Свидетель тени (ЛП)

В глазах демона мелькнуло удивление; Кейл ощутил, как тот зашипел. Молниеносным движением призрачный демон выбросил коготь, — Кейл даже не понял, попал ли. Он врезался в демона и ударил с силой подхлестнутой яростью. Уже падая в пустоту, он пронзил магическим клинком голову демона между глаз. Меч впился в теневую субстанцию демона. Из раны устремился черный дым. Вопль, словно визг закалываемой скотины, оглушил Кейла. Летя к вратам он сумел удержать рукоять меча, и напитанная магией сталь пропорола демона насквозь — это оказалось не сложнее, чем разрубить покрывало. Облако призрачного дыма окутало Кейла, принеся невыразимое зловоние. Вой агонии бился в ушах — без всяких сомнений, это был предсмертный крик.

Лишь на одно мгновение он испытал чувство удовлетворения, прежде чем он и останки демона погрузились во врата. Соприкоснувшись с их поверхностью он ощутил короткое сопротивление, неожиданно резко исчезнувшее, словно прыгнул через пленку дневной давности супа Бриллы. Казалось, будто он плывет в сиропе. Грудь сдавило, а попытка вдохнуть привела лишь к тому, что в сжавшееся горло ворвалась вонь теневой материи составлявшей демона. Тело его обмякло, и Кейл потерял сознание.

Глава 10. Нечто из ничто

Сознание возвращалось к Джаку. Не считая мягкого шороха неприятно теплого ветра, все вокруг было тихо. Лежа на спине, он боялся пошевелиться, боялся развеять иллюзию того, что он еще жив.

Жив? Но как? удивлялся он.

Он ожидал очнуться в той счастливой послежизни, которая ожидает служителей Хитреца. Заветы Брандобариса в этой части были раздражающе — и, как подозревал Джак, — намеренно — смутными, но из боли во всех частях тела он мог, по крайней мере, убедиться, что состоит все еще из плоти и крови, а не стал бесплотным духом.

Удивительно, хмыкнул он. Врата в гильдии были пустотой ничто, разрывами в реальности, разрывавшими его родной план бытия словно лужи с кислотой. Вполне логичным казалось, что живые существа не могут выдержать контакта с ними, почему он и выбрал смерть тела в портале дабы избежать смерти души в лапах демона-тени. Но он не умер, и теперь оказался…

А собственно, где?

Он не смел открывать глаз. Из запаха воздуха, и жесткой земли, на которой он лежал, Джак заключил, что находится в какой-то демонической пустыне, вроде тех о которых он слышал в россказнях искателей приключений. Пока что он не был готов увидеть ее.

Исследовав собственные ощущения он с тревогой осознал, что дышит с трудом. Его мышцы, тело, сама душа казались поблекшими, словно когда-то яркая картина, выцветшая от времени и света, размазавшаяся в серую грязь. Мысли в онемевшем мозгу текли медленно и неуклюже. Эффект прохождения врат, решил халфлинг. Но он жив! Его ладонь неловко потянулась к счастливому камешку у пояса.

Леди все еще благоволит нам, Кейл.

Его радость от неожиданного спасения испарилась. Он оставил Кейла в здании гильдии, один на один с призрачным демоном, беспомощного на стене — оставил, и демон утолит свой голод его душой.

Прости, Эревис, произнес он мысленно, и из-под прикрытых век потекли слезы. Я не мог умереть как Соаргилы, чтобы демон выпил меня и превратил в крошащиеся клочья лишенной души плоти. Просто не мог.

Но я оставил Кейла такой же смерти, обвинил он себя. Не нарочно, конечно — просто не в силах был встретить такую гибель сам. Теперь же, поняв что наделал, он испытал страшную боль. У Кейла не было шансов выжить на той стене.

Просочились еще слезы, потекли по волосам и забрались в уши, но не могли успокоить обвиняющий голос, который грохотал в его голове. Он не пытался усмирить горе и чувство вины — да и не мог бороться. Он бросил лучшего друга перед лицом отвратительной смерти.

Прости, Эревис.

Он знал Кейла больше десяти лет, и ни разу не встречал никого более верного друзьям, или столь же бесстрашного в минуту опасности. Кейл так долго жил на грани, отделяющей жизнь от смерти, что ступал по ней с уверенной легкостью акробата, шагающего по веревке. Джак любил его как брата — и бросил его как трус.

