Сотник Лонгин

– Царь умер! Ирод мертв!

Произошло замешательство. Площадь наполнилась голосами, в которых поначалу звучала нерешительность, но вскоре все сомнения отпали:

– Что? Ирод умер? Это правда? Слава Всевышнему! Он всем воздает по заслугам! Низвергнем же мерзкого идола. Во имя Господа! Адонай Элохим Саваоф. Господь Бог наш – Господь один!

Люди, которые только что тряслись за свою жизнь, вдруг осмелели и, выдавая желаемое за действительное, обрадовались долгожданному известию как дети. Толпа с ликованием хлынула к главным вратам Храма. Несколько десятков юношей, – среди них был и тот, который разговаривал с хозяином барашка, – забежали во внутренний двор Храма и взобрались на ворота. Они попробовали скинуть орла на площадь, но тот оказался слишком тяжелым. И тогда оставшиеся внизу люди, распутав своих жертвенных животных, связывали концы веревок, пока не получилась одна, нужной величины. Веревку забросили наверх, а стоящие на вратах опутали ею крылья птицы, спустив оба конца на площадь.

Люди дружно потянули за веревки, а юноши сверху уперлись в статую руками. Золотой орел качнулся, взмахнул крыльями и… рухнул вниз, разбившись на множество блестящих осколков. Толпа успела отхлынуть в разные стороны, дабы не быть придавленной этой махиной. И тотчас у всех загорелись глаза при виде такого богатства. Однако поживиться сокровищами никто не успел, потому что в это самое время со стороны Антониевой крепости показались вооруженные копьями люди, – это был отряд царской гвардии, руководимой военачальником по имени Грат.

Одним из первых их приближение заметил безбородый юноша, который помогал толкать золотого орла.

– Воины! – зычно крикнул он сверху и кинулся вниз. Тотчас поднялась паника, и толпа в страхе разбежалась, кто куда: одни бросились в сторону долины Тиропион, лелея надежду скрыться на шумной торговой улице, другие, – и среди них бежал наш безбородый юнец, – устремились через притвор Соломонов прочь из города.

Шимон, – так звали юношу, – долго бежал без оглядки, хотя за ним никто не гнался, пересек Кедронскую долину и остановился только вблизи селения Бейтания, возле колодца. Здесь он перевел дух, огляделся по сторонам, увидел, что погони нет, и, изнывая от жажды, попытался зачерпнуть воды, но колодец оказался лишком глубок.

Ночлег юноша нашел в гроте одного из садов на склоне Елеонской горы, а наутро вернулся в город, где, пройдя по рынкам, узнал последние известия. Книжников Иегуду и Матфея, призывавших народ к уничтожению золотого орла, а также сорок юношей схватили воины Ирода, и царь приказал привести их в свой Зимний дворец в Иерихоне. Тогда Шимон бросился к воротам Антониевой крепости и поспел как раз вовремя, – когда оттуда под конвоем выводили закованных в цепи узников…

Шимон был родом из галилейского города Гамалы, – юнец с щеками, покрытыми нежным пушком, – он оказался в Ерушалаиме по воле отца своего, пославшего сына на учебу иудейским мудрецам. Правда, юноша не испытывал тяги к знаниям и не преуспел в изучении Торы, зато приобрел много новых знакомств и в совершенстве познал жизнь большого города. Однажды он даже побывал на скачках, которые часто устраивал в амфитеатре Ирод, и видел там самого царя. Теперь же зрелище истерзанных пытками людей, в разодранных грязных одеждах, закованных по рукам и ногам, произвело на неокрепшую душу Шимона сильное впечатление. Он был безумно напуган, вернулся в доходный дом, где квартировал, и спрятался с головой под одеялом. Так он долго лежал в полудреме, а перед глазами проносились события последних дней… И это было только начало. Вскоре жизнь этого юнца помчится бешеной круговертью, а однажды судьба сведет его с тем, кто поможет ему взглянуть на мир иначе…

***

Ирод мучился. Силы покидали его. Теперь он не поднимался со своего ложа. Время от времени из груди старика, изможденного болезнью, вылетали глухие стенания. Ирод мучился. И не было средства спасения от нестерпимой боли.

– Хочу есть, – прохрипел он сорванным голосом. – Принесите яблоко.

