Тайна загадочной монахини

– Чего изволите – с, господа?

Первый опомнился и вышел из столбняка высокий, с окладистой бородой господин, который, взяв Марфу под локоток, отвел подальше от деда в красный угол, под образа. Там он склонил к ней голову и стал что – то шептать на ухо.

Закончив разговор с бородатым, Марфа быстренько оделась. А затем собрала узелок со снадобьями и побежала за сестрой Анной.

Зачем приезжим нужна была и другая его дочь, находящаяся на сносях, дед в толк взять не мог. Наконец, пришли сестры и в сопровождении приезжих господ отбыли на карете из деревни.

А деду Афанасию было не до сна, нехорошие мысли лезли в его голову.

Не догадывался дед Афанасий, что не «басурмане некрещёные» приезжали к нему нынче в хату и увезли с собой дочек в темную ночь, а православные христиане, лучшие казаки – гренадёры, сопровождающие царскую особу из конвоя Собственного Его Императорского Величества.

Деревня Думрянь, где проживал Афанасий с дочерями, находилась в семи верстах от уездного городка Белева Тульской губернии. Экипаж всю дорогу трясло на ухабах, но особенно сильная тряска была на подъезде к городу – начались сплошные колдобины. Когда наконец-то проехали последнюю версту, повернули к воротам дома купца Дорофеева, Анна прижалась к сестре и стала тихо постанывать, видимо, сильно дорогой натрясло живот. Марфа ласково приобняла сестру за плечи и прошептала на ухо: «Потерпи, Аннушка, не серчай, что пришлось поднять средь ночи. Дело предстоит дюже важное, не обойтись без тебя. Щас прибудем уже».

А экипаж тем временем въехал в широкие каменные ворота, проехал мимо парадного входа, завернул на задний двор и, проехав мимо конюшни, каретной и одноэтажного флигеля с шумом остановился у входа.

– Господи! Наконец-то приехали! Увязли в грязи, и дождь как на грех ночью прошел! – воскликнул нетерпеливо высокий мужчина с окладистой бородой и наброшенным сюртуком на плечи, ожидавший карету у чёрного входа. – А мы, заждались вас, ждём – с не дождёмся. Поспешайте. У меня дурные вести. Совсем похужело матушке нашей. – сказал он дрогнувшим голосом, – немец шепнул, до утра не дотянет, – человек суетливо перекрестился.

– Да, – ответил казак – гренадер, – спешить – то спешили, но грязь здесь такая, что под брюхо кареты достала, но вот с божьей помощью, наконец, добрались.

Он открыл широко дверцу кареты и по очереди помог выйти из неё сёстрам. Анна, тихонечко постанывая, еле сползла на землю, держась за живот. Подавая крепкую ладонь Марфе, казак выразительно на неё поглядел, прожигая насквозь тёмными очами, но она, опустив взгляд под ноги, тихо молвила:

– Слухайте сударь и запоминайте каждое слово. Третьего дня супружница ваша понесла сынишку, вашего первенца. Мальчик крепок и здоров, а вот супружницу, скрутила сильная лихорадка. Чтобы осталась жива, скакайте без промедленья домой и отвезите травку, что я заговорю и вам дам. Пусть ваша матушка половину пучка заварит крутым кипяточком, даст хворой выпить с трех раз на рассвете, болезнь у Авдотьи пройдет. А вы по приезду сожгите на костре перину с подушкой, на которой она подчивала. В огонь бросьте вторую половину пучка. Треск будет стоять от огня, то выйдет хворь и зло. Не сделаете сказанного – не увидите в живых своей супружницы. А с кумой, с которой сыздетства рядом живёте более невозжайтесь. Она хворь из зависти в ваш дом принесла.

Опешил от неожиданности казак и слова, которые пытался сказать, что угадала красавица – ворожея имя жёнушки и была она тяжелая, когда уезжал на государеву службу, застряли у него комом в горле, а вместо них вырвался из груди тяжёлый вздох. Как будто повинуясь мистическому приказу, без слов подал красавице руку и повёл сестёр к подъезду.

На шум разговора из дома вышли два лакея со свечами и проводили прибывших через чёрный ход, по лестнице на второй этаж. Там Анне предложили остаться в людской, отдохнуть с дороги и попить чайку, а Марфу в сопровождении всё того же мужчины с окладистой бородой провели по темному коридору, в конце которого находилась дверь в комнату.

