Страница 18 из 33
Впрочем, нельзя исключать и еще одной версии, в соответствии с которой отравление царя Ивана IV было заранее спланированной операцией. С точки зрения интересов Лондона русский царь превратился в серьезный раздражитель, его настойчивые попытки подписать с Англий союзный договор создавали ненужные и даже опасные сложности для реализации замыслов английского правительства в Европе. Во-первых, начала вырисовываться перспектива союза Московии с Габсбургами, на чем настаивал думный дьяк Посольского приказа А. Щелкалов. С начала 1580-х годов в Москве заметно активизировалась деятельность иностранных дипломатов. С 1581 года в Москве находился папский нунций Антонио Поссевино, отметивший серьезность и тщательность, с которыми велись переговоры с ним об обращении русских в католическую веру с сохранением православной обрядности. Историки в большинстве своем склонны полагать, что Иван Грозный шел навстречу Поссевино только в расчете на его посредничество в мирных переговорах со Швецией, но никаких обещаний папскому иезуиту не давал, а если и давал, то выполнять их не собирался. Несомненно, для таких утверждений можно найти серьезные основания, но Габсбурги были весьма настойчивы, и им активно помогал Андрей Щелкалов. Проявляли активность император Священной римской империи, король Рудольф II и Филипп II Испанский, пытавшиеся создать союз против Оттоманской империи, что становилось все более важным и для русских. Более того, Филипп II намеревался добиваться изгнания английских купцов из русских портов и даже был готов захватывать английские корабли. Допустить союз Габсбургов с Россией означало для англичан не только получить против себя мощнейшую коалицию континентальных держав, но и лишиться основного источника стратегических товаров, необходимых для строительства английского флота.
Во-вторых, с окончанием Ливонской войны Иван Васильевич получал возможность вернуться к реформам молодости, заняться хозяйственными вопросами в масштабах централизованного государства, которое к тому времени по площади равнялось половине Европы. Для этого уже были созданы важнейшие предпосылки. Опричнина позволила ослабить сопротивление старинного боярства и конфисковать боярские вотчины, необходимые для создания нового дворянства на основе принципа «нет службы – нет земли»92. В Московском царстве была создана довольно эффективная система государственного управления, включавшая систему приказов в Москве, а также местное самоуправление в лице наместников, волостелей, выборных губных и земских старост. Еще в первые годы царствования Ивана Васильевича была проведена денежная реформа, введена единая денежная единица – московский рубль. Были отменены «кормления», а сбор налогов и торговых пошлин были переданы в приказ Большого прихода. Удалось осуществить унификацию налоговой системы на базе «большой сохи»93, а также отменить налоговые льготы для монастырей, что позволило создать определенную финансовую базу для решения первоочередных задач. Среди этих задач, как показала Ливонская война, на первом месте стояла недопустимо высокая зависимость страны от привозных «орудий войны». Пушкарскому приказу предстояло без промедления заняться созданием мануфактур и заводов для производства современных пушек и мортир, пороха и прочего военного снаряжения, а это грозило запустить в Московии процессы хозяйственного развития, лишая английских купцов важного рынка сбыта произведений английской промышленности. Россия же получала шанс превратиться в мощную централизованную Российскую империю. В официальных бумагах английского правительства того времени, которые приводит в своих сборниках документов, известный историк английских завоеваний Ричард Хаклит, Ивана IV официально именуют «императором» России, царем и великим князем московским. Со смертью Ивана Грозного фактически пресекалась династия московских Рюриковичей. Его сын Иван погиб или был убит, второй сын Федор, по словам самого Ивана Васильевича, был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый». Неизбежная в таком случае борьба за царский престол грозила неисчислимыми бедствиями и разорением государства. Таким образом, мотивы для устранения Ивана Васильевича у англичан были вполне основательные. Как известно, по венецианской традиции за создание угрозы государственным интересам виновный по приговору Совета десяти полагалась смерть.
