Страница 2 из 4
– Сделай-ка еще одно хорошее дело, – скомандовал старший сводный небратец.
Золушка вздохнула и вновь опустилась на колени. Настроение у него было далеко не боевое и девушке пришлось приложить все свои умения и старание, чтобы вернуть его в строй.
– Ты вообще знаешь, что падшей быть нехорошо? – с уничижительным смешком спросил младший.
Золушка замерла. Она даже не знала, что ответить, как по причине нелепости вопроса, так и по причине непосредственной занятости рта.
Другая на ее месте ублажала бы их как можно хуже.
Но Золушка была добра: она всегда делала все, как можно лучше. К тому же в душе ее теплилась надежда, что небратья и отчим, увидев ее в дорогом наряде, перешитом из уцелевшего платья, передумают и все же возьмут ее с собой на бал, равного которому в королевстве еще не бывало.
Глава 4. Первый раз
И вот долгожданный день настал.
Золушка накрахмалила рюши и банты, завила локоны, надела платье и спустилась на жилой этаж, намереваясь удивить отчима и небратьев своим непривычным ухоженным видом.
Не удержавшись, она тихонько отворила дверь в спальню одного из небратьев, ведь там, рядом с огромной кроватью, стояло большое зеркало, где она могла увидеть себя в полный рост. Лицо ее отмытое от сажи сияло свежестью, бюст оказался полным, а талия тонкой. Залюбовавшись собой, она очнулась только тогда, когда за ее спиной захлопнулась дверь.
– Замарашка и впрямь собралась на бал, – произнес старший сводный небрат, кивая младшему. – Гляди-ка, она не только падшая, но еще и воровка!
– Платье выкинули за ненадобностью, – Золушка обхватила себя руками, словно защищаясь. Впервые она осмелилась прямо перечить кому-либо в этом доме.
– Отец увидит – будет в ярости. Снимай немедленно.
– Все знатные люди с дочерьми и сыновьями приглашены на бал. Я могу пойти с вами! – забывшись, воскликнула Золушка.
– Ты всего лишь служанка. Ни одна знатная дама не станет спать на колючей соломенной подстилке на чердаке. Тебя должны были вышвырнуть еще тогда, когда умерла твоя маменька, но ты как-то исхитрилась забраться к отцу в постель. Тебя оставили из жалости, но теперь ты и ему не нужна, в любой день можешь оказаться на улице.
Небратья переглянулись.
– Держи ее.
Золушка уже поняла, что совершила, но было слишком поздно.
– Забыла свое место? Отец умрет от позора, если ему придется представить ко двору кого-то вроде тебя.
Ее обступили с двух сторон, толкнули на кровать, удерживая в таком положении. Один из небратьев разорвал лиф платья, грудь ее ничем не сдерживаемая оказалась на свободе. Он стал сжимать ее до боли, явно наслаждаясь гримасой на ее лице.
Золушка отвернулась и увидела в зеркале задранную юбку, растерзанный лиф и двух молодых мужчин, которых она любила и ненавидела одновременно.
Резким движением один из них стянул с нее панталоны.
Золушка дернулась. Мысль, что они правы, никто не стал бы обращаться так с благородной дамой, поднималась в ней волной протеста.
– Хватит, пустите!
Но сводные небратья и не думали останавливаться на полпути.
Чья-то ладонь скользнула между бедер. Золушка инстинктивно сжала ноги, пытаясь защитить сокровенное место, но это было бесполезно. Она тяжело вздохнула, когда палец вторгся внутрь нее.
– Не надо, не надо! – взмолилась девушка, но никто не слушал. Ее не слышали прежде, не услышат и впредь.
Младший небрат лег на Золушку сверху и безжалостно проник туда, куда она впервые не хотела никого пускать. Девушка слышала тяжелое дыхание, все ее тело резко и прерывисто подавалось вперед под сильными толчками пыхтящего мужчины.
– Больно, прекратите! – взмолилась она, но сводный небрат и не думал останавливаться. С каждым разом он прорывался всё глубже, с каждым новым сантиметром она вскрикивала сильнее.
– Мы опаздываем! – прогремел на весь этаж низкий голос отчима. – Где вас только носит?!
