Страница 3 из 5
– Ты здесь? – послышался за спиной Машин голос.
– Да.
– Ты через верхнюю, я через нижнюю.
– Давай!
За пару секунд мы успели поменяться местами. Оказавшись в другой половине, я услышала восторженный гул и аплодисменты зрителей, увидевших выходившей из ящика не ту девушку, которая туда зашла.
***
Трюк оказался не таким уж и сложным. Когда мы, уже переодевшись после выступления, вышли из-за ширмы, нашего знакомого циркового артиста поблизости не оказалось. Должно быть, он вернулся на сцену, чтобы продолжать выступление, оставив нас с чужими костюмами в руках. Пришлось некоторое время постоять у стеночки, потому что мы не знали, куда их положить и кому отдать, и не чувствовали себя в праве беспокоить других артистов. Едва увидев Арчибальда, вернувшегося со сцены, мы, как ни в чем не бывало, подошли попрощаться:
– Спасибо, это был интересный опыт. Возьмите костюмы, нам пора идти.
Фокусник не спешил забирать одежду.
– На вашем месте я бы не торопился, – сказал он. – И одежду пока оставьте себе.
– Зачем? Она нам не нужна, – мы настойчиво протягивали ему комбинезоны.
– Понимаете, я бы хотел, чтобы вы… помогли мне еще немного.
– Чем же?
– Останьтесь ненадолго в цирке. То есть, пока я не найду себе новую помощницу. Вам же ничего не стоит, правда?
Мы с подругой переглянулись, осознавая сомнительность предложения.
– Понимаете, моя помощница сбежала, – принялся объяснять артист. Неужели работа в цирке настолько трудна, что приходится сбегать? -Пришлось найти первого попавшегося человека, который поместился бы в ящик.
– Разве нельзя было вызвать добровольца из зала?
–Я знаю, что многие фокусники поступили бы именно так, но предпочитаю этого не делать. Во-первых, потому что помощник должен иметь определенные знания, а во-вторых, если секрет фокуса будет известен публике, то он потеряет для нее свое очарование. Магия, которую можно объяснить, – уже не магия.
– То есть, нам придется репетировать каждый день, выступать на сцене, ездить на гастроли…
– Мы не очень известны, выступаем здесь, в Зальцбурге, на гастроли выезжаем нечасто. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
***
Арчибальд повел нас вверх по лестнице из деревянных досок, привязанных толстой веревкой друг к другу и к креплениям наверху. Ступеньки, на первый взгляд, держались на соплях, но на самом деле были очень прочными. Тем не менее, кому-то с панически страхом высоты не стоило бы здесь прогуливаться. Цирк, как я уже сказала, маленьким вовсе не был. Здесь даже было несколько этажей. Первый этаж, мимо которого мы прошли, следуя за спиной в фиолетовом фраке, был вполовину ниже других. Пол, сделанный из редких досок, но устойчивый, располагался прямо над ареной и позволял видеть привязанные к ним качели, служившие для трюков гимнастов. В самом низу располагались сцена и места для зрителей. Однако, сегодня здесь только готовились к выступлениям артисты, потому что представление происходило на улице.
– Куда мы идем? – поинтересовалась Маша.
– Я покажу вам, где вы будете жить, – ответил фокусник, за чьей спиной мы следовали.
– Мы будем здесь жить? А что… здесь так здесь, – переспросила я и осеклась, поняв, что не стоит возражать так просто найденной крыше над головой.
Причудливая лестница привела нас на второй этаж, где за разными дверями располагались комнаты артистов. Арчибальд открыл одну из них:
– Сюда, пожалуйста, – и отошел на шаг в сторону, пропуская нас. Мы прошли мимо него в узкое помещение с кроватью тумбочкой и вешалкой. – Буквально сегодня моя помощница добровольно освободила эту комнату, – фокусник обвел глазами обстановку. – Можете спокойно здесь жить. Остается только решить вопрос со второй кроватью.
– Хм, а что, тут миленько, – высказалась Маша, подходя к тумбочке и пытаясь выдвинуть нижний ящик. Тот с грохотом свалился на пол, и несколько мелких безделушек рассыпалось вокруг. Я бросилась его подхватить, кинув на кровать костюмы.
– Честное слово, я не знал, что он сломан, – поспешил оправдаться наш новый знакомый.
– Ничего страшного! – успокоила его я. – Его можно вставить обратно и больше сильно не выдергивать.
– Похоже, предыдущая жительница придерживалась того же принципа, – пробормотала Маша, собиравшая с пола рассыпавшиеся вещи, пока я придерживала ящик.