Глава 2 Тайна императрицы

С бьющимся сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, Марфа переступила порог и осмотрелась. Из-за горящих свечей, расставленных повсюду в позолоченных канделябрах, в комнате было почти светло, хотя окна были плотно задрапированы тяжелыми гардинами из малинового бархата.

Под образами, на широкой кровати среди пышных перин и шёлковых простыней лежала красивая светловолосая женщина. Подле неё, закинув ногу на ногу, сидел пожилой господин с небольшой ровной бородкой на узком лице. Рядышком с ним на круглом столе, накрытым узорчатой вышитой скатертью стоял большой медный самовар, резная серебряная сахарница с кусочками сахара, а чуть поодаль – глубокое овальное блюдце с клубничным вареньем. В комнате было удушливо, в воздухе витал запах лекарств, среди которых Марфа сразу распознала запах валерьяны и шалфея. Всюду были расставлены баночки, коробочки с мазями, флакончики с красивыми резными крышками.

Марфа, как только вошла, первым делом глядя на образа, широко перекрестилась, отвесила низкие поклоны, а потом, поздоровавшись, поглядела на женщину, лицо у которой, выглядело болезненным и изможденным. Глаза у нее были закрыты, и Марфа перевела взгляд на господина и уже остановилась на нём. Господин в правой руке, оттопырив в сторону мизинец, держал блюдце с чашечкой. Заприметив на себе пристальный взгляд молодой ворожеи, он сразу поставил чашку на стол, а в знак приветствия кивнул девушке головой. Далее пригласил подойти к нему ближе и стал подробно расспрашивать: умеет ли она вызывать роды, как распознает болезни и чем их лечит, на каком месяце беременности сестра и правда, что может говорить с духами умерших людей? Марфа всё без утайки рассказала, а также то, что владеет этим с детских лет, получив необычайный дар от своей бабки, а сестра Анна только лечит травами людей и скот. Тогда женщина, которая всё время лишь молча слушала, открыла глаза и обратилась к господину:

– Посвяти её во всё, Штофреген, – прошептала она, чуть ворочая языком.

Мужчина, говоривший по – русски хорошо, но с небольшим акцентом, глядя на Марфу, сказал:

– То, что вам сейчас расскажу, должно оставаться величайшей тайной до конца ваших дней. Но сначала дайте нам клятву, самую строгую в вашем ремесле, и вы сделаете всё, чтобы её сохранить.

– Уразумела, сударь, – ответила кротко красавица.

Марфа попросила у него булавку, наколола себе до крови средний палец и прошептала клятву, глядя на образа. Господин сказал:

– Перед вами лежит тяжелобольная императрица Елизавета Алексеевна, супруга покойного императора Александра Павловича, который недавно представился в Таганроге. Елизавета Алексеевна возвращается в Петербург, но по причине болезни мы вынуждены сделать остановку в Белёве. Я прошу вас, осмотреть императрицу и высказать мне, личному лейб – медику своё мнение о состоянии её здоровья.

Господин встал со своего стульчика и отошёл в сторонку, чтобы не мешать Марфе подойти к постели императрицы и её осмотреть, как это делают доктора. Но Марфа не двинулась с места, ворожеи было достаточно несколько мгновений просто посмотреть на императрицу. Через несколько минут она всё о ней знала, и по её мнению, часы женщины были сочтены. Знала не только о самочувствии, но и гораздо больше: о смерти в младенчестве двух дочерей, о красивой и страстной любви, которая закончилась неожиданной смертью возлюбленного, изменах мужа и переживаниях, дворцовых интригах. Все несчастия и сгубили её доброе сердце.

Марфа на мгновенье задумалась: всё ли сказывать, аль только о болезни?

– Прошу вас, душа моя, скажите, не таясь всю правду, какой бы страшной не была, – выдавила из себя величественная особа.

Марфа взглянула на врача, и тот чуть заметно кивнул – мол, говори. Только тогда Марфа посмела сказать:

– Вы сурьёзно больны. Ваше сердце не может дальше работать, и через несколько часов оно перестанет биться. Но в вашем чреве находится здоровая, восьмимесячная девочка. Если принять очень скорые меры, то можно успеть дитяти спасти.