Страница 4 из 11
Последнее слово прозвучало как выстрел. Пробанд-банд-банд-банд. Я почти физически ощущала дыру от снаряда, который протаранил меня насквозь в области груди.
– Нет, – сказала я. – Только не Тим. Он никакой мне не близнец. Он родился пятого мая. Совсем в другой день, слышишь ты, чудовище?
Существо смеялось мне в лицо.
– Пожалуйста, не трогайте его!
Не поможет. Бесполезно просить и умолять. Эти твари не по части жалости, уж мне ли было этого не знать. Мы для них – всего лишь подопытные мыши, образцы для исследования. Вот образец номер один – мышка по имени Арина, всегда тебе рады, добро пожаловать в клетку. А это у нас кто такой хорошенький? Образец номер два – мышка по имени Тим. Шустрая, любопытная мышка с живыми черными глазками, вот и твоя клетка. Тебя угораздило влезть, куда не нужно, и теперь это твой дом… располагайся. Вероятнее всего, ты задержишься здесь надолго. Например, до конца дней своих. Потому что ты – идеальный пробанд.
Отчаяние накрыло меня с головой. Некого звать, некуда бежать. Клетка захлопнулась.
******
Это случилось десять лет назад. Мне вот-вот должно было исполниться пятнадцать, на дворе зеленел апрель, ласковое субботнее утро, трам-пам-пам, вся жизнь впереди и ничего, как говорится, не предвещало… Я торопилась на тренировку. Шла по улице, быстро, почти бегом, как вдруг мою голову пронзила боль, острая, как раскаленная игла. Всё произошло мгновенно, я не успела ни крикнуть, ни даже испугаться толком, просто упала на краю тротуара, и спасибо добрым людям, вызвавшим "Скорую" и не давшим мне умереть.
Очнулась я в понедельник, в первой городской больнице, в палате интенсивной терапии. Врачи исключили инсульт (редкость для столь юного возраста, но случается), а вот исключить мгновенную кому и клиническую смерть уже не получится.
Поначалу все думали, что мне повезло. Я не стала инвалидом, и вообще молодой крепкий организм восстанавливался стремительными темпами. Мне, правда, пришлось остаться на второй год в девятом классе, но это уже такие мелочи по сравнению с сомнительной перспективой остаться на всю жизнь овощем, ведь верно?
Однако в те два дня, что я провела в коме, кое-что произошло. Мое тело лежало на больничной койке, но этого я не осознавала, потому что на самом деле была совсем в другом месте. В очень странном месте. Я попала в Отру – страну, очутиться в которой можно было лишь заснув или… умерев.
О людях, сумевших вернуться "с того света", написано много, не я первая, не я последняя. Впоследствии я перечитала в Интернете, наверное, километры воспоминаний. Большинство были похожи, как будто "возвращенцы" их друг у друга списывали. Свет в конце тоннеля, души покойных родственников, райская музыка и прочее бла-бла-бла. К сожалению, мне ничего из этого не показали.
Я бродила по необычному городу, порой сильно напоминающему мой родной, но в какой-то странной, искаженной проекции, как будто на картинах сюрреалистов (или в гипнотических снах Аркадия Петровича). Мне встречались разные существа, а так же люди, которые были людьми когда-то, и люди, которые были не совсем людьми. Я побывала в нокраоресе – гиблом месте, из которого меня вывела прекрасная девушка-Оборотень Яокка Ланшун. Я помогла нескольким людям не умереть во сне. И, самое главное – я спасла Короля, Правителя Отры, от его злобного и опасного двойника Боеуса Рыбтайга. В общем, напутешествовала страницы на четыре различных диагнозов, но сейчас не об этом.
Наверно, в той реальности я и подцепила какой-то неизвестный науке (нашей науке) вирус. Вирус, постепенно изменивший меня и мой разум. Вернулась я уже не той, что была.
Внешне всё оставалось по-прежнему, однако я стала ловить себя на мысли, что со мной происходит нечто непонятное. Я вдруг осознала, что могу предсказывать будущее (далеко не всегда, и не точно, но всё же). Иногда находились давно пропавшие вещи, иногда, стоило чуть поднапрячься, я слышала, о чем говорят люди на другом конце огромного зала. А ещё могла только по голосу, даже не глядя на человека, легко определить, говорит он правду или лжёт.
Но это всё не главное.
