Ева. Крепость

– Андрей, уже светает. Я пойду, посмотрю, что там снаружи. Думаю, нам скоро нужно будет уходить. – Это были первые слова за последние пару часов, которые я смогла четко осознать.

– Я никуда не пойду, пока вы не расскажете мне все. С самого начала. Хочу вспомнить, понять – сказала я, повернувшись к новоиспеченным родственникам.

– Ева, это не так просто. Тебе вкололи препарат забвения. Думаю, что доза была недостаточной, чтобы лишить тебя воспоминаний навсегда, однако сейчас ты должна просто довериться нам. Нужно уходить, нас могут преследовать.

– Довериться? Ну, уж нет. Я вышла замуж, нашла брата, родила ребенка, бросила его. В это тяжело поверить. Хотя ладно, допустим, я верю, что ты мой брат и что он отец моего ребенка, но ни за что не поверю, что бросила Аню, малыша и сбежала с вами, – я взглянула на Андрея и увидела, как он снова опустил голову. – Или я не сбегала? Вы меня похитили?

– Герка, давай я ей все расскажу, а ты пока прогуляйся по окрестностям. Может ей, и правда это поможет? Не силой же ее тащить?

– Ладно, – слегка поколебавшись, согласился «брат». Пойду присматривать за территорией, а ты Андрей, начни с ее прошлого. То, что она наверняка помнит и сейчас. Ева, какой день ты помнишь последним? День посвящения? – Я призадумалась.

– Да. А сколько времени прошло?

– Через несколько недель будет год ,– ответил Андрей.

Год… Я не помню год своей жизни. Невероятно. Может это все ложь? Или какой-нибудь виртуальный тест? Я снова ущипнула себя за руку, а потом еще раз. Нет, все по правде.

– Ладно, Андрей, слушай инструкцию. Начни с того, что Ева рассказывала тебе о себе, о детстве, о подругах, об Ане, – тут Гера запнулся, что-то не так. Но не успела я спросить про нее, как «брат» продолжил. – Потом переходи ко Дню посвящения и дальше по порядку. Но старайся, как только скажешь что-нибудь значительное из забытого, возвращайся к какому-нибудь моменту, который она помнит и сейчас. Может под давлением мозг перестанет разделять воспоминания на забытые и остальные и выдаст всю линейку событий жизни. Будем надеяться, что это так. Я пошел, а вы начинайте. У вас не больше часа.

– А что будет потом? – вдогонку спросила я, но Гера уже вышел за дверь.

– Потом нам придется уходить. Возможно, здесь небезопасно. Но не волнуйся, нам есть куда идти, – грустно улыбнулся Андрей.

– Заинтриговал. Я думала, что кроме Крепости ничего нет. Но как я поняла, мы за ее стенами? – Андрей кивнул. – Ладно, сейчас это неважно, начинай, – сказала я и приготовилась вспоминать.

– Ты была одной из двенадцати девочек в комнате, – начал говорить Андрей и я погрузилась в воспоминания.

Глава 1.

