Страница 3 из 25
По легенде в зимние леса ушла с Воином его возлюбленная. Там у нее родились двое сыновей. Века минули, а у потомков того Ледяного Охотника до сих пор рождаются по двое мальчиков с Даром… и проклятьем: в те времена на тропе войны Первый Ледяной воин пожирал сердца врагов, а теперь любой фантом, сожравший сердце вендиго, обращается в человека. Магия на такие вот компенсаторные шутки юмора весьма горазда, это студиозусам Академии еще на первом курсе объясняют.
– Круто! То есть… жутко, конечно! – рассказ девочке явно понравился.
Она слушала и колдовала над его ключицей, немного боязливо оглядываясь на арку:
– Ваше тело выходит из стазиса. Я опять сдвину, но… Нужна помощь. Я сниму «кокон»?
– Телефон… пользоваться умеешь?– прохрипел Олевский. – Подойди к дыре, попробуй… должен взять сеть. В контактах… Богдан Райяр. Скажи…
Девочка кивнула. Через несколько минут уже деловито тараторила в трубку:
– Да, ранен. На него напали. Очень-очень сильно, синий уже. Говорит, возьмите всех, кого можете… и скорую вызовите. Куда приехать? Записывайте.
– Не уходи, – встревоженно проговорил Олевский, когда девочка вернула ему мобильный. – Подожди моих друзей… Они могут еще… быть в замке, фантомы, – говорить становилось все труднее. – А тебе еще домой… как ты попадешь домой? Ты ведь не из этого мира, да? Портал… Дом…
– Ой, за меня-то не волнуйтесь! – девочка пренебрежительно хмыкнула. – Меня им не поймать. Да и не знают они, что это я вам помогла. Спасибо вам. Через месяц, да? У памятника.
– Подожди… помолвка… нужно чем-нибудь обменяться, так принято. Кольца у меня нет. Жаль.
Родовое кольцо Олевских, разумеется, досталось Владими́ру как старшему брату, а до того, чтобы заказать свое, как обычно делали младшие сыновья, у Антона не дошли руки.
– Вот, – здоровой рукой он потянул цепочку из-под воротника. – Возьми. Так надежнее. Так точно получится… помолвка.
– Снеговик? – девочка удивленно рассматривала забавную эмалевую фигурку на цепочке. – Вы носите детскую подвеску?
– Это… это… оберег. Я потомок Ледяного Воина. Снеговик – символ, его нет летом, но он есть зимой. Смерть. Возрождение… бессмертие.
– Оберег? – девочка задумалась, просияла и вытащила из кармана джинсов… сложенную вдвое плоскую тряпичную куколку, помятую, грязноватую, с нитяными волосами и очень… страшненькую. От куклы пахну́ло магией, странной, холодной, похожей на воду в стужу. – Это тоже оберег. Куклу зовут Ани.
– Спасибо, – сказал Антон, сжимая оберег в здоровой руке. – А как зовут… тебя?
Девочки уже не было рядом. Только поскрипывали, все тише и тише, подошвы кед.
Некоторое время Антон напряженно прислушивался, потом услышал голос Богдана и… расслабился. А размякнув, потерял сознание.
… Он пришел в себя, когда его укладывали на носилки, а Богдан, размытый на фоне вечерних огней и тоже похожий на призрака, взволнованно повторял где-то сбоку:
– Ну как ты? Держись, Олевский, мать твою, держись!
– Тони, не умирай! Не умирай! – раздался шепот над другим ухом.
Марта? И она здесь?
– Зачем ты ей сказал, Даня? – Антон повернул голову и с негодованием посмотрел на Богдана. Тот пожал плечами.
– Тони, ты дурак?! – Марта всхлипнула и погрозила ему кулачком. – Дурак! Идиот! Зачем ты пошел туда один?! Без палочки! Ты вечно… ты вечно делаешь только так, как тебе хочется! Доигрался?
– Кукла, – просипел Антон, – там была кукла.
– Кукла! Ищите куклу! – взревел Райяр. – Зачем тебе? Улика? Кто это сделал?
– Просто… найди. Потом.
– Да вот она! – сказал кто-то неподалеку.
– Эта? – спросил Богдан, поднеся оберег к глазам Антона.
– Да. Дай.
Куклу сунули ему в слабую руку, а потом за пазуху. Его везли. Долго. Так долго, что он опять начал прощаться с бренным существованием, но опытный маг, маячащий рядом и появляющийся из марева боли как чертик из коробки, удивленно цокая языком, дескать, чудеса да и только, поддерживал в нем остатки стазиса… и жизнь.
