Обсидиановый оракул

— Я знаю, как это было, — фыркнул Калак. — Ты призвал мою магию-

— Король Калак, нет! — запротестовал Бевус, протягивая руку к спокойному старцу.

Калак отбросил его руку в сторону, протом продолжал, обращаясь к Тихиану. — Когда я увидел, как ты убил своего брата, Тихиан, я решил, что ты настоящий убийца — такой же как и любой из нас со времен Раджаата, — сказал Калак. Он помедлил какое-то время, потом недовольно покачал своей древней головой и потянулся снять измятую корону с покрытой шрамами головы Тихиана. — Но я ошибся. Ты не достоен ее.

Калак бросил корону в серую мглу, потом посмотрел обратно, на Бевуса. — Если ты действительно хочешь мучить своего брата, я полагаю, что ты должен дать ему возможность уйти.

— Почему я должен помочь ему? — спросил призрак.

— Это не помощь, дурак. Тихиан не в состоянии вспомнить, как он убил тебя, и каждый раз он упускает возможность убить Агиса, — ухмыльнулся король-волшебник. — Если трус, вроде него, использует Черную Линзу против Борса, ничего, что бы ты не придумал, не сравнится с тем, что Дракон сделает с ним.

Когда Калак растаял во мгле, Бевус повернулся, чтобы посмотреть на мучимую страшной болью фигуру брата. — Я думаю, что Калак недооценивает меня, — сказал он, протягивая руки к глазам Тихиана. — А ты как думаешь?

Король отвернул голову, стараясь, несмотря на боль, сохранить голову ясной. Бевус продолжал мучить его, проводя руками круги, спровождаемые страшной болью, вокруг глазниц короля, но двигаясь достаточно медленно, чтобы Тихиан мог во время отвернуться и спасти глаза.

Но и испытывая жуткие муки, король сосредоточился на том, как спасти себя. Он уже не пытался вспомнить, что случилось в ночь убийства Бевуса, но сконцентрировался на том, чтобы принять тот факт, что первым, кого он когда-либо убил, был его младший брат.

Отвратительная пелена ненависти к себе обрушилась на Тихиана, и на какой-то момент он больше ощущал ее, а не терзащую его физическую боль. Он чувствовал , как лживая тьма вспухает внутри него, поднимаясь из тайника, настолько глубокого и хорошо упрятонного, что он никогда даже не подозревал о его существовании. Когда этот кошмарный секрет показался на свет, он распознал это отвратительное чудовище и, несмотря на весь ужас внушающего страх знания, принял его как часть самого себя.

И тогда, немедленно, благостное чувство освобождения опустилось на Тихиана. Он понял, что случилось той страшной ночью, и почему с того времени все так легко удавалось ему: подъем в иерархии темпларов, упрочение семейного состояния, и даже удачный союз, который король заключил с ним. И еще он понял почему, когда он не мог чего-нибудь добиться, и ни предательство ни взятки не помогали достичь цели, он всегда получал удовольствие от последнего средства — настаивая, практично или нет, что всегда сделает это своими собственными руками.

Теперь, когда он думал об этом, было ясно, что смерть Бевуса была начальной точкой, моментом, когда он понял, что в действительности ему надо от жизни и когда его судьба стала ясна ему.

Король поднял руки, чтобы обнять своего брата, говоря, — Иди ко мне. — Пока он говорил, он использовал Путь, чтобы изменить свое тело в призрачное подобие почтенной женщины. У нее были седые волосы, блестящие коричневые глаза, небольшой нос, высокие скулы и добрая, приятная улыбка. — Да, мой сын, — сказал Тихиан, говоря мягким голосом своей матери. — Обними меня в последний раз, прежде чем я пожелаю тебе спокойной ночи.

Руки Тихиана обняли плечи брата, Бевус взглянул на него — ужас мелькнул в его глазах — Нет! — закричал он.

— Да! — ответил Тихиан, прижимая свои губы к щеке юноши. Одновременно король поднял руку и призвал свой костяной стилет. Когда оружие появилось в его руке, он резко вонзил его между лопаток брата. — Спокойной ночи, Бевус.

Глава Пятнадцатая. Возвращение Фило

Агис швырнул сумку на землю, протянул руку и схватил Сача за узел на волосах, выдернув его из воздуха. — Где Тихиан и линза? — рявкнул он.

