Страница 32 из 61
— Я сбился с пути, а на дворе уже темно. Позвольте мне переночевать здесь.
— Милости просим, — ответила женщина тихим, ласковым голосом. — Заходите в дом, — и провела его во внутренние покои. Оставшись один, путник вытянул свои усталые ноги и снова начал растирать их. Голод все сильнее мучил его. Подождал он, подождал и снова позвал хозяев.
Тут вышла к нему другая женщина и склонилась перед ним в таком низком поклоне, что спина у нее стала совсем круглая.
— Простите меня, но я с самого утра ничего не ел. В глазах темно. Не найдется ли у вас поужинать?
— Не извольте беспокоиться, сейчас подам. А может, тем временем хотите выкупаться? Горячая вода в чане готова, — услужливо предложила женщина. Указала она ему, как пройти в баню, и удалилась.
Путник, очень довольный, встал с места, чтобы идти в баню. Вдруг вошла в комнату еще одна женщина, не первой молодости. Поглядела она ему в лицо и ахнула от изумления. Потом, с опаской оглядевшись по сторонам, дружески с ним заговорила:
— Тебе, верно, не в догадку, кто я такая, но я-то тебя сразу признала. Скажи, как ты сюда попал?
Странно это показалось путнику. Незнакомая женщина разговаривает с ним, словно старая приятельница! Начал он ей рассказывать, как заблудился в горах.
Вдруг женщина шепнула ему:
— Сюда вам, людям, ходить нельзя. Здесь для вас гиблое место. Беги отсюда без оглядки, не то пропадешь!
— А что здесь может случиться со мной плохого? — удивился путник.
Замялась женщина:
— Не хочу я ничего дурного говорить про этот дом. Одно скажу: скорей убегай, спасайся! — повторила женщина, и так сердечно да ласково! Нельзя было ей не поверить.
— Ну что ж, послушаюсь тебя, уйду, коли так. Но нельзя ли мне сначала хоть поужинать, ведь я с голоду умираю. Да не худо было бы отогреться в горячей воде, — начал было путник, но женщина еще больше встревожилась:
— Не должна бы я тебе ни слова говорить, но пять лет тому назад, когда я еще жила у своих хозяев, ты очень любил меня. Бывало, вечером вылезу я из-под плетня по дороге к себе домой, а ты меня и по головке погладишь, и посадишь на колени, и за ушком почешешь. Я не забыла твоей ласки. Ведь я та самая пестрая кошка, что, помнишь, жила у твоих соседей. А здесь дворец нашей королевы. Если ты поешь тут и выкупаешься, то все тело у тебя обрастет шерстью и превратишься ты в кота. Понял теперь?
Вконец испугался путник. Поблагодарил он женщину от всей души и бросился опрометью вон, но, видно, успели пронюхать об этом в доме. Погнались за ним по пятам три молодые девушки с ушатом воды.
Бежит путник из последних сил, падая и спотыкаясь. Добежал он до крутого спуска в долину и оглянулся. Видит: вот-вот его настигнут. Не помня себя от страха, помчался он стремглав вниз с горы. Тут схватила одна из девушек черпачок и плеснула на него сверху горячей водой. Но путник уже был далеко. Всего лишь несколько капель до него долетело. Одна упала ему на шею под самым ухом, а две-три на его голые икры.
Наконец добрался путник до города, а оттуда благополучно вернулся к себе домой.
Первым делом спросил он у соседей, куда делась их пестрая кошка. Ушла, говорят, из дому и не вернулась. Стали подсчитывать, когда она пропала. Оказалось, ровно пять лет назад.
Скоро стал тот человек замечать, что растут у него клочки кошачьей шерсти на шее возле уха и на ногах, всюду, куда попали брызги воды. Часто он говаривал потом:
— Помедли я еще немного, непременно попал бы в свиту королевы кошек.
Ноппэрапон
В прежние времена холм Хоккэдза́ка возле города Кумамото был тихим и пустынным местом.
Как-то раз прошел слух, что там появляется ведьма-оборотень.
На самой вершине холма и у его подножия стояли два чайных домика, очень похожих друг на друга.
