Луна в мышеловке

Когда измучилась в конец, свернулась калачиком на постели, заставляя себя ни о чем не думать. Сначала в комнате сгустилась такая тишина, что ей стало не по себе… Однако, через какое-то время за стеной и из-за двери стала слышна классическая музыка, и девушка невольно начала прислушиваться. Не то чтобы она была поклонницей классики, просто музыка немного разбавила пустоту внутри. Мелодии казались известными, но незнакомыми. Тем не менее, она прошлась по комнате и в итоге пристроилась в кресле в обнимку с одеялом у самой двери, откуда звук шел лучше всего. Так и уснула, свернувшись калачиком, под убаюкивающие и такие живые звуки.

Проснулась, кажется, среди ночи от легкого прикосновения к щеке и волосам, тут же вздрогнула и открыла глаза, ничего не понимая спросонок. Рядом стоял этот тип и неизвестно сколько времени пялился на нее. На этот раз на нем были только черные шелковые пижамные штаны и на лице неизменная маска. Прошлась взглядом по рельефным мускулам на его груди и животе, затем сфокусировала внимание на его руке. В ней был шприц.

– Пора сделать укол, Лали, – тихо и мягко произнес он. От его полушепота пробрало жаром и холодом одновременно.

– А если я откажусь? – ответила едва слышно.

– Не нужно. – Он уверенно качнул головой в знак отрицания. – Воспоминания должны возвращаться постепенно. В противном случае будет слишком сильная нагрузка на психику.

Почему-то не нашла в себе сил для сопротивления и возражений, все еще помня об исходящей от него угрозе. А, может быть, еще не вполне отошла ото сна… Поэтому отрешенно наблюдала, как мужчина склонился, протер ее плечо спиртовой салфеткой и сделал аккуратный укол. Зашипела от легкой боли и зажала руку, как только он убрал шприц.

– Все в порядке. – Мужчина вновь тронул ее кудри, убирая волоски, прилипшие к губам. – Можешь перебраться на постель и спать дальше.

Напряжение достигло своего апогея, сердце билось в горле из-за ожидания чего-то ужасного, но ее ночной посетитель больше не проявил ни малейшей агрессии. Даже голос прозвучал вполне дружелюбно. А потом он развернулся и ушел, прикрыв за собой дверь и щелкнув замком. Ощущения от его визита остались странные – терпкие, вязкие, смутные и непонятные.

Неуютно поежившись в кресле, девушка поняла, что от неудобной позы у нее затекли руки и ноги, поэтому она последовала его совету и перебралась на кровать. Там укуталась в одеяло и долго еще лежала без сна с бешено бьющимся сердцем, вновь и вновь пытаясь свыкнуться со своим странным, жутким, неопределенным положением. Сон все же пришел, а наутро ничего не изменилось… Приходили и уходили молчаливые послушные своему таинственному хозяину горничные, сменялись блюда, протиралась пыль. Ее даже спросили, не нужно ли ей чего-то, но девушка предпочла промолчать, гордо задрав подбородок и поджав губы. Нет, от собственных тюремщиков ей ничего не было нужно.

А еще, не имея никакой возможности на что-то отвлечься, она раз за разом читала треклятый контракт, все больше погружаясь в его жуткие детали. Поверить в этот бред было невозможно. Только вот окружающая ее действительность с каждым часом свидетельствовала о реальности происходящего. Это не было похоже на шутку или розыгрыш. Это не было сном или галлюцинацией. Это происходило с ней здесь и сейчас.

Проведя целый день в метаниях и попытках найти компромисс между здравым смыслом и рвущимися наружу эмоциями, девушка наконец почувствовала, что отчаяние и страх начинает сменять ярость. Чего он добивался, удерживая ее здесь в полном одиночестве? Хотел ее сломать? Хотел свести с ума? Выработать у нее стокгольмский синдром? Вспомнила свою жалкую капитуляцию прошлой ночью. Почему она не дралась и не кусалась? Почему не кричала и не высказала ему все, что о нем думала? Просто позволила себя запугать… позволила какой-то части себя поверить ему и довериться! Ну уж нет… Больше такого не повторится никогда! Он больше не застигнет ее врасплох среди ночи!