Я начала видеть ауры людей. Это было так странно. Не то, чтобы все вдруг взяли и превратились в инопланетян, замотанных в коконы, нет. Ауры большинства вообще не представляли собой ничего особенного, так, невзрачная белесая оболочка, слегка напоминающая полиэтиленовый пакет. И то, если долго присматриваться. Интересовал меня лишь небольшой процент людей, имеющий сияние более яркое, и к тому же цветное. За это их называли Цветными или Светящимися, и к ним мы ещё вернёмся немного позже.
А главное, теперь я могла видеть их. Тех самых, что гордо именовали себя Создателями или Творцами.
Кстати, я сама их никогда, даже мысленно, так не звала. Творцы? Вот уж хрен вам.
Я называла их Серыми, просто Серыми, именно такого они были цвета.
******
Серые веками жили среди нас, и в человеческом облике вы ни за что не отличили бы одного из них от сантехника, гаишника или паспортистки ближайшего домоуправления. Вы могли каждый вечер перебрасываться парой фраз с симпатичной продавщицей в супермаркете, годами здороваться в буфете с Любочкой из отдела планирования, ругать местную власть с соседом из третьего подъезда, и понятия не иметь о том, кем они являются на самом деле. Серые врачи в больницах, Серые учителя в школах, Серые полицейские охраняли мирный сон граждан. Серые могли быть где угодно и кем угодно (хотя больше всего они почему-то тяготели к медицине – врачи, санитары, медсёстры). И лишь только детей -Серых я не встречала никогда.
Эти существа утверждали, что именно они создали нашу маленькую планетку и, между прочим, нас с вами тоже. Якобы всё человечество являлось результатом одного грандиозного эксперимента, затеянного когда-то их высшей, Серой Расой. Дарвин, наверняка, извертелся в гробу, узнав, какие величайшие Серые умы трудились, не покладая рук, чтобы ты, и ты, и вот ты, человек, мог спокойно выпить с утра чашечку кофе и бежать на свою работу. А в воскресенье отвести детей в парк или на каток. А летом съездить к тёще в Воронеж или по путёвке в Турцию. Бред, скажете вы. Какие ещё Серые? Она определённо спятила.
Знаете, я тоже им не сразу поверила. Как-то не очень легко давалось осознание того, что человек разумный не есть самое чудесное из всех созданий природы и верхушка эволюции, а всего лишь подопытный кролик, да ещё и в руках каких-то непонятных существ, внешне по крайней мире сильно отличающихся от навязанного с детства образа Бога Отца. Но Серые… они могли быть убедительными.
Точнее, Серый, потому, что общалась я только с одним их представителем – Аркадием Петровичем Шацким. Прочие избегали меня, уж не знаю, по какой причине, а Шацкий – нет. Аркадий Петрович был напротив, весьма настойчив, если не сказать – навязчив, он сам меня нашёл и после комы смог внушить моим родителям (и мне самой) что для моей сильно пошатнувшейся психики он едва ли не самый необходимый на данный момент специалист. Ну, а потом уже пошло по накатанной.
Шацкий и поведал мне такое, от чего у нормального человека наверняка бы "поехала крыша", спасибо, что моей ехать дальше было некуда. Несмотря на всю тщательную подготовку, приблизительно к концу двадцатого века Великий Эксперимент Серых оказался едва ли не на грани срыва. И причиной тому стали… да-да, именно мы. Люди.
Люди не оправдали надежд, возложенных на них их Серыми Создателями. Внезапно многие из них оказались жадными, тупыми, ленивыми, алчными и жестокими, а порой и вовсе сумасшедшими. Серые не задумывали их такими, честное слово. Они мечтали о картине идеального мира, населённого идеальными созданиями, но что-то постоянно не срасталось. Как Серые ни бились, остановить череду пороков в человеческой среде не удавалось ни в какую. Люди продолжали грабить, убивать, насиловать, воровство и коррупция достигли неслыханных размеров, вдобавок ко всему начал поднимать голову мировой терроризм. И даже это, представьте себе, было только половиной беды. Вторая же половина заключалась в стремительно растущих генетических мутациях, неизлечимых наследственных заболеваниях, поражавших всё большее количество населения. С этим ничего нельзя было поделать, и однажды просто случилось то, что когда-то случается с каждой неотлаженной и плохоуправляемой игрушкой – она стала надоедать своему владельцу. Точнее, владельцам.