Страница 18 из 22
Можно, конечно, сейчас же взять из шкафа другую, как и делает, например, Юра Самсонов, которого в детском доме зовут пожирателем книг. Но сразу начинать другую не хочется. Вот если бы у этой было продолжение, тогда другое дело…
Подперев голову рукой, Светлана смотрит на голубые Ани-Валины салфеточки. Странно: прежде, когда приходилось слышать о детских домах, всегда думала, что в детском доме все у всех одинаковое – и комнаты, и платья у ребят… Думала даже, что все ребята почти так же неотличимы друг от друга, как эти вот близнецы.
Оказалось – не так. В каждой комнате стены окрашены по-разному и занавески подобраны в тон: в библиотеке, например, темно-зеленые, в спальне у старших девочек – золотистые, у малышей – белые.
Вот он, малыш! Легок на помине! Из коридора в дверь читальни заглянул мальчуган с льняными волосами. Какие-то они совсем куклячьего цвета и у него, и у его сестры Олечки, а глаза темные. Олечка постарше, уже в первом классе учится, а Слава еще дошколенок. Остановился на пороге, расплывается в улыбке и ждет, чтобы на него обратили внимание.
– А, Славик! – говорит Юра Самсонов, отходя от книжного шкафа. – Ну, как жизнь?
– Ничего! – сияя улыбкой, отвечает Слава.
Светлана подхватывает его под мышки и усаживает на стул рядом с собой. К этим ребятам – брату и сестре – у нее особенное чувство.
В поезде, когда ехала с Костей в Москву, сержант-танкист рассказывал про своего товарища, у которого ребята в детском доме. Фамилию, конечно, не догадалась спросить, да и сержанта звали просто по имени-отчеству. У многих ребят из детского дома отцы были на фронте, были и отцы-танкисты. Но Светлане почему-то казалось, что сержант рассказывал тогда именно про Славика и Олю. Она пыталась расспрашивать Наталью Николаевну.
– Он говорил, что вы их отцу письма на фронт писали.
Но Наталья Николаевна писала много писем. А вот с фронта не от всех приходил ответ.
Отец Славика и Оли был проездом в Москве несколько месяцев назад. С тех пор писем не было.
В руках у Славика подарок отца – заводной автомобиль. Маленький – на ладони мог уместиться, – обтекаемой формы автомобиль бегал по столу, как блестящий красный жучок. Подъехав к самому краю стола (ребята каждый раз дружно ахали!), автомобильчик вдруг останавливался, и, будто подчиняясь воле невидимого шофера, сидевшего внутри, поворачивался, и летел в обратную сторону.
– Смотрите, ребята, – с уважением сказал Юра, – сколько времени прошло, а все бегает!
– Смотрите! Смотрите! – ликовал Славик. – Сам поворачивает!
– У тебя, Славик, шофер очень опытный, – серьезно сказал Юра.
– Интересно знать, – задумчиво проговорил Витя Чижов, – сколько метров может он наездить без ремонта?
– Не будем торопиться с ремонтом, – сказала Светлана. – Юра, что говорит опытный шофер?
– Опытный шофер советует отвести машину в гараж.
– Юра! – умоляюще сказал Славик. – Еще самый-самый последний раз!
Автомобиль в последний раз безотказно повернул на краю пропасти. Светлана решительно взяла Славика за руку:
– А теперь пойдем искать Олю.
Отведя малыша в комнату младших девочек и посоветовав Оле больше автомобиль не заводить, Светлана вернулась в читальню.
– Как ты любишь возиться с маленькими, – сказала Аня. – А вот мне с ними скучно.
– Не доросла ты еще, Анечка, до маленьких детей! – наставительно сказала Светлана и села на прежнее место у стола, подперев руками щеки.
Любопытно бывает вот так наблюдать за людьми, когда каждый занят своим делом. Аня и Валя розовыми быстрыми пальцами в такт продернули иголки, натянулись голубые паутинки ниток. И еще раз в такт… Потом Валя отстала. Аня уже протолкнула наперстком иглу, а Валя только паутинку вытягивает… У обеих сосредоточенный вид, будто совершают что-то необычайно важное.
В углу заканчивает новогоднюю стенгазету Алла Нежданова. Гладко зачесанные волосы над гладким белым лбом. Алла учится в шестом классе, Светлана – в четвертом. Может быть, Алла и не старше годами, но разница кажется огромной. Алла учится на круглые пятерки. Ее все так уважают и в школе, и в детском доме… Вот если бы можно было стать такой, как она!