Его оставили одного на несколько секунд. Всего на несколько. Он пришел в себя и смотрел на окна госпиталя.
Скосил взгляд и едва успел заметить росчерк лезвия ножа на фоне сосредоточенного профиля кадавра Шайло, одетого в белый халат. В голове мелькнула мысль: «достали все-таки».
Шайло ударил его в сердце… и в ту же секунду исчез из поля зрения Олевского, с грохотом и воплем.
А боль не пришла.
И смерть не спешила.
И сердце Тони вроде билось на положенном ему месте, в груди.
Зато заполыхали в боковом зрении разноцветные вспышки. И кто-то прокричал снаружи, удивленно:
– Убрали! Убрали «свечи»! Он дохлый! Да сдох кадавр! Сдох!
Глава 3
*АМД – Академия Макросингулярной Дискрепанции– высшее учебное заведение, выпускающее специалистов по обслуживанию межмировых порталов и противодействию вторжения условно-мертвых субстанций(фантомов). Неофициальное название: Академия Магического ДОМоводства ( возникло из-за непосредственной связи учебной направленности вуза с ДОМами ,Демаркациями Объективной Магии, порталами на пересечении плоскостей миров).
«Справочник Высших Магических Учебных Заведений», Москва, 2017 год, издательство «Параллель»
Спустя несколько часов после событий главы 2
Иван Дмитриевич Капалов, бывший куратор, а ныне профессор, доктор философии и завкафедрой в Академии Магического Домоводства, добирался до ДОМа на грани Мира Двоедушников и Мира Прях в буквальном смысле на перекладных.
Очень ему не хотелось, чтобы о его передвижениях узнали коллеги. Причины скрываться у него были, веские. Капалов больше не курировал мир Прях, и его вмешательство могло стоить ему звания и работы.
Зайдя внутрь и отдышавшись, он спросил у стажерки Ирины, вышедшей к нему навстречу:
– Где нашли?
– Сама пришла.
Ирина возмущенно фыркнула, мол, она в няньки не нанималась и ловить сбежавшее дитя не подписывалась, но под укоризненным взглядом Капалова сдулась и сказала:
– Да в порядке с ней все. Куклу только потеряла где-то. Но не особо переживает. Странно. Раньше весь мозг нам всем выносила, когда забывала где-нибудь эту свою страшилку.
– Плохо. Кукла особая, оберег. Ириша, ты же знаешь, что мир Прях у нас самый проблемный, – мягко попенял Капалов. – Ты сама сюда заявление на практику подала. Никто ведь не принуждал?
– Не принуждал, – надулась Ирочка.
– Трудностей небось хотела? Впечатлений? Так, чтоб интересно? – ласково спросил Капалов – хорошая ведь девочка Ирина, из таких прекрасные агенты выходят.
– Ну… хотела.
– Так вот эта малышка у нас сейчас проблема номер один. Я говорю «у нас», а не «у вас», потому что сам… радею.
Ирина неохотно кивнула. Все знали, что Капалов несколько лет, как говорится, от звонка до звонка отпахал в страшноватом и непонятном мире, откуда на Грани постоянно лезла всякая мертвечина, и сейчас продолжал помогать практикантам и агентам. Втайне.
– Родители ее тут?
– Да, я их чаем напоила. С ватрушками.
– Молодец. И мне чайку, Ирочка. Можно?
– Конечно, Ивадим… ой… Иван Дмитриевич!
Ирочка умчалась. Капалов негромко хмыкнул. Ивадим, надо же. Ну имелся у него такой грешок – в разных мирах старался он от имени своего далеко не отходить. Был у него когда-то наставник, что повторял:
– Держитесь за имя свое! Не верьте суевериям! Имя вас защищает! Не дает забыть, кто вы есть!
Бывал Капалов на Гранях и Капаидой, и Кападимом, и Ивадимом. Не хотелось ему забывать, кто он, а ведь случалось, что так вживался в роль, что был к тому близок.
Студиозусы – народ ушастый, где-то подслушали и теперь иначе как Ивадимом его не зовут. Пусть лучше так, чем по прозвищу. Вон, Настасью Родионовну Буговец, из Коллегии Противодействия Магическим Злоупотреблениям, кто-то острый на язык (вообще-то это был сам Капалов, но об этом он предпочитал не распространяться) некогда в сердцах нарек Бастиндой. Так и прилепилось прозвище. Неприятное, да, но весьма к Буговец подходящее.