— Он никогда не возвращался в этот туннель, — ответила голова. — Проклятый негодяй предал нас всех.

Агис с размаха ударил своего пленника о мерцающую стену из черной слюды. — Лжец!

— Был бы я здесь, если бы знал где Тихиан — или линза? — возразила голова. — Я пришел сюда искать его, как и ты.

Держа Сача за волосы одной рукой, аристократ медленно осмотрел комнату из слюдяных плит, тщательно проверяя каждый уголок и каждую нишу в поисков какого-нибудь знака, указания, что случилось с королем. Он принес с собой импровизированный факел из расщепленного гарпуна, но он не понадобился. Багровый солнечный свет, который падал из щели в крыше, окрасил всю комнату ярким розовым светом.

— Ты только зря теряешь время, — сказал Сач. — Тихиан не здесь. Я смотрел.

— Я посмотрю сам, — сказал Агис, тщательно осматривая каждую стену и заглядывая в каждый темный уголок. Когда он не нашел короля, он снова занялся Сачем. — Если ты говоришь мне правду, тогда объясни, как Тихиан испарился из этой комнаты вместе с линзой.

Сач указал глазами на щель в потолке. Багровый солнечный диск висел над ними, пройдя четверть пути от восточного конца. — Может быть он вскарабкался? — предположила голова.

Прищурившись из-за яркого света, Агис более внимательно осмотрел прорезь в потолке. Гладкие слюдяные плиты, окаймлявшие щель с обеих сторон, были наклонены почти вертикально, так что вскарабкаться по ним было очень сложно, но не невозможно. Щель была достаточно широка , чтобы человек мог, упираясь спиной в одну сторону и ногами в другую, вылезти или — в случае с Тихианом — вылететь в нее.

— Лучше бы придумал ты другую ложь, Сач, —сказал Агис,. — Из того, что Садира рассказала мне, ясно, что линза никогда не прошла бы через эту щель.

— Могла бы, если положить ее в эту сумку, — предположила голова.

Агис внимательно оглядел сумку. Он уже решил сказать, что Черная Линза никогда бы не вошла в такой маленький мешок, но он видел, и не однажды, как Тихиан доставал оттуда большие предметы, так что сумка была магическая. — Если бы Черная Линза была внутри, Тихиан тоже был бы здесь, — сказал Агис, невольно отметив, как сумка измята. — Он никогда не оставил бы ее.

Несмотря на собственные слова, аристократ положил Сача на землю рядом с сумкой, поставив ногу на бестелесную голову, чтобы удержать ее на месте. — Но не будет вреда, если мы это проверим. Как эта штука работает?

— Сунь руку внутрь и представь себе линзу, — сказала голова. — Если она там, она сама придет тебе в руку.

— Как она выглядит? — спросил аристократ.

— Откуда мне знать? — огрызнулся Сач.

— Раджаат использовал ее, чтобы напитать силой тебя, как одного из своих Доблесных Воинов, — напомнил Агис, одновременно нажимая посильнее ногой на голову.

— Она большая, сделана из обсидана, и круглая, — ответила голова сдавленным голосом. — Это все, что я помню — было ужасно больно, и вся башня была полна вспышками света.

Агис сунул сумку под локоть своей сломанной руки, готовясь сунуть свою целую руку внутрь. Но прежде, он взглянул вниз, на голову, и сказал. — Если это твой очередной трюк, я привяжу тебя к камню и брошу в Залив Горя.

— Я хочу найти Оракул ничуть не меньше тебя, — огрызнулся Сач. — И понять, что случилось с Тихианом.

Агис сунул руку в сумку и нарисовал в уме образ большого обсиданого шара, похожего на один из тех, которых они нашли в сокровищнице Калака, когда убили его. Мгновением позже, он почувствовал холодную, гладкую поверхность обсидана, лежащую у него на руке.

Аристократ вытащил руку из мешка и увидел обсидановый шар, размером примерно с его голову.

— Слишком маленький, — прошипел Сач. — Попробуй снова.

Агис отставил шар в сторону и вернул руку в мешок. На этот раз, однако, представив себе, как Оракул выглядит, он также добавил холодную, гладкую поверхность полированного камня, надеясь что эта новая деталь компенсирует то, что он никогда не видел линзу.