Прости меня, друг.

Так он лежал, не пытаясь остановить слезы, пока клещи вины не стали разжиматься. Ему пора вставать, пытаться отыскать путь назад. Случись все наоборот, Кейл бы не сдался. И Джак не отступит. Он завершит то, что пытался сделать Кейл. Ирсиллару придется ответить еще за одну жизнь.

Он заставил непослушные легкие глубоко втянуть воздух. Резко пахнущий воздух оставлял на языке отвратительный привкус серы и дыма. Борясь с подступившим приступом кашля он прочистил воздух, и, наконец, усевшись, рывком открыл глаза.

Зря я это сделал, тут же решил он.

Как он и подозревал, и боялся, со всех сторон его окружала пустошь, покрытая жестким серым пеплом. Неутихающий ветерок гнал его над барханами, словно песок в настоящих пустынях. Иззубренные плиты базальта, острые как наконечники копий, тут и там пробивались сквозь пепел — могильные камни на кладбище, растянутом в бесконечность. Ни растений, ни жизни. Пустошь в абсолютном смысле этого слова. Нигде не было заметно следов врат, сквозь которые он прошел. Дорога оказалась односторонней. Он в ловушке.

Я в Бездне, подумал он. На родном плане Ирсиллара. Осознав это, он ощутил слабость во всем теле.

Взглянув ввысь он увидел сплошную, без разрывов, пелену облаков, безжизненных и серых, как и море пепла под ногами. Изредка в небе отсвечивала болезненная синева гхольего цвета. Вместо того, чтобы оживлять небо, неожиданные, молчаливые вспышки только еще больше подчеркивали лишенный красок сумрак окружавший их.

Низко над горизонтом навис гигантский вихрь вращающейся пустоты. Водоворот, зеркально отражавший врата в гильдии, но тысячекратно увеличенный. Полоски блекло-охряного цвета смешивались с серым и втягивались в центр воронки ничто. Ни солнце, ни луны не украшали сумрачный небосвод. Джак уверился, что эти адские земли никогда не видели света солнца, от начала времен купаясь в вечных сумерках. Он вскарабкался на ноги, отряхнул с глаз мешавшую прядь волос. И тогда увидел. “Что за…”

Струйки белесого тумана стекали с обнаженной кожи, как дым с обугливающейся листвы. На мгновение он застыл в растерянности, наблюдая за ними. Вопреки ветру, дымок поднимался ввысь, неотвратимо стремясь к воронке в небе, будто притягиваемый магнитом. Тогда он понял. Моя душа.

Неудивительно, что он себя так чувствует. Отрицательная энергия вихря поглотит его жизненную силу с той же легкостью, как и обитающие тут демоны. К счастью, как раз на этот случай он кое-что подготовил еще у Матильды.

Торопливо достав священный символ, — зеленый турмалин в орлином когте потускнел настолько, что казался почти черным — он начал нараспев читать слова заклинания, которое должно будет защитить его от отрицательной энергии. Он впечатал в память его несколько раз, чтобы защитить себя и Кейла в схватке с демоном, но по идее оно должно было с тем же успехом сработать и против всепоглощающего вихря.

На первых же звуках он запнулся; голос звучал странно приглушенным, неестественный сумрак и пропитанный пеплом воздух не дали ему вымолвить ни слова.

Жизненная сила Джака сочилась сквозь кожу. С каждым ударам сердца он чувствовал как слабеет.

Прочистив горло, он начал снова, громче. Энергия его голоса противостояла затхлости воздуха. С великим трудом он продавливал сквозь него каждое наполненное магией слово, переводил в сером воздухе священным символом, рисуя нужные знаки. Грудь сдавило, по бровям катился пот, но он упрямо продолжал читать.

Наконец заклинание сработало, окружив все его тело золотистым сиянием. Оно потрескивало, бурлило позитивной энергией, не давая пустоте коснуться его.

“Любопытно”, заметил он, и протянув перед собой руки обследовал их. Защищенные золотистой аурой магии, они больше не источали сквозь поры белесую дымку. Кожа потеряла сероватый оттенок, и вновь обрела нормальный цвет. Самое главное, он вновь ощущал себя в норме. К телу и разуму вернулась привычная гибкость. Пока магия действует, он может чувствовать себя в безопасности от истощающего воздействия энергетической воронки.