– Да пошел ты к черту, больной придурок! – закричала она на грузинском, потеряв над собой контроль и разбрасывая по комнате обрывки того, что раньше было договором, словно огромные хлопья снега. – Это не может быть правдой! – Вертелась она и кричала во все углы комнаты уже по-русски, чтобы этот «господин» слышал и видел все, если он сейчас за ней наблюдал. – Этот договор юридически недействителен! Похищение человека и лишение его памяти не может быть легальным! И я бы никогда не подписала такое по собственной воле! Я хочу знать правду! Я имею право! Я не позволю ничего себе колоть!

В порыве ярости разбушевавшись не на шутку, она схватила попавшиеся ей под руку красивые хрустальные часы и швырнула ими в то самое напольное зеркало. Грохот был умопомрачительный, взрыв осколков заставил отвернуться и прикрыть руками лицо. Сначала Лали даже притихла на несколько секунд, опасаясь, что ей сейчас достанется за такое… Но все же чувство несправедливости, отчаяние и раж, в который она вошла и который так просто невозможно было унять, вновь толкнул ее к безумствам. Она принялась хватать с комодов и столиков все, что ни попадя, и швырять это в стены, в ванну, в зеркала, даже в люстру. Спустя несколько минут, опрятная, чистая, элегантная комната превратилась в полный хаос… Накричавшись, устав и застыв на месте, Лали, тяжело дыша, огляделась по сторонам и обнаружила себя босиком посреди комнаты, сплошь засыпанной осколками.

– Черт… – прошипела недовольно и закусила губу. На кровать, наверное, тоже попало стекло… И что же она теперь станет делать, если никто не придет, чтобы устроить ей генеральную уборку перед сном?.. Хорошо еще она не успела разбить торшер и одно из горевших на стене бра. В противном случае комната без окон оказалась бы в полнейшей темноте. Продолжая шипеть, рычать и ругаться себе под нос, девушка на цыпочках пробралась к столику, на котором стоял ее ужин. Конечно, осколки, скорее всего, уже были и в нем, кроме, разве что, прикрытой пробкой очередной бутылки вина. Лали осторожно двинулась к столу. Теперь ей нужно было как-то успокоиться.

Глава 3

Виктор и правда любовался всем этим безумием, вальяжно развалившись в кожаном кресле в своем кабинете перед тремя большими мониторами. На каждом из них отображались различные ракурсы с многочисленных камер. Таким образом он мог во всей красе наблюдать за всем этим неистовством, которое вызывало то предвкушающую ухмылку, то откровенный смех.

Эта девочка умела задать перцу, если требовалось, и уж точно была не из тех, кого можно было легко запугать и заставить сидеть, забившись в угол. Как раз в этот момент, изящно лавируя между осколками на полу и на пушистых коврах, она пробралась к столу и дотянулась до начатой бутылки вина. После этого, покачиваясь и старательно прикусив губу, добралась до кровати и одним рывком сорвала с нее покрывало. По полу застучали посыпавшиеся с него осколки. Что ж, кажется, сегодня ей было, где спать… Пусть же наслаждается тем бардаком, который сама себе устроила.

Следующие пять минут мужчина не без удовольствия наблюдал, как ей пришлось снять и вытряхнуть простыню, а затем застелить ее обратно, после чего вытряхнуть подушки.

Устроившись, наконец, с комфортом, эта бестия откупорила бутылку и стала пить прямо из горлышка, жмурясь, словно совсем неопытная девчонка, впервые решившая попробовать алкоголь. Вообще-то до сих пор эта скандальная тусовщица относилась к употреблению алкоголя крайне неумеренно… Но сейчас вовсе не было похоже, что она привыкла выпивать. Хлебнула всего ничего и свернулась уютным калачиком на постели. Что ж, возможно, потеря памяти могла по-разному сказываться на особенностях поведения…

Не спуская глаз с девушки на своих мониторах, взял мобильник и набрал своего управляющего.

– В комнате нашей гостьи за ночь потребуется провести генеральную уборку и обставить ее заново. Не заходите туда, пока она не уснет и пока я ее не заберу.

Виктор повесил трубку, выключил компьютер и отправился в свою спальню. Там принялся неторопливо снимать с себя рубашку, ремень, брюки, обувь. Оставшись полностью обнаженным, подошел к зеркалу, окидывая себя оценивающим взглядом.