Ватутин

Ватутин и его жена Татьяна Романовна старались не пропускать занятия и были старательными учениками. Уроки танцев ввели в академии вскоре после официального визита советской военной делегации в одну из соседних стран. В рамках визита там состоялся прием, по окончании которого начались танцы. Однако из всех членов нашей делегации умением вальсировать блеснул только командующий Московским военным округом Маршал Советского Союза С. М. Будённый. После этой поездки и было принято решение ввести в академии «в виде опыта» обучение слушателей танцам.

Учёба в академии занимала у Ватутина основное время. Тем более что тяга к знаниям была у него с детства. Он овладевал науками, не зная выходных, что, безусловно, вызывало недовольство жены. Татьяне Романовне хотелось вместе с мужем и в кино сходить, и в театр, и в музей... В конце концов — просто погулять всей семьей по столичным улицам или паркам.

— Милый мой академик, — ласково обращалась жена к Ватутину, упрашивая его пойти в театр.

— Вот закончу учёбу, обязательно приедем в Москву в отпуск и будем с тобой ходить в театр хоть каждый день, — отшучивался он.

И все же сдавался, уступал жене, выкраивая из своих напряженных учебных будней часы, чтобы провести их вместе с Татьяной Романовной и детьми. Но после прогулок или театра опять садился за учебники, а утром вновь спешил на занятия.

В течение зимы 1936/37 года слушатели основательно изучали армейскую и фронтовую операции в рамках новой теории военного искусства, а с наступлением весны их учеба в основном была сосредоточена на оперативных играх на картах. Ватутину приходилось выступать то в роли командующего фронтом (армией), то в роли начальника штаба фронта (армии) или его заместителя. В ходе этих игр Ватутин, как и его однокурсники, сдавал экзамены по теории оперативного искусства. А в первых числах лета слушателей направили на стажировку в военно-морские силы, а по меткому выражению кого-то из слушателей, «на моря». Одна половина курса уехала на Балтийский флот, вторая — на Черноморский. В ходе этой стажировки Ватутин, как и другие сухопутчики, приобрел новые знания в части взаимодействия сил военно-морского флота с наземными войсками в оборонительных и наступательных операциях.

После стажировки, успешно перейдя на 2-й курс, Ватутин получил отпуск и вместе с семьей уехал на черноморский курорт. Это был последний год, когда он пользовался отпуском. Однако отдохнуть по-настоящему не удалось — через неделю Ватутин получил телеграмму, которая предписывала ему срочно прибыть в Москву.

В поезде терялся в догадках: в связи с чем его отозвали из отпуска? Впрочем, не только он оказался в такой ситуации — у более 30 слушателей аналогичным порядком были прерваны отпуска. Начальник академии объявил, что поступило указание из Наркомата обороны СССР отозвать часть слушателей из академии и направить в войска.

— Значит, надо собираться в дорогу? — спросила Татьяна Романовна, когда Ватутин пришел с этой новостью домой.

— Да, Танечка, надо, — ответил он. — Но сначала я один поеду, а потом и вас заберу.

Татьяна Романовна давно уже привыкла к тому, что служба мужа — это частые расставания с семьёй, и порой на долгое время. Поэтому очередной переезд приняла как должное.

На следующий день в Главном управлении кадров РККА Ватутину вручили предписание, предложив незамедлительно убыть в столицу Украины и вступить там в должность заместителя начальника штаба Киевского военного округа. Окончательно выпускником академии он станет лишь через год, 11 августа 1938 года. В этот день народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов подписал приказ за №01337, в соответствии с которым за научную работу по теме «Роль укрепленных районов в современной войне» комбригу[15] Н. Ф. Ватутину были присвоены все права окончивших академию.

Новые назначения получили и товарищи Ватутина. Так, полковник А. И. Антонов был назначен начальником штаба Московского, полковник М. В. Захаров — Ленинградского военных округов. Полковника Л. М. Сандалова направили в Минск начальником Оперативного отдела штаба белорусского военного округа, а полковника А. М. Василевского оставили при академии, назначив начальником одной из кафедр.