– Я пойду, а вы тут… отдыхаете.
Я подняла брови на последнее сомнительное слово фокусника.
***
Я взяла наши костюмы и повесила на вешалку. Маша тем временем заканчивала возиться с ящиком. Я подняла с пола ключ с бородкой в виде солнца с изогнутыми лучами и подала подруге. Та сунула его к остальному хламу не глядя. На тумбочке белел листок бумаги. Рассмотрев его получше, мы поняли, что это – расписание выступлений. Интересно, актуальное ли? Когда я начала вчитываться внимательнее, мне в спину что-то врезалось. Это «что-то» оказалось вороной, залетевшей в комнату через открытое окно. Крупная серая птица, вцепившись тонкими кожистыми лапками за изголовье кровати, черным глазом косилась на нас с Машей. Как оказалось, окно не было открыто. Отдернув темно-синюю занавеску, мы поняли, что стекло было разбито. Именно поэтому в комнате был сквозняк. Ворона, решив, что мы больше не достойны ее внимания, выпорхнула на улицу, громко хлопая крыльями. Почувствовав, что нам здесь не дадут спокойной жизни, мы с Машей отправились прогуляться по городу.
***
Город, в который мы попали, был весьма живописным местом. Дома, причудливой вытянутой формы, с треугольными крышами, словно игрушечные, стояли так плотно друг к другу, что мы как будто шли по дну длинной коробки. Как будто мы куклы в коробке. Погода не побуждала радоваться жизни: затянутое тучами низкое небо вызывало сожаления о том, что у нас не было с собой ничего похожего на зонтик. В какой-то момент Маша достала расписание выступлений, и мы на ходу стали его изучать. Несколько мешал это делать ветер, из-за которого волосы лезли в глаза. Когда мы уже хотели пройти за домами, чтобы укрыться за ними от непогоды, порыв ветра завладел листком с расписанием и утащил его куда-то за угол. Беспокоить работников цирка, выпрашивая второй листок, не хотелось,
поэтому мы побежали следом.
Нужная бумажка обнаружилась на земле на заднем дворе одного из домов, довольно старого. Хотя каменные стены были в отличном состоянии, рамы и стекла окон были выбиты, что говорило о том, что люди обходят это здание вниманием. Но вот дверь, расположенная наискосок между стеной и землей, выглядела совсем новой: гладкие деревянные доски и совсем не заржавевшая замочная скважина. Еще больше удивляла форма отверстия: солнце с изогнутыми лучами. Понесемся ли мы обратно в цирк за ключом? Определенно, понесемся впереди собственного визга.
Ключ лежал там, куда мы его положили – в сломанном ящике тумбочки. Прихватив его, мы вернулись к старому дому. Очень кстати у нас оказался мой фонарик – вряд ли в подвале окажется какой-либо источник света. Нам, действительно, удалось открыть дверь, после чего мы шагнули в темноту. Подвал оказался глубже, чем мы предполагали, но что-то мягкое внизу смягчило падение. Включив фонарик (надо было сделать это заранее), увидели внушительных размеров кучу хлама. Чего только здесь не было: сухие листья, порванная обувь, поредевшие кисточки, сломанные игрушки.
– Стоило ли бегать туда-сюда ради этого мусора? – выказала я разочарование.
– Если здесь только ненужные вещи, тогда зачем меняли и запирали дверь? – напомнила Маша.
– Значит, здесь что-то хотели спрятать, – напрашивалось предположение.
– Как думаешь, они сделали это с недобрым умыслом?
– Давай сначала поищем.
Запустив руки в кучу мусора, мы стали перебирать неизвестно кем оставленные вещи, пока не услышали завывание ветра вдалеке. Это означало, что подвал был больше, чем казался на первый взгляд. Оставив в покое грязненькую горку, мы отряхнулись от крошек засохших листьев и пошли вперед, освещая себе путь игрушечным фонариком. Свет распространялся на небольшое расстояние, поэтому приходилось подходить почти вплотную к стене, прежде чем понять, что пора поворачивать. Из щелей под потолком лился свет, но настолько тусклый, что ничуть не облегчал нашу участь. На пути все еще попадались старые вещи, и многие как будто раньше принадлежали детям: сломанные игрушки и предметы одежды маленьких размеров. В конце концов, мы увидели силуэт человека, который сидел, согнувшись. Довольно маленький силуэт. Это была девочка. Она сидела, свернувшись неподвижным комочком так, что можно было принять ее за манекен. Девочка была босиком, точнее, в одних чулках. На ней было темное платье до колен с белым воротничком и манжетами на крупных пуговицах.