Страница 17 из 48
– А вы с Изей? – с интересом спросила Рита.
– Мы? – Ефимова густо покраснела. – Н-не знаю… Он-то хочет, чтобы ребеночек, и обязательно девочка, а я… Ой, как представлю все эти соски, бутылочки, пеленки-распашонки… Аж дурно становится!
– Девочка – это правильно, – поддержал я Изю, усаживая одноклассниц за стол. – Но не сейчас! Вы еще такие молоденькие… Сами, как дочки!
В прихожей забрякал звонок.
– Я открою!
За дверями стояла Тимоша. Как всегда улыбчивая, взгляд мечтательный…
– Привет! – вильнув глазами и не приметив Риты, Зина чмокнула меня в губы и повернулась спиной, расстегивая пуговицы и унимая румянец. – Девчонки уже всё съели?
– Эти обжоры только сели за стол, – улыбнулся я, принимая пальто. – Пойдем, я с тобой поделюсь.
– Ага!
Выбрав себе тапки по размеру, Тимоша прошлепала по коридору в гостиную.
– Здрасте!
– Весь цвет десятого «а»! – хихикнул я. – Красы ненаглядные!
– Да-а! – с удовольствием подтвердил девичий квартет. – Красавицы мы!
«По чуть-чуть кальвадосику» сняло остаточное напряжение и придало блеска глазам – черным, синим, карим, серым.
– А это правда? – осторожно, словно ступая на тонкий лед, спросила Светлана. – Ну-у, что мы станем, как ты? Я имею в виду – лечить, и вообще…
– Дай руку, – Рита бесцеремонно закатала рукав Светиной блузки, и накрыла ладонью предплечье.
Я с интересом следил за нею. Жена сосредоточилась, на переносице у нее залегла складочка…
– Ай! – воскликнула Шевелёва, отдергивая руку. – Горячо!
– Ух, ты… – очарованно затянула Тимоша.
– Ой, по-настоящему… – охнула Альбина.
– Девчонки, – серьезно сказал я, – смотрите, думайте, а нужно ли это вам?
– Ой, нужно, нужно! – зачастила Ефимова.
– Ритке дал? – надавила Зиночка. – И мы тоже хотим!
– Вон, у нее уже что-то начинает получаться! – заныла Светлана.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – выдала Рита скороговорку, и постучала по столу.
– Ой, ну давайте, давайте скорее! – захлопала в ладоши Альбина.
– Чур, я первая! – подняла руку Светлана, и сказала с чувством: – Хочу лечить! Хочу ощущать человека – его боль, его сущность…
– Ой, а я защититься хочу! От собачищ, от хулиганов всяких…
– А я, как все! – воскликнула Тимоша, раскидывая руки.
На Ритиных губах заплясала иезуитская усмешечка.
– Тогда раздевайтесь!
– Совсем? – смутилась Ефимова.
– Совсем, так совсем, – потянулась Тимофеева.
Светлана поднялась и спокойно сняла блузку, повесила ее аккуратненько на спинку стула, расправила рукава, чтоб не смялись.
– Мишечка, – сказала она абсолютно невинным голосом, – помоги лифчик расстегнуть!
– Обойдешься, – буркнула Рита, – и так сойдет.
– Не волнуйся, Рит, – бегло, с мягким оттенком кротости, улыбнулась девушка, – Миша на меня насмотрелся еще в девятом классе… когда лечил. Когда таскал меня по комнате, чтобы я хоть как-то шевелилась, лапы свои переставляла…
– Извините девчонки, – застыдилась моя суженая, – совсем с ума сошла, уже к вам ревную!
– И правильно, – мурлыкнула Тимоша, – уведем!
– Да ну вас! – вытолкнул я, чувствуя, как теплеют щеки. – Свет!
Светланка подошла, и мои ладони легли ей на животик. Сосредоточившись, я дозировал Силу – цедил струйкой, чтоб полнее усвоилась.
Мелькнула идейка – взять мысль, узнать, о чем сейчас думает близняшка, но это было чем-то, граничащим с паскудством.
Я поднял голову, и поймал опущенный взгляд – немного грустный, немного тревожный. Наверное, надо было улыбнуться – подбодрить, поднять настроение, но я лишь смотрел, будто дожидаясь Светиной улыбки. И она просияла.
Ночью мы с Ритой не шалили – на диване, что стоял напротив кровати, почивала Альбина. Задержались вчера допоздна, и уговорили девчонок переночевать у нас – утром я всех развезу, кого куда.
Девушки спали тихо, одно дыхание слыхать. Форточку я приоткрыл на пол-ладони, холодный воздух опадал, радуя свежестью, но не морозя. А шум с Ленинского проспекта не доходил, опадая, как волна прибоя, у подножия «красного дома».
