Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 12

Удивился Хаубан и попросил до конца раскрыть эту тайну. И Акбузат сказал так:

Сильно опечалилась Айхылу, услышав эти слова, но виду не подала.

Хаубан поводья поправил, ловко вскочил на Акбузата и посадил Айхылу перед собой.

Так вдвоем на Акбузате они поехали ко дворцу Масем-хана. Не доезжая до него, остановил коня Хаубан и спросил у девушки: «Вместе ли войдем во дворец или порознь?»

Айхылу так отвечала:

На эти слова Хаубан так ответил:

Выслушала Айхылу Хаубана и решила идти одна. Хаубан начал было рассказывать коню о своем замысле, но Акбузат взметнулся и тотчас скрылся с глаз. Хаубан удивился и хотел позвать коня, запалив волосы, но Акбузат сам прискакал — старую одежду принес. Переоделся Хаубан в одежду бедняка, простился с конем и пошел ко дворцу Масем-хана.

Там, возле дворца, сбившись толпами, суетясь, как муравьи в муравейнике, кипел и шумел народ.

Подошел Хаубан к людям, справился о их здоровье, а сам путником назвался. Послушал, о чем говорят — у всех на языке одна новость большая: ханская дочь вернулась!

Из дворца вышла женщина средних лет, все обступили ее, засыпали вопросами, а она лишь махнула рукой и, сказав: «Потом все узнаете!» — через толпу пошла. Направился Хаубан следом за ней и вскоре остановил ее. Женщина, не спеша, начала расспрашивать Хаубана — кто он такой, откуда явился. Хаубан снова назвал себя странником и попросил у женщины разрешения переночевать.

— Что ж, переночуй, — сказала она, — куда податься чужому человеку…

Только разделся Хаубан, чтоб лечь спать, пришли старики да старухи и засыпали хозяйку вопросами:

— Ну, что, видела Айхылу? Наверно, исхудала она?

— Не спросила ли ты, где она была?

Хозяйка отвечает:

— Видела Айхылу, видела. Да только успела поздороваться с ней…

— Почему же не спросила ни о чем?

— Начала было спрашивать, да она прервала: «Оставь, говорит, енге31, меня в покое. Мне и самой не верится, что вернулась. Может, денька через два кое-что и скажу…» А хан говорил своим приближенным: «Слава аллаху, спас он мое дитя, внял моим молитвам».

И тут седобородый старик заговорил:

— Ну, значит, все хорошо. А я уж подумал: не остался ли какой отпрыск от Сура-батыра и не взял ли Айхылу из мести за убийство отца… А раз спаслась она бескровно — радоваться надо. А то ведь Масем-хан поклялся уничтожить род Сура-батыра до седьмого колена.

— Да неужели наш хан ищет еще кого-то из рода Сура-батыра? — удивилась хозяйка. — Кажется, уж всех убил, даже жену его, которая в лесу скиталась в поисках пищи, и ту схватил и в Шульген-озере утопил. Неужели нашему хану и этого мало?

Тут еще одна женщина заговорила:

— Да жена Сура-батыра сама сплошала — встретила Масем-хана и сама ему призналась…

— Э-э! — воскликнул старик, — ничего вы не знаете. А я, как бросали ее в воду, в стороне стоял и все своими глазами видел.

Тут женщины, сказав: «Говорим то, что слышали…» — прекратили разговор.

А Хаубан, молча слушавший все это, подумал: «Неужели моего отца и мать убил Масем-хан?»

И решил он спросить у старика, сколько было Сура-батыров — один или два.

Старик так ответил:

— Сын мой, Сура-батыр, который был славен в народе и берег честь народа, один был. Ни на Урале, ни вдали от Урала я не слышал о другом человеке, который бы носил это имя. Когда топили в озере его жену, слышал я, как она, бедная, умоляла: «Сердце мое — дитя мое — сиротой остается. Оттого душа моя изнывает… Убили вы мужа, а я, за дитя страдая, клятву дала, что никому не скажу об этом: от болезни, мол, умер. Только меня пощадите…» Но не знал хан пощады и повелел бросить ее в озеро. А узнав о ребенке, решил и его убить, да так и не смог йайти его. Никто не знал — что за дитя осталось — девочка или мальчик… Хаубан еще больше удивился.

— А я слышал, олатай, что было два батыра по имени Сура. Рассказывают, когда умер один батыр, жена его выменяла хызму на саван, чтобы достойно схоронить мужа. Не было у нее ничего, чтобы справить поминки, и пошла она по стране скитаться да так и пропала.

— Нет, сын мой, — сказал старик, — все произошло так, как я говорю… А то, что хызму выменяли на саван, — пустой разговор, его придумали, чтобы хан не потребовал ее. Лишь жена батыра знала о том, у кого осталась эта хызма.

Но почему же хан не взял хызму, когда убил батыра?

— Конечно, он сразу бы взял ее, да не знал, у кого ее батыр оставил. А было так: Сура-батыр вернулся с охоты очень уставший, решил лечь отдохнуть, а хызму свою отдал старику Тараулу, с которым часто охотился вместе. А тут Масем-хан с Акбулат-бием32 появились, увидели спящего батыра и убили его. И стали думать, как быть: «Если бросить тело в воду — народ узнает и в гневе на нас с Акбулатом набросится. Лучше надо заставить его жену пустить слух, что муж ее от болезни скончался». Так и сделали.

Старик покачал головой и воскликнул:

— Ай, Сура-батыр! Каким человеком был! Многие годы воевал с Масем-ханом, не отдавал ему Урала. При нем мужчины нашего Урала рыбой в воде плавали, птицами в лесах пели. Да вот нет в живых нашего Сура-батыра…

Хаубан подумал: «Неужели та старуха, что повстречалась мне в озере, моя мать?»

И стал он ходить по аулам, расспрашивать людей о Сура-батыре и о его жене, и все люди говорили одно и то же.

30

Барымта — набег с целью захвата и угона скота или грабежа имущества. Обычай барымта являлся большим социальным злом в феодальном обществе.

31

Енге — почтительное обращение к жене старшего брата, дяди.

32

В Бурзянском районе Башкирской АССР есть старинный аул, называемый Акбулат. По местным преданиям, аул основан на месте кочевья Акбулат-бия, изображенного в «Акбузате».