Страница 17 из 43
— Погоди, по твоим размышлениям… ты ещё не родился? — настороженно спросил он. — Ты чужой в нашем времени. И откуда такие умозаключения?
— Когда я хотел выполнить задуманное, в голове всплыли образы. — Частица правды — надеюсь, хотя бы она исправит плачевное положение. — Это было видение о том, что произойдёт в случае моего опрометчивого неверного шага.
Сейчас мне очень сложно говорить, излагать факты. По-хорошему, их вообще не стоит разглашать, так как это сведения о возможном будущем.
— Выходит, ты не только сквозь время прыгаешь? — уточнил Алексей. — Если ты родился в будущем, почему не вернёшься к своим, в тот момент, когда они были живы? Может, сможешь провести с ними немного времени перед…
— Я не могу. — Огорчённо признался, не в силах смотреть собеседнику в глаза. — Я не помню, когда родился.
Парень отступил. Он звонко хлопнул в ладоши и стал от меня отходить.
— Забавно, — произнёс Алекс, теперь медленно расхаживая по комнате. — От общения с тобой возникает ещё больше и больше вопросов. И что ты будешь делать?
Хотел бы я знать, но вместо слов просто покачал головой в ответ.
Сейчас главным принципом руководства является звонок в голове. Он мне говорит, куда стоит прыгнуть, но не всегда поясняет причину. Что досадно.
— Зачем ты мне всё это рассказал? — выдержав недолгое молчание, спросил собеседник.
Очень хороший вопрос. Хотел бы, чтобы и мне пояснили мою задачу, но, учитывая их разносторонность, думаю, я нескоро вернусь к обычной, непримечательной жизни.
— Твой бой ещё не начался, я хочу тебе помочь, — откровенно признался я собеседнику.
— Если миру так или иначе придёт конец, то в этом нет необходимости, — огорчённо заметил парень.
Почему люди всегда сдаются, не желая попробовать что-то делать? Я им поражаюсь. У меня тоже не особо есть выбор, но… держусь. Хочется и отдохнуть, провести время с Кайлом, подтянуть свои навыки общения, но несмотря на все эти «хочу», я занимаюсь спасением других и прыжками на совершенно неизвестные мне территории.
Видно, парень потерял ко мне всякий интерес и теперь не хочет продолжать разговор.
— Прости, — тихо произнёс я. — Я ничем не могу тебе помочь.
Мне здесь более нечего делать, разговор не заладился, так что стоит просто уйти.
Снова разорвал плотное пространство и скрылся в холодной темноте.
Дом. Я скоро привыкну к его виду. А вообще, в последнее время возвращаться в это некогда пустынное пространство стало очень приятно.
Прошёл к двери и легко её приоткрыл.
— Кайл? — Окликнул сожителя. Ответа, как и прежде, не было, но зато на кухне слышался треск масла на сковороде.
Прошёл туда и застыл на пороге, облокотившись на дверной косяк.
Кайл стоял у сковороды и тщетно старался защититься от разжаренного масла, что стреляло в разные стороны.
— Что ты делаешь? — спросил я у него.
Судя по всему, моё возвращение никак не напрягло подростка, так как он продолжил неумело фехтовать со свирепым противником.
— Готовлю, — громко пояснил собеседник, не отвлекаясь от своего увлечённого занятия. — А разве не видно?
— Нет, — с лёгкой усмешкой сказал я и для большей убедительности покачал головой.
— А как твой день прошёл? — спросил парень.
Наши разговоры стали обыденными, привычными. Я хотел беседовать с человеком, а для Кайла моя компания была тем спасительным лучом, в котором он мог развеять свое одиночество.
Демонстративно поднял вверх брови и спиной оперся о дверной косяк.
— Встречался с тем парнем…
— И что? — настойчиво спросил Кайл.
Парень продолжал что-то жарить на сковороде, но вот его приплясывание с крышкой в одной руке и лопаткой во второй вызывали у меня улыбку.
— Вспомнил его имя, — на выдохе произнёс я. — Кайл…
Парень протяжно хмыкнул, будто требуя продолжения мысли.
— Год две тысяча двадцать пятый — год, в который я его бросил, заключительный…
Сложно правильно сформулировать речь, подобрать подходящие слова.