Золушка зажмурилась. Ей хотелось исчезнуть, раствориться, не быть…
Глава 5. Приживалка
Отчим и небратья уехали на королевский бал.
Золушка убежала к себе на чердак и долго смотрела из окна им вслед, придерживая руками истерзанное платье, а когда их карета исчезла за поворотом, закрыла лицо руками и горько заплакала.
Ей вспомнилось, как она впервые оказалась в подобном положении.
Не прошла и неделя после похорон матери, как в доме уже был поднят вопрос о дальнейшей судьбе Золушки.
– Я никогда не считал тебя дочерью, и не скрывал этого. Ты мне чужая, а я не так богат, чтобы позволить себе содержать приживалку, – отчим оторвал строгий взгляд от книги, – но ты можешь убедить… оставить тебя.
На улице была зима, идти ей оказалось решительно некуда.
– Я буду работать больше и усерднее, – Золушка сделала последнюю попытку воззвать к состраданию… безвозмездно. Голос ее едва слушался.
Вместо ответа отчим отложил книгу, встал и подойдя к двери гостиной, закрыл ее на ключ, чего не делал никогда прежде.
– Что ж, полагаю, ты знаешь, что должна сделать, – сказал он.
Его глубокий голос был непривычно мягким, с нотками сочувствия, которые расстроенная девушка не смогла распознать как фальшивые.
Золушка переминалась с ноги на ногу, со страхом ожидая продолжения. Выражение лица ее представляло собой странную смесь тревоги и мучительного унижения. Она догадывалась, что должно произойти.
Она видела, как сводные небратья занимались чем-то подобным с красотками из города, но до последнего верила, что уж она-то отдастся мужчине лишь после свадьбы.
Отчим отвел взгляд от ее жалкого трепещущего тела, подошел к дивану и расположился на нем.
– Подойди.
Золушка почувствовала, как её колени ослабли еще больше, а тело стало липким от пота. Она сделала несколько неуверенных шагов, борясь с желанием закричать в истерике. Невольные слезы струились по бледным щекам.
– Моя дорогая, ты ведь хочешь помочь мне?
Она не могла видеть злобную ухмылку триумфа, которая едва тронула уголки рта отчима. Взгляд ее отчаянно скользил про натертому ею же до блеска паркету.
Все случилось очень быстро. Стоит отдать должное, отчим умел обращаться с женщинами.
Еще совсем недавно Золушка была честной девушкой, и вот она уже лежит голая в гостиной, колени ее раздвинуты, а отчим языком своим ласкает ее между ног. Было немного щекотно, но больше – приятно. Потом его руки стали более грубыми и напористыми, он прижимал ее к себе, гладил мягкие волосы, жадно целовал нежную кожу.
Возможно, ей бы и понравилось, но преграду на пути порока никто не отменял.
– Ай!
Золушка дернулась. Выражение отрешенности на лице сменила гримаса боли. Она широко раскрыла глаза и сжала зубы. Брови ее смешно задрались вверх, словно бы от удивления. Она помнила, как смотрела на отчима с каким-то жалобным недоумением.
– Все? Это все?
– Нет, – коротко ответил он. – Это только начало.
Глава 6. Привязанности
С высоты прожитых лет Золушка понимала: отчим хотел от нее лишь одного, и получил это. Что будет с ней в дальнейшем, его нимало не заботило.
Впрочем, он оказался человеком справедливым, и слово свое нарушать не стал: Золушка смогла остаться и дальше жить на чердаке, под самой крышей.
С годами интерес отчима к противоположному полу сошел на нет, а тяжелый характер одинаково распространялся на всех, живущих под крышей этого дома. С некой долей удовлетворения Золушка отмечала, что в приступах раздражения он не делает разницы между ней и родными сыновьями.
Так что, если сводных небратьев она просто терпела, то к отчиму у нее развилась своего рода привязанность.
Он был одинаково равнодушен ко всем, что ей в нем и нравилось.
Прежде Золушку вполне устраивала ее жизнь. У нее была крыша над головой, она не голодала, на нее редко поднимали руку. Особой прислуги в доме не водилось, но Золушка уже давно научилась управляться с любым… хозяйством.