Из мальчиков, пожалуй, самый симпатичный Юра, пожиратель книг. Только что дочитал одну книжку, поставил ее на место в шкаф и сразу выбрал другую, в двух томах.
– Юра, ты как, одним глазом первый том будешь читать, а другим второй?
– Что? – отозвался Юра солидным баритоном.
– Я говорю: у тебя два глаза и две книжки. Очень удобно: сразу оба тома будешь читать.
– Кто, я? – опять переспрашивает Юра высоким мальчишеским дискантом.
Смешно у него ломается голос. Юра очень способный и какой-то упрямо усидчивый. В школе им довольны. А в детском доме учитель, который занимается с мальчиками столярным делом, говорит, что у Юры золотые руки.
Почему золотые? Странное выражение. Золотые руки представляются чем-то металлическим, тяжелым, неподвижным… Вчера замолчал радиоприемник. Юра открыл заднюю стенку, потрогал, подвинтил. Проволочки, лампочки какие-то… Это было похоже на колдовство. Приемник опять работает на полную мощность.
Не золотые, скорее можно сказать – умные руки.
У Аллы тоже хорошие руки. Гибкие пальцы уверенно водят карандаш. Вернее, кажется, что карандаш сам бегает по бумаге, заканчивая новогоднюю стенгазету. Алла хорошо рисует. Она хочет после школы пойти в архитектурный институт.
– Аня, ты кем будешь, когда вырастешь?
Аня перестает вышивать, удивляется вопросу, задумывается на минуту.
– Я еще не знаю.
– Валя, а ты?
Бесполезно спрашивать: если не знает Аня, Валя тоже не знает, это ясно. И руки у них еще совсем маленькие, детские, бесхарактерные.
– Юра, а ты кем хочешь быть?
– Что? – переспрашивает Юра, оторвавшись от книжки.
– Я говорю, кем ты будешь, когда вырастешь?
– Кто, я?
У него раздражающая манера переспрашивать и задумываться во время разговора. Кажется, что, прежде чем начать говорить, он падает откуда-то с облаков или выходит из лесной чащобы.
– Да! Ты! – повысив голос, повторяет Светлана.
– В ремесленное пойду.
– В какое ремесленное?
– Что?
Юра опять успел уже подняться на облака или вернуться в свою лесную чащобу.
– Звонок к себе проведи, вот что! – сердится Светлана.
– Какой звонок?
– Чтобы сначала позвонить к тебе четыре длинных, два коротких, потом спрашивать!
Юра добродушно усмехается:
– Ладно, позвонила. Можешь спрашивать.
– Ремесленных училищ много. Ты в какое пойдешь?
– В такое, чтобы потом строить дома.
– Тогда тебе нужно идти, как Алле, в архитектурный институт.
Юра возражает ядовито:
– Помнишь, как у Некрасова: «Папенька, кто построил этот дом?» – «Архитекторы, душечка».
Витя смеется, Алла улыбается. Аня и Валя остаются серьезными: они не читали еще «Железной дороги».
– Значит, учиться после седьмого класса не будешь?
– Что?
– Дзинь, дзинь! Учиться, говорю, не будешь?
– Кто, я? Почему не буду? Я в заочный техникум поступлю.
– Витя, а ты?
Бесполезно спрашивать: если Юра надумал идти в ремесленное училище, вместе с ним пойдет и Витя. Хорошо вот так с кем-нибудь дружить: куда один, туда и другой.
Понятно, что Юре и Алле хочется научиться строить дома: перед войной Алла жила в Минске, а Юра – в Сталинграде.
– Светлана, а ты кем будешь? – спрашивает Витя.
– Я буду учительницей. Кончу семь классов – поступлю в педагогическое училище.
Светлана чувствует, что покраснела, – в первый раз она сказала об этом вслух.
Аня и Валя перестают вышивать, чтобы взглянуть на подругу под этим новым углом зрения.
Наконец Аня говорит:
– Тебе подходит.
Алла одобрительно кивает головой.
Юра отзывается на этот раз без всякого звонка:
– Нет, Светлана не может быть учительницей.
– Почему не могу?
– Потому что на первом же уроке ты своих учеников разорвешь на мелкие части!