Страница 23 из 25
в откаты назад. В инфантильную безответственную легкость «каникул» – из «сегодня» и «вчера», без утомительных мыслей про «завтра». В ребячество.
В ограниченную дееспособность! А с Сашей при всей её внешней незрелости, которую моментами так хотелось опекать, он стал на совершенно другой путь. На путь быстрых ярких решений, принятых рисков, полетных реакций и бес-сомненности.
В конце концов, эта малютка – за 1 день решилась съехаться. Та не могла решить этот вопрос 7 лет. Зачем, когда рядом – родители как убежище, как отговорка, и «все как-нибудь само, но непременно скоро»!
А он и не задумывался прежде, на сколько «вечные дети» – в действительности консерваторы, а вовсе не люди с вечно свежим восприятием юности.
Да, они – застряли в каком-то этапе.
Просто начал постепенно накатывать такой момент… когда из детского возраста и мироощущения настала пора выходить, а оказалось, что ей взрослеть совсем не идёт. И она к этому не готовилась! Она не умеет с этим управляться никак. Он со своим-то возрастом и самостоятельностью ещё пока примеряется, а вот она на этом пути – совсем заблудилась.
Эта мысль привела к странно будоражащему в последнее время вопросу о собственной «взрослости». Оказывается, ни цифра в паспорте, ни семейный статус, ни сумма в карманах в личном распоряжении, ни географическая свобода, ни минимальное количество наставлений извне, ни все признаки, казавшиеся такими понятными и значимыми ещё в школе – не определяют этого понятия. Как выяснилось. Как не определяет её – суть символов в твоих мелких личных вещах, брелках, талисманах, в телефоне, на твоей одежде и даже на твоем теле… Ни регулярный «разрешенный» секс без запретов и табу, ни тату где хочешь, ни волосы на груди и лице – в этом не помогают!
А что ж тогда – определяет?
Степень бытовой или финансовой самостоятельности от родителей?
Или ментальная готовность самим ими стать?
А ведь именно окончательное решение переезжать – отрываться от корней, родительских домов, привычек и своего родного города – обнаружило вдруг пропасть в мышлении с… той… кто…
Впрочем, не место и не время. Думать об этом. Они едут с Сашей к её родителям. Сообщать о своем скоропостижном решении…
И им не то чтоб все равно на их реакцию… Но они едут не спрашивать, а сообщать.
Пока он боялся даже представлять, какая на все это будет реакция. У всех.
Ему самому думалось, что это – взрослое взвешенное обдуманное решение, которое всем придется принять. И решительность его – только добавляет ему взрослости. Это не импульсивность и не каприз, ведь ему придется доказывать состоятельность этого решения день за днем. Потому что само такое решение – это свидетельство этого,
а не обратного…
Но всем ли так покажется?
А есть ли ему дело до всех? Чьи оценки ему важны? На самом деле?
Да, друзей, родных… И вот этих людей, к кому они направляются. И здесь пока всё очень неопределенно… По всем направлениям…
Тогда он отмахнулся: «Взрослость (кстати, он заметил, как это отпугивающее еще года 2 назад слово – перестало отпугивать!) – определяется самодостаточностью суждений и решений» – напомнил он себе. И родители – тут ни при чем…
И невольно вспомнил, как ранним утром сегодня писал маме: «кажется, я влюбился», как изливал всю мощь своих эмоций… И ему казалось, что она снова гладит его по голове, не взирая на расстояния в четверть земного шара. Там, где могла бы пожурить или понаставлять, поучить уму-разуму.
В Общем, задача – ясна: сделать так, чтоб Сашины родители… доверились? Да! И не пожалели. Убедить, чтоб потом доказать. Потому что они для неё – такие же важные.
Он выбрал белую майку, не обращая внимания на контраст с нательными росписями, и скомандовал:
– Готов! Погнали!
И отрапортовал сам себе: Никуда не опаздываем. Едем в правильном направлении. Она – выглядит довольной. Остальное – разберемся по ходу дела.
В лифте поздоровались с любопытными соседями, которые уже начали его узнавать, и тем деликатней читалось по ним НЕузнавание его утренней спутницы…
Оценки… Чьи оценки… имеют значение…
Кому? И почему?
