Страница 10 из 12
– Голова не прошла? – фыркнула я.
– Не совсем. Видимо, именинник вчера соврал, сказав, что коньяк французский, – ответил Саша. – Да и под футбол пиво – святое дело. Ты будешь?
– Я не люблю пиво, – ответила я и ушла с кухни в детскую, где мы с Артемкой, развалившись на полу, застеленным пушистым ковром, принялись играть.
Поползали за игрушкой, поперекладывали мячик, затем сыграли в пальчиковую игру. Я брала ладошку Артемки и начинала водить по ней указательным пальцем круговыми движениями, приговаривая известную потешку: сорока-белобока кашку варила, деток кормила, на словах «этому дала», я начинала загибать пальчики ребенка по одному, начиная с мизинца и массируя их. Артёму нравилось. Да и я, общаясь с ребенком через игры, отвлекалась от неприятных мыслей. И касались они не только Спасского. Саша тоже начинал меня беспокоить. Вроде бы все хорошо, но чувство тревоги не отпускало.
Рассказать Сашке о том, что мне позвонил Даниил и пригласил завтра встретиться, я решила во время ежевечерней прогулки по парку. Они оставались нашей приятной традицией.
– Я пойду с тобой, – тут же вызвался он, едва я рассказала ему про звонок Спасского.
– Нет, – покачала я головой, – Спасский просил прийти одной.
– Одну я тебя не пущу.
Я резко остановилась и, повернувшись к Саше, посмотрела ему в глаза:
– Я большая девочка, – эти слова прозвучали наивно, я вздохнула и произнесла другой аргумент: – Он пригласил меня в клуб, там будет полно народу.
– В какой клуб?
– «Семь пятниц».
Сашка усмехнулся:
– А ты знаешь, что этот клуб принадлежит ему?
– Ты же говорил, что он строительным бизнесом занимается…
– Строительный бизнес – это основной его доход. У Спасского много чего в городе есть: и клуб, и ресторан, и даже контактный зоопарк.
Нахмурившись, я отвернулась и ответила:
– И все же я пойду одна.
Саша недовольно покачал головой, но больше спорить не стал.
Утром мы разошлись каждый на свою работу. Сашка сегодня трудился до шести, я в последнее время работала когда как, иногда забегая в другое помещение, в которое собирался переехать мой салон.
Эльвира составляла композицию из цветов, ещё одна сотрудница перебирала свежие цветы, а третья упаковывал букет, который уже ожидал курьер. Мне нравилось, что работа в салоне кипела. Это, по сути, было моим детищем. Любимым и довольно прибыльным.
Салон я открыла на деньги, которые мне отдал Валера при разводе. Ох, с каким недовольным видом он вручил карту с положенными мне деньгами. Сам виноват, это он настаивал на заключении брачного договора, и деньги я получила по закону. Пусть скажет спасибо, что я отказалась делить совместно нажитое, иначе бы к его ранним сединам добавился ещё и сердечный приступ. Мне не надо было ничего его, но уходить просто так гордость не позволила.
Последние три года нашего брака официально я нигде не работала, иногда подрабатывала «на тетю», занимаясь составлением свадебных букетов. Флористика всегда была моей страстью, и я безумно рада, что вложила деньги правильно.
Поковырявшись немного в отчетах и накладных и уверившись, что все в порядке, я поспешила домой часа в четыре.
Гуля занималась ребенком, а я, предупредив няню о том, что на вечер у меня планы и ей придется задержаться, поспешила в комнату. Распахнула двери шкафа и начала выбирать взглядом наряды.
Мне хотелось выглядеть сегодня шикарно. Воспоминание о том, как я выглядела при первой нашей встречи со Спасским угнетали. Я могу и умею быть красивой. Нет, не для того, чтобы произвести впечатление. А чтобы просто гордиться собой и не чувствовать себя рядом с Даниилом никчёмной.
Выбор я остановила на изумрудном платье с декольте. Глубоким, но в меру, обтягивающим, но где надо. К нему выбрала высокие коричневые сапоги и кожаную куртку в том. В уши – серьги с дымчатым кварцем, на пальцы – пару колец. Волосы оставила распущенными, уложив их лёгкими волнами. Макияж не яркий, но заметный, акцент на глаза, губы подчеркнула бежевым блеском. Мое отражение в зеркале мне определенно нравилось.