Каждый путник, раньше чем попасть в Кумамото, непременно заходил в чайный домик на вершине холма. Попивая горячий чай, радостный и веселый, он поглядывал вниз на город. А покидая Кумамото, путник непременно заходил в домик у подножия холма и за чашкой чая мысленно прощался с городом.
Как-то раз один человек дал обет посетить тысячу храмов. После долгих скитаний шел он в Кумамото.
На вершине холма паломник остановился и вздохнул с облегчением, увидев внизу крыши города. «Дай немного отдохну», — подумал он и зашел в чайный домик.
Видит паломник: стоит спиной к нему в глубине дома какая-то женщина и трудится над чем-то. Попросил путник у нее, поправляя завязки на своих дорожных сандалиях:
— Хозяйка, дай мне чего-нибудь горячего.
— Сейчас, сейчас, — отозвалась женщина, не оборачиваясь.
Захотелось паломнику с ней разговориться. Тут пришел ему на память один слышанный им в дороге рассказ.
— Послушай, хозяйка, это ведь холм Хоккэдзака?
— Да, как же, как же, он самый и есть.
— Слышал я, что в прежнее время здесь ведьма-оборотень водилась. Ну, а теперь появляется она здесь?
— Появляется, частенько ее видят!
— Хо! Скажите! Ну, а какова она видом? — спрашивает любопытный паломник, поглядывая на хозяйку.
— Ведьма-то? Какова она видом? А вот такая!
И с этими словами круто повернулась к гостю.
Взглянул он на нее и, завопив от ужаса, бросился вон из чайного домика, позабыв о своем дорожном мешке.
У женщины вместо лица был, что называется, ноппэрапон — гладкий шар без единой отметины. Не было на нем ни глаз, ни бровей, ни рта, ни носа.
Мчится паломник вниз по холму. Добежал до подножия и влетел почти без памяти в другой чайный домик. Задыхаясь, ухватился он за столб посреди домика, опомнился немного и кое-как добрел до скамейки. Смотрит: в чайном домике тоже стоит спиной к входу какая-то женщина и трудится над чем-то.
Стал он ей рассказывать дрожащим голосом про то, что с ним случилось:
— Ах, и набрался же я страху! Первый раз в жизни видел ведьму. А ты, хозяюшка, неужели не боишься жить в таком страшном месте?
— Я-то? Вот уж нисколько, — отвечает женщина, не оборачиваясь.
— Неужели! А я так чуть не умер от страха. Стоит вспомнить, так сразу холод пробирает.
Вдруг женщина в глубине дома спросила:
— А ведьма эта, поди, на меня похожа? — и повернулась к путнику. Взглянул он на хозяйку, а у нее тоже вместо лица — ноппэрапон — ни глаз, ни рта, ни носа, словно рыбий пузырь на шее качается.
У путника от ужаса встали волосы дыбом. Трясясь всем телом, стуча зубами, выскочил он опрометью из чайного домика и помчался к городу, прочь от страшного холма.
А вот что еще — рассказывают в городе Кумамото. Возле храма Хоммёдзи есть пустынная поляна. Как-то раз поздно ночью шел по ней один человек с фонарем в руках. И попался навстречу ему паломник.
— Постой минутку, посвети мне фонарем, — просит паломник.
— Зачем тебе?
— Да у меня ноговицы спустились, надо их хорошенько подтянуть.
— Что ж, посвечу, дело не трудное.
Поднес прохожий фонарь к самым ногам паломника, а у того на голых икрах множество страшных глаз так и сверкают. Уставились они все, не мигая, на него. Кинулся прохожий бежать. Бежал, бежал, вдруг увидел одинокий домик. То была харчевня, где по ночам лапшой торгуют. Бросился прохожий к хозяину харчевни, от страха так в него и вцепился.
— Что с тобой стряслось? — спрашивает хозяин.
— Ах, ужас такой, опомниться не могу! Встретил я сейчас паломника. Попросил он посветить ему фонарем. Дескать, ноговицы у него спустились. Посветил я ему, а у него на голых икрах всюду глаза, глаза, глаза… И все сразу на меня вытаращились! И не помню, как сюда добежал! — задыхаясь, рассказывает прохожий.
— Вытаращились, говоришь? Вот так или еще сильнее?