Он взял Сашу за руку. Иногда нужно так мало, чтоб обозначить много. И заставить зрителей отвести глаза первыми.
Именно любопытно-делающий-выводы взгляд чопорной бабули с внуком, живущих парой этажей выше, заставили задаться его ещё одним вопросом, который рано или поздно напомнит о себе:
Публичность. Которая есть у них обоих. Что с ней-то делать? А Шип? А Хайп? А Хейт? Все эти стороны одного и того треугольника наподобие треугольника Карпмана – имеют немыслимую силу, и способны раздавить. Он знает об этом уже не по наслышке, недавнее свидетельство из ЗАГС тому свидетель. И участник.
Одной из главных причин его развода стало сокрытие его прочных устоявшихся отношений – на этапе стремительного развития его известности. Они обоюдно решили, что ему будет проще пробиться на верха – не то чтоб холостяком, открытым для фантазий поклонниц, но – без излишнего перетирания личной жизни – с «открытым» статусом… Вне заявлений и отрицаний. А она – просто будет преданно рядом, она и сам не готова была «высовываться», его скромница, и представлять величественное ему соответствие.
Лишь позже стало ясно, что так по неопытности они совершили самую главную ошибку. Благие намерения – уберечь свою малышку от посторонних оценок и сравнений – обернулись запоздалыми, и потому не всегда слишком ожидаемыми и приятными открытиями фанов, и Жене – пару раз знатно «прилетело» от недоброжелателей по части «достойности». Она встретила сопротивление, к которому не готовилась. Обрушившееся лавиной. Они оба думали, что будут просто гордиться друг другом, особо ничего не скрывали, мелькали вместе без заявлений. Они ж не думали, что их – начнут сравнивать друг с другом, да еще так ретиво… Лишь потом, позже проявилось, как это надломило её, и какую дало трещину в их сочетаниях и самооценках.
Она хотела так сама. Она сама была не готова к публичности и оценкам. И потом она – сама же косвенно поставила ему все это в вину. Стало понятно, что надо было «заезжать» во всё это – признанной парой, без альтернатив, «в броне» заявлений. Чтоб люди – сразу к ним обоим параллельно привыкали. Идти в соразмерных статусах, тащщщить! Но стало понятно – поздно. Когда его и её статусы в глазах людей уже не просто разделились – разверзлись, и фанатские поиски «кому же посвящены его песни» – начали заканчиваться разочарованиями: тююююю… и всего то, той Музы??
Да кто она, никто! НикакайЙя! Ни о чем!
И она – схватила этот вирус, этот комплекс. И ринулась в пучину неистовых доказываний, что не уступает и достойна быть «той самой в чужих глазах – в эти догонялки, погоню за тенью личного успеха на его фоне… Вот где понеслись наращивания и коррекции до неузнаваемости!
Утопия, всем не угодить! Он это понимал, а она это равновесие вдруг утратила.
Да, отношения больше скрывать нельзя. Ничего путного из этого не получается. Лишь обиды, подозрения в нечестности. В скрытии чего-то важного, или, может, просто для него не важного. Из каких-то сокрытых соображений. В увиливании от гарантий.
И вот, лишь теперь, в лифте по дороге в Мир, в первый их общий День, он вдруг критически оценил Сашу. И со странным ощущением полу-удовлетворения-восторга, полу-виноватости вдруг осознал, что… Подходит! Черт побери, капитально подходит! Только вот… радоваться ли этому?
Вот уж интересно, как он теперь будет доказывать ВСЕМ!!! что не статус стал определяющим в их отношениях.
Интересно, а она сама – задавалась уже этим вопросом?
Или её наивность ещё не завела её в такие дебри? Его собственная – только-что завела, ёпт!
Почему-то он сразу уверился, что она – не пошла за Звездой.
Ну то есть, может, на неё и произвело впечатление всё вместе с его «сценографией» – но именно как с его прокаченным скиллом и дополнительными возможностями человека и личности, а не с хайповостью, которой можно похвастать, когда можно его прилепить себе «медалькой» за завоевание. Она приняла его не характеристикой себе самой, как это однажды стало интересно делать его Жене.