Адрес клуба я узнала в интернете. «Семь пятниц» находились в центре, добираться до которого мне совсем недалеко. Я заказала такси за сорок минут до встречи, машина приехала вовремя. И вскоре я уже выходила из нее у широкой металлической двери клуба.
На входе меня встретили секьюрити, два амбала, отличить которых друг от друга было трудно: высокие, мускулистые, бритоголовые, с практически отсутствующим взглядом и суровым выражением лица.
– Я к Спасскому, – произнесла я. Мужчины одновременно окинули меня сканирующими взглядами и переглянулись:
– Ваше имя? – спросил один.
– Виктория Черных…
Амбал сдвинул свои густые брови, а потом полез в карман. Достал из него телефон и с удивлением несколько секунд переводил взгляд с экрана на меня, с меня на экран. Я сделала шаг, кокетливый и неловкий, нарочно, и смогла заглянуть в гаджет секьюрити, где крупным планом красовалась моя фотография. Причем с паспорта, как и для большинства людей, она была мной ой как нелюбима.
Наконец, наверное, всё же обнаружив сходство с фотографией, амбал произнес:
– Проходите, – и открыл передо мной двери клуба. Я вошла, оглядываясь по сторонам.
Жутко безвкусное место, с долбящей музыкой и мигающим светом. Однако народу было много. В основном за столиками, расставленными вдоль стен и у длинной барной стойки. Танцующие тоже были, ближе к сцене, на которой, поддергиваясь, трудился ди-джей.
Я замерла на месте, вглядываясь в лица людей за столиками, и вдруг почувствовала слабый толчок в спину, обернулась, за мной стоял тот самый амбал с моим паспортным фото в своём телефоне. Взяв под локоток, он повел меня через толпу к широкой лестнице, на первых ступеньках которой стоял ещё один амбал… Интересно, где таких одинаковых разводят? Клонируют?
Мой провожатый что-то шепнул второму, тот кивнул и пропустил нас. Я начала подъем вслед за амбалом, пялясь в его широкую спину. А когда спина неожиданно исчезла, ее владелец шагнул немного в сторону, передо мной оказалась дверь. Она открылась, словно сама по себе, и я увидела Даниила Спасского, восседавшего на подушках дивана, перед которым стоял накрытый стол.
Глава 10
Спасский одарил меня взглядом. Сначала немного удивлённым, потом явно оценивающим. Он даже голову набок наклонил, чтобы увидеть меня в полный рост. А когда я приблизилась к нему, взгляд зелёных глаз стал уже напыщено-равнодушным. Но я была вполне довольна произведенным эффектом.
– Привет, – бросил он и кивком указал мне на смежный диван, предлагая тем самым присесть. Что я и сделала – устроилась с удобством, проверяя пятой точкой мягкость подушек, немного поелозив, и сняла куртку. Не зная, куда ее пристроить, я просто бросила верхнюю одежду по соседству.
Спасский бегло взглянул на мои открытые плечи, потом махнул взглядом грудь. Едва заметно усмехнувшись, он подметил:
– Сегодня ты выглядишь получше.
Я не стала причислять его слова к комплименту. Сомнительно и язвительно. И вместо слов благодарности заявила:
– Ужасное место.
Даниил громко фыркнул, посмотрел направо, где было длинное витражное окно, открывавшее вид на первый этаж, сузил глаза, словно к чему-то присматриваясь и, на удивление, промолчал. Мне даже на секунду показалось, что он со мной согласен.
Вернувшись взглядом ко мне, Спасский широко улыбнулся, а затем потянулся за двумя налитыми пузатыми бокалами и, протягивая мне один, сказал:
– Ну что, Виктория Владимировна, поздравляю тебя.
– С чем? – нахмурилась я, машинально принимая бокал.
– С тем, чем и ты можешь меня поздравить, – он хмыкнул и, глотнув напитка, достал из нагрудного кармана своей белоснежной рубашки лист бумаги, который тут же передал мне.
Я отставила бокал и, развернув бумагу, принялась бегать глазами по написанному.
Дело такое-то, номер анализа, локусы какие-то, размеры аллелей, много цифр в двух столбцах… Я опустила взгляд в самый конец листка и прочитала, шевеля губами: