Ты за все ответишь!

– Сука, – прошептал Евгений, поняв, что девушка не согласится.

– И еще пятнадцать за оскорбление госпожи. – Мари жестко захватила подбородок Евгения и подняла его, проводя по щеке рукояткой хлыста. – Уверена, тебе понравится.

Она отошла, взяла цепь, пристегнула к ошейнику и направилась в угол комнаты, вынуждая мужчину следовать за собой. Он хотел уже подняться на ноги, но Мари цыкнула на него, погрозив пальцем.

– Я не разрешала вставать с колен! Если, конечно, ты не хочешь довести количество до сотни. Мой рекорд был сто тридцать – парня тогда вынесли отсюда в обмороке. Хотя он сам напросился, мазохист хренов.

Мари перешла на русский язык легко и непринужденно, знала, что Евгений ее прекрасно понимает. Кроме того, русский язык весьма богат, зачем терять эту возможность?

Подтянув к себе Евгения, который полз за ней на коленях с выражением глубокого презрения на лице, она перекинула цепь через специальную перекладину, что заставило мужчину подняться и запрокинуть голову. Чтобы ошейник меньше давил, ему пришлось подняться на цыпочки. Видя это, Мари так же хищно, как недавно Евгений, ухмыльнулась и подняла его руки, сковывая их наручниками на еще одной цепи, и дернула вверх. Евгений зашипел и встал почти на пальцы, но Мари не собиралась облегчать ему задачу, хотя и отцепила цепь от ошейника – задушить его не входило в ее планы. Несмотря на вынашиваемые планы мести, принципы БДСМ крепко засели в голове. Безопасность. Нельзя покалечить. Иначе это грозит большими неприятностями. Конечно, все посетители каждый раз ставят свою подпись на отказе от претензий, однако правила есть правила, и Мари не хотелось уподобляться своему сегодняшнему рабу и нарушать их.

– Так что… готов получить свое наказание? – Евгений молчал. Видимо, проникся угрозами и решил не испытывать судьбу. – Какое красивое тело, наверное, много времени проводишь в качалке, да? – Маша обходила мужчину по кругу и водила по его торсу хлыстом. – Хм, шестьдесят пять ударов. Что же мне выбрать? – подошла к стене с аксессуарами. – Розги? – провела пальцем по любимому стеку. – Или… – сняла с подставки ярко-розовый флоггер. – Смотри, как раз твой цвет.

Евгений лишь что-то невнятно пробормотал. А Маша подошла, поигрывая флоггером, провела им по спине мужчины, из-за чего он слегка напрягся, а затем рванула вниз брюки, которые кучкой упали на пол.

– Зачетная задница, кстати, – отметила Мари, размахнулась и ударила. Несильно, в треть силы, но Евгений чуть не взвился. – Считай! – приказала и ударила снова.

– Два, – процедил Евгений, уже не так явно реагируя на порку. – Десять… девятнадцать…

Мари смотрела, как на теле Евгения расцветают розово-красные полосы, и еле сдерживалась, чтобы не бить в полную силу. Еще будет время, она за все поквитается. Этот мужчина ее нескоро забудет, это уж точно.

– Тридцать… – выдавил Евгений так, словно уже терял сознание. Маша нахмурилась. Что за черт? Внимательно посмотрела на своего раба, и тут до нее дошло: да он явно почти не бывал сабом. С Темой знаком, но, видимо, только в роли Дома. А это уже интересно. Что ж, большой спектр новых ощущений ему гарантирован.

– Нравится? Мне очень. Ты бы видел, какой открывается вид сзади. – Мари встала и задумчиво оглядела исполосованную задницу. – А ведь это еще даже не половина. А знаешь что? Пожалуй, возьму-ка я чуть выше, а то как-то слишком большой контраст. Продолжай считать!

Маша размахнулась и ударила по спине чуть выше поясницы. Кожа расцвела еще несколькими полосами.

– Тридцать один, – проскрипел зубами Евгений. – Ты ответишь за это.

– Еще десять, – добавила Маша и продолжила выдавать наказание.

– Сучка!

– Это стоп-слово? Не верю. За обман еще пять.

Прикинула, выдержит ли он столько, и сама себе кивнула – еще как выдержит.

