует. Медленно, с удовольствием смакуя на языке вишневый вкус. Отрывается от губ с пошлым влажным звуком, легонько кусает подбородок дрожащей под ним Юны, спускается к шее, покрывает её невесомыми поцелуями, упивается запахом и нежной кожей. Юна неосознанно задерживает дыхание, срываясь на прерывистые рваные вдохи-выдохи, когда легкие уже начинает обжигать холодным огнем, расплавляя по всей поверхности уродливые дыры – не вдохнуть, не выдохнуть, а потому она только мелко дрожит от боли и вздрагивает любого его движения.

– Никто, больше никто и никогда даже не посмотрит в твою сторону, – шепчет Делроу ей в ухо. – Поэтому смотри и запоминай, сука, кто тебя трахает.

Деймон смыкает челюсть на шее Юны и прокусывает нежную кожу. До крови, оставляя чёткий след. Стальной хваткой удерживает в кольце своих рук, вжимает её в постель, не дает шевельнуться. Слизывает выступившие капли крови и любуется наливающимся черным, словно маленькая паутина, узором на шее.

– Нет… – надсадно хрипит Юна. – Что ты наделал… – Она еле шевелит губами, всё ещё не в силах поверить в то, что он её пометил. – Что ты наделал? – Юна срывается на крик, бьётся в руках Деймона и пытается вырваться.

Он поставил ей метку. Вся её сила, все принципы и устои, на чём она кое-как держалась последний месяц – все испаряется. Юне кажется, что всё, что от неё осталось – это зажатое в руках Делроу тело. И оно омерзительно. Юна ненавидит себя, свою сущность, свою слабость и неспособность постоять за себя. Ей начинает казаться, что её, как личности, больше нет, и смерть после этого не кажется чем-то стыдным и страшным. Она ведь теперь и так никому не будет нужна. Джейсон больше не взглянет на неё. Никто больше не подойдет к помеченной девушке. От осознания того будущего, которое её ждет, все те ремни, словно держащие её целой, лопаются и разлетаются, и слезы брызгают из глаз Юны. Она смотрит. Она делает то, чего требовал Деймон, ломая её палец: она смотрит, не отрываясь, но не видит. Юна ничего не видит перед собой от застилающих глаза слез.

– Тот, о ком ты думала, помеченную бракованную больше не примет, да? Поэтому ты плачешь?

Деймон даже не понимает, как его слова, точнее слово «бракованный», делают больно Юне. Всю жизнь её преследовало это проклятое слово, и всю жизнь она ему сопротивлялась, но теперь уже всё. Сейчас Юна всего лишь изломанная, выброшенная и никому не нужная кукла. Бракованная. Это официально теперь её первое имя. Деймон замирает на секунду, смотрит на задыхающуюся паническими рыданиями девушку и злится.

– Ты, сука, я тебе палец сломал, бил тебя, но ты не плакала. А из-за какого-то урода ты плачешь? – Делроу сам не замечает, что переходит на ядовитые, граничащие с криком, ледяные интонации в голосе. И это куда хуже, чем просто крик, каждый звук методично обрубает истрепавшиеся капроновые ниточки той марионетки, какой Юна безвольно деревенеет у него в руках. Хочется добить.

– Так вот, поздравляю, единственный и последний мужчина на земле, которого ты будешь знать настолько близко, как сейчас – это я. Никто не подойдет к помеченной мной девушке, ну а мне ты нахуй не нужна. Доигралась? – каждое слово Деймона долетает точно в цель, оставляя кровавые полосы на сердце девушки.