Инструктор по любви

– Тебе не хватило, серьёзно? Зачем ты меня провоцируешь? – говорю без раздражения в голосе, ибо уже правда начинаю интересоваться, для чего она продолжает весь этот цирк.

– Хочу показать тебе, что не ты одна здесь такая умная, – Стоун с шумом закрывает зеркальце, в которое напыщенно смотрелась последние пять минут, и поднимает надменный взгляд к моему лицу. – А то приехала, видите ли, такая вся важная, – она встаёт на ноги, а я прожигаю её злобным взглядом. – «Девочки, я всё знаю, я всё умею, а вы все здесь неудачницы», – манерно продолжает, закатив глаза. – Теперь будешь знать, что такое поведение здесь не ценится.

– Думаешь, мне не плевать? – небрежно усмехаюсь. – Думаешь, я ценю нашу с тобой «дружбу»? – выделяю интонацией последнее слово, показав в воздухе кавычки, обращая её внимание на то, что это лишь мнимая, фальшивая дружба. И всегда была такой.

– У тебя никого нет, – Стоун растягивает губы в злорадной улыбке, а я на мгновение задерживаю дыхание. – Да, ты, может, можешь обмануть других, но я уже это заметила, – Милли прищуривается. – Тебе никто не звонит, к тебе никто не приезжает. Что, даже мамочка и папочка видят, какая ты не настоящая и совершенно не интересная никому особа?

Да, Милли не понимает, во что она влезает. Точно так же, как и я не понимала, во что я влезаю, когда согласилась на этот идиотский спор. Но я не позволю ей насладиться победой или моими слезами, хоть мне очень сильно хочется в данную секунду разрыдаться прямо тут, в этом французском захолустье.

А она ведь права. Тётушка и правда ни разу не позвонила мне за эти три недели, а к некоторым ребятам даже уже приезжали родители, чтобы… Не знаю, зачем это всё нужно, но, видимо, они любят своих детей и скучают по ним. Однако мне такое чуждо. Агнес как будто отрицает любое проявление чувств и привязанностей, что, похоже, не смогло не отразиться на мне. Но я вроде жила себе нормально до тех пор, пока в мою жизнь не ворвалась Милли Стоун со своим дьявольским, но, должна признать, всё же действенным способом привести меня в чувство и открыть мне глаза на происходящее вокруг.

– Сегодня же пойду и попрошу другую комнату. Ни минуты больше не хочу находиться рядом с тобой.

Холодно произношу, взяв телефон со своей кровати, который я успела кинуть перед тем, как начать гангстерские разборки с соседкой. Хочу уже с достоинством покинуть свою бывшую комнату, оставив в ней свою бывшую подружку, но прямо около двери я внезапно замираю, развернувшись наполовину.

– И ещё кое-что, – замечаю, что Стоун притихла, и поднимаю взгляд к её глупому растерянному лицу. – Я аннулирую наш спор. Готовь своё желание. Я больше не хочу принимать участие в этом цирке.

Хлопнув дверью, выхожу в коридор, тут же прислонившись к стене. Сердце бьётся в бешеном ритме, а ритм его слышен в ушах сквозь вязкую пелену. Почему-то слышу не только ритм своего сердца, но и отдалённые голоса и звуки тоже через такую же непроницаемую мглу. Постепенно ноги становятся ватными, а картинка перед глазами тускнеет, как будто я медленно прикрываю глаза, хоть я и пытаюсь держать их широко раскрытыми. Теряюсь в пространстве, изо всех сил стараясь сохранять разум чистым и думать рационально, но не справляюсь, сползая вниз по стене. Обхватываю ноги руками, сильно прижав их к своей груди, дышу размеренно, глубоко.

Последнее, что я слышу, – звук мужского голоса и то, как мужчина окликает меня, но я уже пребываю не в состоянии, чтобы ему ответить. Кто-то хаотично подбегает ко мне, и я чувствую, как меня пытаются поднять, и сразу же после этого бесповоротно теряю сознание.

***

Аккуратно открываю глаза. Двигаю пальцами, заметив на указательном пульсоксиметр. Голова раскалывается, и я, слегка зажмурившись, приподнимаюсь на кровати, окинув взглядом небольшую палату, в которой, оказывается, нахожусь прямо сейчас. Вот же запарились эти владельцы лагеря. У них, что, тут даже своё отделение есть?

– Проснулась?