Я была одной из двенадцати девочек в комнате. Шесть двухъярусных кроватей, по тумбочке с каждой стороны и один большой общий шкаф со множеством вешелок. Все мы были не просто одногодками, все мы родились в один день. Почему-то умники Крепости уверены, что люди, родившиеся в один день, лучше ладят между собой, они одинаково мыслят и у них приблизительно одинаковый уровень интеллекта. По мне так это полный бред. Например, я совершенно не похожа на Лизку или ее подружек, весь мир которых вертится вокруг причесок, маникюра и выбора цвета глаз на сегодня. Наверное, они и пару себе будут выбирать по «хайеру», хотя кто им даст самим выбирать?!!. Ну, или допустим Аня – она моя лучшая подруга, но при этом мы совершенно разные по характеру. Она спокойная, молчаливая, рассудительная и очень умная. К Анютке можно подойти с любой проблемой и не для того, чтобы просто порыдать у нее на плече, а потому, что она хороший советчик. Подруга всегда знает что сказать, как помочь и как исправить уже содеянное. А ведь помогать исправлять приходится часто, так как я полная ей противоположность. Главная моя беда – неумение держать язык за зубами. Честность и прямота в Крепости не в почете, а я не умею любезничать, лебезить и кланяться в пояс тому, кто мне не нравится. Еще одна моя ненавистная всем педагогам черта – это любознательность. И дело касается не столько стремления к знаниям научным, а больше к знаниям мироустройства, точнее крепостиустройства, если можно так выразиться. Вот, я от корки до корки прочитала книгу одного из основателей Крепости Александра, но так и не поняла, почему именно его труд стал основополагающим в новом мире. Мне кажется, другие основатели писали не хуже, а некоторые даже и лучше, и интереснее. Например, у Петра – Основателя, очень подробно описан тот период, когда на Земле все люди жили кланами и почему, по его мнению, нельзя было избежать Великой Войны. А ведь если бы не случилось той войны, люди бы, наверняка, до сих пор жили семьями и у каждого ребенка были мама, папа, дедушка, бабушка, сестры, братья, а не соседи по комнате. Я снова посмотрела на свою татуировку на запястье. Сколько я себя помню, столько и пытаюсь понять, что же она означает. В Крепости не делают татуировок детям, да и вообще любые рисунки на теле подлежат строжайшему контролю со стороны правительства. Хотя чему удивляться? Не только рисунки, да все подлежит контролю, слова, действия, маршруты передвижения, даже знания. О да, как же я была однажды удивлена, когда у нас с Аней отобрали книгу о древнейшей истории человечества, а библиотекарю, выдавшему нам этот манускрипт, было, вынесено строгое предупреждение с занесением в личную карточку сотрудника. Самое интересное, что эта книга не относится к запрещенным к прочтению, а является учебным пособием, но изучать мы ее должны были в следующем семестре, а библиотекарь недосмотрела и выдала нам ее раньше положенного. И вот из-за такой ерунды был скандал на всю школу. Как вспомнишь, так вздрогнешь. От смеха!

– Чего ты ухмыляешься? Опять что-то задумала? – с укором спросила меня Аня, прервав тем самым мои воспоминания.

– Боишься? – подмигнула я ей.

– Конечно. Завтра День посвящения, самый важный день в нашей жизни, а ты снова разглядываешь свою руку и явно думаешь не о том.

– Да все о том я думаю. А ты не занудничай. Уже весь мозг мне вынесла со своим посвящением. Завтра будет завтра, вот завтра об этом и подумаю. И, кстати, я в отличие от тебя не считаю этот день самым важным в жизни, не хочу все важное сводить лишь к одному дню.

– Ты невыносима, – резюмировала Анютка и легла на свою полку-кровать.

– Как ты думаешь, я когда-нибудь выясню, что означает этот знак на руке? – спросила я еле слышно.

– Не знаю, – выдохнула Аня и замолчала.

– Мне кажется, он очень важен, но почему-то никто мне не говорит, как он появился и что означает. Вспомни, сколько раз я спрашивала о татуировке у директора школы, главы надзора за детьми и воспитательниц. А еще, – я стала говорить еще тише, – у меня недавно появилось чувство, будто где-то видела подобный знак, просто не обратила на него внимания, а теперь вот эта мысль не покидает меня. А, может, я уже выдаю желаемое за действительное? Эй, Анька, ты меня слышишь или спишь уже? – крикнула я в тишину, свесившись с кровати.

Она не спала, а лежала, уткнутая в одну из своих умных книг о природе человека и эволюции видов.

– Чего молчишь? Я ведь с тобой разговариваю.

– Знаешь, вдруг посмотрела на меня подруга каким-то странным отрешенным взглядом. А ведь ты права. Я тоже где-то видела твой знак. Вот ты сейчас сказала и я вспомнила. Но где? Нет, кажется, он был не совсем таким, но похожий. Подожди, подожди. – В сущности, я никуда и не спешила, время было уже позднее, комендантский час давно настал, а Анюткина мозговая деятельность давала мне надежду на разгадку самой значительной тайны в моей жизни.

– Нет, не помню. Может и правда ты мне настолько часто показывала свою татушку, что она мне уже мерещится? В общем, давай спать, – оборвала мои надежды Аня и повернулась на бок. Ну, вот. Сон – дело святое, а завтра важный день, – ее не растолкать с проблемой, которой уже скоро семнадцать лет. Придется и нам спать – сказала я странному знаку на своей руке, но все равно еще долго не могла уснуть.