Ранее я таким не занимался. Говорил прямо и честно, но теперь, при разговоре с Кайлом, хочется выражаться более деликатно.
— Там очень сильно дрожит граница, — продолжил говорить я. — Такое чувство, что она вот-вот рухнет.
Парень прекратил свои мучения. Он потушил конфорку, а с горячей поверхности сковороды высыпал поджаренную, с золотистой корочкой, картошку.
— Всё готово, — известил Кайл.
Я не придал этому значения, но стоит подростку чем-то заняться, как его дрожь переставала быть заметной. Казалось, она сливалась с общим образом.
— Прошу к столу…
— Кайл. — Обратился к сожителю и для большей вероятности схватил за плечо. — Если граница падёт, ты окажешься в опасности.
Он боится. Это видно, и мои слова никак его не обнадеживают.
— Я знаю, — кивнул подросток. — Но, чтобы граница разрушилась, стоит ведь что-то сделать?
Он догадливый — полная противоположность Алекса, и разговор с ним не вызывает у меня чувства раздражения.
— Да, убить чистокровного представителя де Блуа-Шампань.
— Ты мне о них не рассказывал, — подметил Кайл, усаживаясь за стол. — Не стесняйся.
Парень поставил на другую сторону стола почти полную тарелку с жареной картошкой и воткнул с одной стороны острый столовый прибор.
Этот парень считает меня равным себе? Приятно, особенно учитывая то, что я не очень-то нуждаюсь в физической пище.
— Спасибо, — только и смог ответить я, легко улыбнувшись на лестное предложение.
Прошёл к столу и сел. Правда, вилка… не знаю, как её правильно держать. Глянул на Кайла — он зажал тонкий сплюснутый конец на вершине кулака, удерживая его пальцем.
— Не так, — заявил собеседник.
Парень взял мою руку и уверенно поставил столовый прибор в нужное положение.
— Ты левша или правша? — спросил он.
Я сощурился. Вернее, зачем это звание, что оно значит?
Тогда, глянув на положение рук собеседника, заметил, что он держал столовый прибор точно таким же способом, но в левой руке.
— Я по себе знаю, как сложно учиться у правшей, — подметил он. — Удобно?
Попробовал наколоть картошку — и действительно, немного непривычно, но нет никакого дискомфорта.
На знаю почему, но Кайл вложил мне вилку в правую руку. Тогда почему он сам пользуется левой?
Постарался переложить столовый прибор, но казалось, что вторая рука напрочь отказывается меня слушать.
— Кайл, — окликнул собеседника. — Знаешь, что в этом времени из всех представителей де Блуа-Шампань в живых остался только один чистокровный?
Парень продолжал активно пережёвывать пищу, совершенно не придавая значения моим речам.
— Если бы я знал, что всё это значит.
Верно, парень не знаком с параллельным миром. Думаю, стоит это исправить.
— Хочешь, покажу? — уверенно произнёс.
Кайла это предложение немного напрягло, но никак не испугало.
— Мы вместе посмотрим на закат эпохи правления этой великой семьи.
Он лишь поджал губы, и тогда воодушевленно произнёс:
— Было бы неплохо.
Снова дрожь. Она стала слабее, менее заметной, но никуда не делась. Как горькое напоминание о моём жестоком поступке.
— И как ты это сделаешь? — прищурился собеседник.
Я — путешественник во времени. Могу прыгать из одного периода жизни в другой, могу видеть то, что многие посчитают запретным и могу смотреть на то, как кто-то жил.
— Готов? — Уточнил у Кайла, приподняв вверх два сложенных вместе пальца.
Он ничего не ответил, и это молчание послужило мне ответом. Поднёс пальцы ко лбу собеседника. Тепло. Темнота. Вспышка.
Территория вокруг замка всегда была окружена высокими лесами. С наступлением сумерек они будто становились тёмными и слишком опасными для людей.
Несмотря на множество страшных историй, бессмысленные забобоны и сказки, которые сочиняют сами люди, в этом лесу, в самой его чаще, проживает одна семья. У них не было острой причины ограждаться от людей и прятаться. Семья довольно большая. Все её члены оградились от внешнего мира и держались обособленно. Так наставлял великий предок, да и грешные люди. Именно эта семья жила в вечном пороке, нарушая законы мироздания.