Слышу тот же самый божественный голос, который пытался достучаться до меня, когда я решила немного отдохнуть в холле нашего коттеджа, и с превеликим трудом поднимаю взгляд выше.

– Мистер Мартен… – мой голос срывается в сиплый шёпот, и я прокашливаюсь.

– Тише, – Маэль делает шаг вперёд и опускает ладонь на моё плечо. – Побереги силы, – мистер Мартен убирает спавшую прядку волос, едва касаясь пальцами кожи моего лица. – У тебя случился обморок. Что произошло? – он резко отрывает руку от меня, отведя взгляд в сторону, и присаживается на кресло рядом с кроватью.

– Я… – продолжаю на него пялиться, хоть он уже несколько мгновений смотрит в стену, как будто увидел около неё привидение. – Я не знаю. Я говорила с Милли в нашей комнате, а потом…

– С Милли? – Маэль наконец находит меня взглядом, вглядевшись в мои глаза. – С той девушкой, с кем у тебя был конфликт?

– Да, – ёрзаю, чувствуя себя как на допросе у следователя. – А потом я вышла и… и…

– И что потом?

– А потом всё, как в тумане, – устало выдаю.

– Леона, у тебя определили низкий уровень глюкозы в крови, – настороженно произносит Маэль, заставляя меня сжать челюсть от волнения. – Скажи, ты сегодня что-нибудь ела? – он расставляет ноги шире, усевшись в кресле удобнее.

– Я не помню, – опускаю взгляд вниз, начиная теребить пальцами покрывало.

– В смысле не помнишь? Ты ходила на завтрак?

– Да.

– Что ты ела? Называй по порядку, – слышу, как голос мистера Мартена черствеет, хотя буквально секунду назад он был даже немного нежным. Почему вы такой непостоянный, Маэль?

– Мистер Мартен, я не назову, – начинаю хаотично кусать губу. – Я… мне не нравится то, что дают в столовой. Я не могу это есть, – сгибаю ноги в коленях, облокотившись на спинку кровати, и продолжаю прожигать взглядом белую ткань одеяла.

– Значит, ты не ела сегодня? Совсем ничего?

Наконец поднимаю голову, взглянув на Маэля, а он как-то странно меня рассматривает, как будто хочет наказать, но в то же время жалеет. Что я сделала-то?!

– Да. Совсем ничего, – поджимаю губы.

Маэль молчит, на секунду отведя взгляд вниз. Он приподнимается, придвинув стул поближе к кровати, и вновь поднимает глаза к моим.

– Леона, местный врач поставил тебе диагноз. Ты знаешь, что такое РПП?

– Нет, – тихо произношу, и мистер Мартен глубоко вздыхает, слегка нахмурившись.

– Это… – Маэль вглядывается в мои глаза, и я впервые замечаю в его взгляде подлинную взволнованность. – Это расстройство пищевого поведения. Может проявляться в совершенно различных формах, – он продолжает обследовать меня глазами, как будто мне осталось жить несколько секунд, а он придумывает способ сказать мне об этом.

– Да всё у меня нормально, – едва слышно произношу и опускаю взгляд вниз. – Я просто… мне правда не нравится то, что здесь дают.

– А дома… – Маэль продолжает расспрашивать меня, и я поднимаю усталый взгляд к его лицу. Когда он превратился из папочки в отца? – Дома ты как питаешься?

– Мистер Мартен, я устала, можно… – отвожу глаза в сторону. – Можно я немного отдохну?

– Конечно.

Маэль встаёт на ноги, а я невольно бросаю взгляд на его подбородок, ибо не могу (или не хочу) смотреть ему в глаза. Вижу, как он с силой сжимает челюсть, и слышу его тяжёлый вздох.

Мистер Мартен огибает мою кровать, направляясь к выходу, и я уже думаю о том, что нудные лекции на сегодня закончились, но он внезапно останавливается, прямо около двери в палату.

– Леона, это не какой-то страшный диагноз, не надо этого бояться. – Не смотрю на него, продолжая прожигать взглядом белую простыню. – Если бы ты признала, что действительно имеешь проблему, тебе самой было бы проще.

– У меня нет никаких проблем, – слишком быстро выдаю, кинув на него броский взгляд.

– Хорошо, – Маэль касается ручки двери. – Отдыхай. А насчёт нашего занятия… – он прищуривается. – Можешь не приходить.

– Я приду, – раздражённо кидаю, отвернувшись от мистера Мартена, который в тот же момент опускает ручку двери вниз, неторопливо выйдя в коридор.