Мыслью я прошелся по организму – нормально, ни тени утомления. Да и с чего бы? Подумаешь, три-четыре стакана из бочки с квасом зачерпнул! Если Сила у девчонок иссякнет к обеду, значит, всё – фокус не удался. А вдруг?..
Тихонько встав, я поправил «ночнушку» – безразмерную футболку с неразличимым номером на спине – и пальцами ног поддел разношенные тапки.
Рита что-то пробормотала во сне, я замер – и на цыпочках вышел в коридор. Посетил удобства, и понял, что сон сказал мне: «Прощай!» Досадливо покусывая губу, я задумался. Вернуться – и полночи ворочаться, не давая спать Ритке? Нет, так не пойдет…
Я шагнул на кухню, осторожно прикрывая дверь, зажег тускловатую бра над столом, и включил чайник. Девушки, боясь располнеть, к тортику едва притронулись, а вот моя душа требует сладкого…
Стеклянная дверь неожиданно отворилась, и на кухню заглянула Света, зябко кутаясь в старый Ритин халатик.
– А я думаю, кто это свет забыл выключить, – зашептала она, щурясь. – Ты чего не спишь?
– Да вот, – отшутился я, – решил торт доесть втихушку.
– А-а… – заулыбалась девушка. – Можно, я с тобой посижу?
– А на тортик посягать не будешь?
– Не-а!
– Ну, тогда ладно…
Девушка проскользнула, и забралась на стул, подворачивая одну ногу под себя.
– Тимоша спи-ит, посапывает, – вздохнула она, – а я никак от мыслей избавиться не могу. Лезут и лезут в голову. То вспоминаю, то… Мне Юрка вчера звонил. Он курсант теперь, его взяли в школу КГБ! Представляешь? Я так обрадовалась! А то… Ну, ты же помнишь! То конфликт, то бунт, то спецоперация… А ты сиди, и переживай! Ладно, там, «любит – не любит, плюнет – поцелует…» А если «убьют – не убьют»?
– Да уж…
– О, я, кажется, поняла… – затянула Шевелёва с шутливым негодованием. – Это Зиночка мне спать не дала! Полчаса кудахтала, как она что-то такое чувствует в себе. Сидит, балда такая, в постели, ладони сводит… «Ой, – пищит, – Силы сколько!»
Я рассмеялся, и тут дверь скрипнула, пропуская Риту.
– Вот они где! Всё с вами ясно…
– Чай будешь? – улыбнулся я.
– Буду! – девушка плюхнулась мне на колени, и заерзала, умащиваясь поудобней.
– А я спать пойду, – решила Светлана, потягиваясь, и хихикнула: – Приятного аппетита!
Мы остались вдвоем с Ритой.
– Тебя что-то тревожит, – насторожилась краса моя ненаглядная. – Какая-то девушка… Я ее знаю?
Мой голос приобрел деревянное звучание:
– Ко мне на работу сегодня приходила Даша.
– Та самая? – вздрогнула Рита.
– Та самая.
– И… Что теперь будет? – беспомощно толкнулось мне в ухо.
– Ничего не будет, – я стиснул свое сокровище, обцеловывая стройную шею. – Чуешь, кого жамкаю?
– Чую, – слабым голосом откликнулась девушка. – А чего ж ты…
Я пожал плечами.
– Да так… Ерундой маюсь. Нет у меня никаких чувств к Даше, я ее даже не сразу узнал! С такой прической она ходила, когда училась во владивостокском политэне – фотку старую помню… Училась, главное! Она и сейчас там учится! Да и не в Даше дело. Просто… Понимаешь, в той, прошлой жизни у меня родилась дочь. А теперь? Получается, ее уже не будет? И внучки – по нулям?
– Дурачо-ок… нежно протянула Рита, обнимая меня за шею. – Ну, что ты переживаешь? Ты же сам говорил, что тут не базовый временной поток, а новый! Значит, и та твоя жизнь никуда не делась, она продолжается, только тебя в ней уже нет! Ты здесь! Со мной! Правда же? – ее глаза чернели беспокойством. – Со мной?
– С тобой! – твердо сказал я.
– Ну, тогда пошли спать! – заулыбалась спутница жизни. – А то вставать рано…
Глава 8
Вторник, 22 ноября. День
Москва, проспект Калинина
Предчувствие вечера… Солнце скатилось за крыши, и свет из окна угас, мешаясь с сумраком. Я напрягал глаза, отыскивая буквы на клаве, пока Наташа не догадалась включить неонки под потолком. Трубки защелкали, замигали – и с тихим, не слишком докучающим зудом пролили холодное сияние.