Слуга вскоре принес яблоко на золотом блюде и нож. Царь привык сам срезать кожицу спелого сочного плода. Но теперь, взяв нож дрожащею рукою, он вдруг остановился и оглянулся по сторонам. Во дворе, залитом лучами солнца, было пусто. В руке царя блистало острое как бритва лезвие. «Воткни его прямо в сердце. Избавься от страдания», – подсказал внутренний голос. Ирод довольно улыбнулся. Почувствовав прилив сил, он крепко сжал в руке острый нож. Но едва царь замахнулся, целясь в свою грудь, как из-за колонны выскочил его племянник Ахиаби перехватил руку с занесенным ножом. Ирод тотчас взвыл подобно раненому зверю:

– Дай мне умереть!

В тот миг, когда Ирод пытался разом покончить со своими страданиями, в застенках Зимнего дворца воины кололи копьями узника, царского сына Антипатра, который был брошен в темницу за попытку отравить своего отца. Еще пять дней мучился царь Иудейский. Но однажды слуга, пришедший рано поутру, нашел своего господина мертвым. Рука с золотым перстнем безжизненно свисала с ложа. Раздались громкие стенания по усопшему. Дворец пришел в движение подобно потревоженному муравейнику. Весть о смерти кровожадного царя быстро достигла Ерушалаима, а вскоре разлетелась по всей Иудее.

***

Высоко в небе кружил стервятник, высматривающий свою добычу. В воздухе струился дым благовоний. Округу оглашали скорбные вопли сотен плакальщиц. Золотое ложе, укрепленное на прочных дубовых носилках, несли восемь широкоплечих рабов. На этом ложе, усеяно множеством драгоценных камней, лежал облаченный в багряницу мертвец. На голове его был золотой венец, а в правой руке находился царский скипетр.

Длинной вереницею тянулась пышная похоронная процессия. Дорога пролегала между скал, то поднимаясь в горы, то спускаясь в расщелины. Многочисленная родня Ирода, – все в мрачных одеяниях и с нарочито скорбными лицами, – шла за погребальным ложем. За ними следовало огромное войско. Копьеносцы и наемники: фракийцы, германцы и галлы. Замыкали колонну пятьсот храмовых служителей, несущих курильницы с благовониями.

В последний путь отца провожали сыновья Ирода от самаритянки Мальтаки: Архелай и Антипа. Они шли по разные стороны от золотого ложа. Архелай плохо скрывал торжествующую улыбку на своем лице. Юный Антипа, который совсем недавно вернулся из Рима, где получил классическое латинское образование, выглядел потерянным, что объясняется следующим. Дело в том, что незадолго до смерти Ирод внезапно провозгласил младшего сына своим преемником. Юноша, который и не помышлял о царстве, сделался главным наследником. В его сердце зажглась надежда, подкрепленная известием о тяжелой болезни царя. Дни Ирода были сочтены. И вот пришла радость – тиран скончался. Казалось, теперь ничто не помешает осуществлению мечтаний Антипы о царстве. И как гром среди ясного неба прозвучала последняя воля покойного, оглашенная в Иерихонском амфитеатре в присутствии всего войска. Своему старшему сыну Ирод, помимо царского титула, завещал Иудею и Самарию. Антипе достались лишь отдаленная область – Галилея да безжизненная заиорданская Перея. Все мечты пылкого юноши рухнули в одночасье, разбились вдребезги, словно драгоценная ваза из китайского фарфора.

Погребальная процессия прошла восемь стадий и теперь поднималась на холм, некогда насыпанный по приказу Ирода, – холм, на котором раскинулся город, названный им в честь себя любимого – Иродионом. Там, в мавзолее, в каменном саркофаге обрело упокоение тело идумеянина, от римлян получившего власть царя иудейского. Ирод умер в возрасте семидесяти лет и оставил после себя не только множество величественных построек, но и клубок мучительных для Иудеи противоречий. Царское наследие еще не раз ввергнет страну в смуту…

***

За два дня до Пасхи Ерушалаим, наводненный паломниками, был подобен полноводной реке, вышедшей из берегов. Людские потоки захлестнули город, ветвились в его бесчисленных улочках, катились по долине Тиропион, неся свои волны к миквам – купальням, необходимым для достижения ритуальной чистоты, без которой невозможно посещение Храма и вкушение праздничной трапезы (сэдера).