Царь Федор Иоаннович и Борис Годунов
Еще одна миссия Горсея
После коронации Федора Иоанновича в мае 1584 года Годунов, еще только один из пяти членов опекунского совета, отправил Горсея в Лондон в качестве посла нового русского царя с известиями о происшедших в России событиях, а также с просьбой о поставках металлов, меди, олова и свинца, «что к ратному делу пригождаеца»94. Вез Горсей и специальное послание о посольстве Боуса. По дороге Горсей заехал в Ригу и выполнил весьма важное поручение Годунова. Ему удалось получить доступ к вдовствующей королеве Ливонии Марии Владимировне, дочери Владимира Старицкого, двоюродного брата Ивана Васильевича, убитого по его приказу еще в 1569 году. Мария Владимировна и ее малолетняя дочь в случае смерти бездетного царя Федора Иоанновича становились прямыми претендентками на царский престол. Горсею эти обстоятельства были хорошо известны. В Рижском замке Мария Владимировна и ее дочь содержались, по сути, на правах пленниц. Пользуясь расположением Юрия Радзивилла, ливонского наместника польского короля, Горсей получил разрешение встретиться с Марией Владимировной. Он передал ей приглашение Федора Иоанновича вернуться в Москву, чтобы не испытывать лишения на чужбине, и обещая ей все блага, соответствующие ее статусу. (Судьба Марии Владимировны оказалась предсказуемой – около 2 лет она пользовалась милостями нового русского царя, но затем по неизвестной причине ее постригли в монахини Подсосенского монастыря, где при невыясненных обстоятельствах скончалась ее малолетняя дочь.) Мария Владимировна несмотря на определенные сомнения приняла приглашение царя. Обстоятельства ее бегства до сих по не ясны. По одной версии Годунов, получив известие о согласии Марии Владимировны вернуться в Россию, организовал конные подставы на всем пути следования и обеспечил ее безопасность. Подобная операция представляется многосложной и отнюдь не безопасной. Более вероятно, что при содействии Горсея беглянка воспользовалась английским кораблем, стоявшем в Рижском заливе, который доставил ее к устью реки Невы. За оказанную услугу царский шурин обещал щедро наградить англичанина и добиться у государя особых привилегий для купцов Московской компании95. Правда, награды Горсею пришлось дожидаться очень долго. В июне 1604 года Борису Годунову было доставлено его послание, в котором он напоминал о данном обещании96. Послание было доложено Годунову только в январе 1605 года, а затем Годунов неожиданно скончался. Как утверждают историки97, долг был погашен только в 1630 году при Анне Иоанновне. Настойчивость Горсея, а затем и английского правительства, вызывает удивление, но в этом есть своеобразная логика «суконщиков», как называл англичан царь Петр. В Лондоне якобы рассматривали действия Горсея при освобождении Марии Владимировны как миссию официального представителя Московской компании и лично королевы Елизаветы, и поэтому вопрос был вынесен на официальный дипломатический уровень. В рамках версии бегства Марии Владимировны на английском корабле официальное требование со стороны английского правительства возмещения понесенных затрат и вознаграждения выглядело вполне логично.
В Лондоне Горсей явился к сэру Фрэнсису Уолсингему, который устроил ему аудиенцию у королевы. «Ее величество, – писал об этой встрече Горсей, – приняла письма царя и мою речь очень благосклонно и с большими похвалами мне; [она сказала, что] рада иметь слугу столь верного и опытного в делах, что ему дает поручение такой великий иностранный государь»98. Про послание Годунова Горсей в мемуарах вспоминает вскользь, потому что при докладе королеве произошло досадное «недоразумение». Горсей, как уже отмечалось, по просьбе Боуса несколько смягчил в своем переводе смысл послания Годунова по поводу пребывания Боуса в Москве. Как утверждает Горсей, несколько позже он по настоянию своего шефа, лорда Уолсингема уточнил содержание послания и якобы Боуса от дел удалили, а Горсею пришлось отправиться обратно в Москву. Ему было поручено передать две грамоты. Одна была адресована царю Федору Иоанновичу, и в ней Елизавета сообщала о том, что конфликт улажен и «промеж нас будет вечная любовь»99. Вторая грамота по совету Горсея была адресована лично Годунову. Елизавета полагала, что в лице Годунова она нашла «защитника английских интересов», «ласкателя англичан» при царском троне, который мог бы сбалансировать влияние Андрея и Василия Щелкаловых.
92
При этом, как утверждает историк А.В. Пыжиков, крайне важно уточнить, что отнюдь не все боярство было подвергнуто репрессиям. Традиционный подход историков вольно или невольно скрывает основных пострадавших. Историк С.Б. Веселовский провел анализ синодиков, в которые аккуратно заносились жертвы репрессий. Из его анализа следует, что около 30–40 процентов репрессированных – выходцы из Новгорода и Пскова, старые враги московского княжества. Из оставшихся почти половина, то есть ещё треть, – литовско-украинские выходцы и их слуги.
93
Большая соха – участок земли в 400-600 га, с которого в зависимости от плодородия почв взималось «тягло», т. е. натуральные и денежные повинности.
94
Следует отметить, что поставки железа, меди, свинца, олова и различного оружия стали после сукна важнейшими товарами в английском экспорте в Россию. Как утверждает историк А.Н. Волынец, только в 1604 году английские и голландские корабли доставили в Архангельск различных металлов на 16088 рублей. Следует иметь в виду, что цены на европейское железо были весьма высоки. В начале XVII века один пуд (16 кг) русского железа стоил у производителя около 60 копеек, стоимость пуда импортного шведского железа достигала 1 рубля 30 копеек. Пуд импортной железной проволоки стоил еще дороже – от рубля до трех. При этом лошадь тогда оценивалась в 2 рубля, а купить холопа стоило от 3 до 5 рублей. Главным поставщиком железа в Россию в XVII веке стала Швеция. Только в 1629 году царская казна купила 25 тысяч пудов высококачественного железа из Швеции – то есть свыше трети всего железа, появившегося в России в том году. На протяжении XVII века свыше 90% стоимости всех закупок русских купцов в Швеции составляли медь и железо, в отдельные годы этот процент был еще выше – например, в 1697 году, буквально накануне начала Северной войны, 97% всех русских денег, потраченных в Стокгольме, ушло на покупку железа и меди. Мощная металлургическая база превратила к XVII столетию Швецию в ведущую сверхдержаву Балтийского региона, сделав эту страну могущественным и сложным противником России во время будущей Северной войны.
95
Таймасова Л.Ю. «Английский проект колонизации русского севера, или золото «земли Писид», «Исторический формат», №1, 2020 год, с.100.
96
Бантыш-Каменский Н.Н. там же, с. 100.
97
Таймасова Л.Ю. там же, с. 110.
98
Джером Горсей, «Путешествия…», с 34.
99
Там же, с. 170