Однако летом 1937 года состоялись не только новые назначения. Значительная часть командно-начальствующего и политического состава армии и флота лишилась не только должностей, званий, наград, но и жизни. «От тайги до британских морей» Красную армию начал перемалывать кровожадный молох беззаконий и репрессий. Непрерывно шли собрания и митинги, на которых клеймились позором «враги народа».

«Мы получили свои высокие назначения, чтобы заполнить образовавшуюся брешь, — вспоминал упомянутый выше однокашник Ватутина М. И. Казаков. — И, пожалуй, каждым из нас владели тогда смешанные чувства: с одной стороны, как-то поднимало дух оказанное доверие, с другой — было очень грустно сознавать, чем твое назначение вызвано. Не особенно хотелось и прекращать так хорошо начатую учебу».

О царившей тогда атмосфере без всяких прикрас поведал позднее в своих мемуарах «Воспоминания и размышления» Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял. Люди стали бояться друг друга, избегали встреч и разговоров, а если нужно было — старались говорить в присутствии третьих лиц — свидетелей. Страх породил небывалую по размерам клеветническую эпидемию. Клеветали зачастую на кристально честных людей, а иногда на своих близких друзей. И все это делалось из-за страха оказаться человеком, подозреваемым в нелояльности. И эта тяжелая обстановка продолжала накаляться.

Большинство людей от мала до велика не понимало, что происходит, почему так широко распространились среди нашего народа аресты. И не только члены партии, но и беспартийные люди с недоумением и внутренним страхом смотрели на все выше поднимающуюся волну арестов, и, конечно, никто не мог открыто высказать свое недоумение, свое неверие в то, что арестовывают действительных врагов народа и что арестованные действительно занимались какой-либо антисоветской деятельностью или состояли в контрреволюционной организации. Каждый честный советский человек, ложась спать, не мог твердо надеяться на то, что его не заберут этой ночью в тюрьму по какому-нибудь клеветническому доносу.

По существующему закону и по здравому смыслу органы должны были бы вначале разобраться в виновности того или иного лица, на которого поступила анонимка, сфабрикованная ложь или клеветническое показание арестованного, вырванное под тяжестью телесных пыток, применяемых следственным аппаратом по особо важным делам органов государственной безопасности. Но в то тяжкое время существовал другой порядок — вначале арест, а потом разбирательство дела. И я не знаю случая, чтобы невиновных людей тут же отпускали обратно домой. Нет, их держали долгие годы в тюрьмах, зачастую без дальнейшего ведения дел, как говорится, без суда и следствия».

В историко-документальной литературе достаточно подробно описано это страшное для страны время и, в частности, для ее вооруженных сил. На самом высоком государственном уровне дана оценка политике тогдашнего руководства страны во главе со Сталиным, в результате которой был нанесен огромный ущерб вооруженным силам, обороноспособности государства. Оценка количества репрессированных командиров и военнослужащих РККА в 1937-1939 годах не точна, но с начала 1960-х годов наиболее распространена цифра в 36 761 человек репрессированных в Красной армии (без флота) с мая 1937-го по сентябрь 1938 года[16].

«Дело военных» — так назвала мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной армии, проходивший в Москве летом 1937 года. «Раскрытие» органами НКВД «антисоветской троцкистской военной организации» явилось полной неожиданностью для Ватутина и его однокурсников, непосредственно знавших или не раз видевших М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира, И. П. Уборевича, В. М. Примакова, Я. Б. Гамарника (он покончил с собой), А. И. Корка, В. К. Путну... До недавнего времени партия и правительство высоко оценивали их заслуги, им были присвоены высшие воинские звания: Тухачевскому — Маршала Советского Союза, Уборевичу и Якиру — командарма 1-го ранга, Корку — командарма 2-го ранга, Примакову, Фельдману, Эйдеману, Путне — комкора. Гамарник был армейским комиссаром 1-го ранга. Все они неоднократно награждались орденами Красного Знамени, а Тухачевский и Гамарник — орденами Ленина. Иными словами, врагами были объявлены те, кто являлся гордостью и авторитетом вооруженных сил.

15

Звание комбриг Ватутин получил 17 февраля 1938 года.

16

Суверинов О. Ф. Трагедия РККА. 1937—1938. М., 1998. С. 300.