– Сорок шесть… пятьдесят два…

Евгений уже не стоял на носочках, а просто повис на оковах, однако все так же смотрел с презрением, однако теперь к нему примешивалась ненависть. «Отлично, пусть ненавидит меня так же, как я его. Пусть почувствует все! Это тебе за меня, – удар, – за моего сына, – удар, – за всех девочек-авторов, которых ты кинул», – удар, удар, удар…

– Семьдесят три… восемьдесят… – прохрипел Евгений. Его спина и зад были покрыты уже не розовыми, а красными полосами, хотя ни следа крови не было. За эти месяцы Маша научилась бить так, чтобы причинить максимум боли при минимуме вреда.

Она ослабила цепь, и Евгений рухнул ничком на пол. Но это был еще не конец. Только начало. Ведь это всего лишь наказание за непослушание. Эти следы сойдут через пару-тройку дней, разве что сидеть будет некомфортно еще некоторое время.

Мари схватила цепь и потащила мужчину прямо по полу к кресту.

– Вставай! – приказала, и он, нехотя и кряхтя, поднялся. – Руки!

Евгений протянул ладони, Мари открыла наручники, но не успел он и глазом моргнуть, приковала его к оковам на кресте. Следом заставила расставить ноги и повторила манипуляции. Проверять на прочность было бесполезно – Женя знал, что здесь все сделано на совесть, поэтому лишь следил за девушкой, которая ходила из угла в угол, поглядывая на него и беря то один предмет, то другой. Женечка помнил, что у него указано в списке, но не знал, что друг мог в него добавить кроме страпона. Хотя этот самый страпон тоже пугал до чертиков – все-таки Женя считал себя мужчиной в полном смысле этого слова, и ему казалось, что любые манипуляции с анусом лишат его мужественности. Но все еще надеялся, что до этого не дойдет.

Но девушка вернулась с зажимами для сосков и каким-то приборчиком. Евгений опасливо посмотрел на него и сильнее вжался в крест. Исполосованные спина и задница тут же взорвались болью от прикосновения к жесткому дереву, и Женя заскрипел зубами. Никогда не думал, что позволит какой-то бабе так над ним измываться. Может, отдать Диме деньги и все?

Но слишком гномской была его натура, чтобы потерять столько бабла. И вообще, это же БДСМ-сессия, а значит, все должно быть в пределах безопасности. Это он и твердил себе, пока Домина прикрепляла к его соскам зажимы. Боль была даже несильной, чему он удивился. Но когда девушка что-то нажала на приборчике, его ударило слабым разрядом тока. Для Евгения это было как гром среди ясного неба. Он использовал зажимы в своих сессиях, и после них соски у его рабынь всегда были похожи на переспелые вишни. Но ток… До этого он не додумался. И снова разряд, теперь чуть сильнее. В соски словно резко вонзили иголки, и его буквально выгнуло на кресте. Еще разряд. И еще. И снова. Он корчился и дергал оковы, но, разумеется, освободиться не смог бы при всем желании.

От коротких быстрых разрядов все тело прошивало огненными иголками. И хотя крест был гладко отполирован, Евгений чувствовал каждый миллиметр. Его трясло крупной дрожью, по лбу катился пот, а разряды все пронизывали и пронизывали, словно он проглотил ежа и тот сейчас катался по внутренностям.

Время словно остановилось. Он знал, что сессии редко бывают больше полутора часов, но не мог даже представить, сколько уже прошло. Все слилось, сплавилось: жжение сзади, иглы спереди. Словно замкнутый круг, знак бесконечности.

Когда, наконец, разряды прекратились, он повис в оковах вымотанный донельзя. В ушах стоял шум, перед глазами плыли круги, от слабости подкашивались колени, но в целом все было в норме. Но что она еще придумает – вопрос на миллион. В прямом смысле. Он готов был предложить ей хоть пять миллионов, если бы не был уверен, что она решит добавить к наказанию еще пару десятков ударов, а это уже перебор на сегодня.

Домина отошла к стенду за очередной игрушкой, и Женечка буквально взмолился, чтобы раздался сигнал о том, что время вышло. По истечении полутора часов включалась большая красная лампочка, которую было видно отовсюду – сигнал к тому, что сессию пора завершать, только если пара не решит задержаться за дополнительную плату. Женечка часто пользовался такой возможностью и продлевал время сессии вдвое, но сейчас готов был заплатить за обратное. Однако сигнала все не было. А меж тем Домина подошла к нему с еще одним прибором. И его он узнал, потому задергался, выгибаясь и стараясь отстраниться, что, конечно же, было невозможно.