Страница 51 из 108
По факту же, Ара практически ничего о том, что с ней тогда происходило, не помнила, но со слов Лены выходило, что сразу же после обстрела она передала на общей волне – «Здесь Третий. Подбит. Выхожу из боя», - сообщила по переговорному устройству своему второму номеру, что ранена, но до аэрополя на мысе Брюса, скорее всего, дотянет. До базы Круглая было недалеко, всего, быть может, двадцать километров, но для нее это было, как перелет через Северный полюс на Аляску, другое дело, что это было единственное место в прямой досягаемости, до которого Ара вообще могла добраться. И она с этой задачей справилась. Сбросила торпеду над водой и дотянула. Она даже попыталась сесть на ВПП аэрополя, но это было уже за пределами человеческих возможностей.
Ара попросту отрубилась от потери крови и в следующий раз пришла в себя только через двое суток в эвакуационном госпитале в Седанке. Там она пробыла три дня, то приходя в сознание, то отлетая куда-то ввысь. Но каждый раз, когда Ара возвращалась, рядом с ней сидела гардемарин Жихарева с побитым лицом – один сплошной синяк, - забинтованной головой и загипсованной едва ли не до самой промежности левой ногой. Она Ару не оставляла, кажется, ни днем, ни ночью. Сидела рядом, держала за руку и рассказывала новости. Ара была ей за это благодарна, но каждый раз, когда хотела сказать Лене спасибо, тут же об этом забывала. Мысли в голове вообще держались плохо. Просто, как вода в решете. Вроде бы, только что налил, ан, ее уже нет. Но Олега она узнала и даже запомнила, впрочем, это было исключение из правил и неспроста. Все-таки муж. Первый мужчина. И командир полка.
Потом их с Еленой погрузили на эвакуационный транспорт, на котором, - кружным путем, через Арктику, вдоль побережья Ледовитого океана, с короткой остановкой в Нордвике, - доставили в Шлиссельбург. Вот там, в Центральном флотском госпитале она окончательно и очнулась. И опять, едва проснулась, увидела рядом с собой задремавшую в кресле Лену Жихареву. Подруга – теперь выходило, что, и в самом деле, подруга, - сидела в кресле, уложив ногу в гипсе на белый табурет.
- Ты где ногу сломала? – спросила Ара, удивляясь слабости и хрипоте своего голоса.
- Серьезно? – захлопала ресницами, сразу же проснувшаяся Ленка. – Неужели, ничего не помнишь?
- А должна?
- Думала, что должна, но теперь вижу, что не факт, - улыбнулась Лена разбитым лицом. - Это когда ты, командир, нашего вампирчика сажала брюхом на бетон…
- Ох! – испугалась Ара. – Не выпустив шасси? На брюхо?! Прости, ради бога!
- За что? – усмехнулась в ответ Лена. – За то, что ты мне жизнь спасла? Кости срастутся, а вот, если бы мы упали в океан, тогда точно кранты.
- Извини, Лен, - призналась тогда Ара, - вот те крест, ничего не помню, ни про океан, ни про бетонку.
- Ну, и ладно! – отмахнулась гардемарин. – Я тебе потом все в красках опишу, чтобы внукам было, что на старости лет рассказывать!
- Олег? – встрепенулась Ара, вспомнив о главном. – Олег жив?
- Жив твой Олег! – успокоила Лена. – Если бы не служба, сидел бы сейчас рядом с тобой. Но война, сама понимаешь!
«Война…» - но додумать мысль Ара не успела.
Неожиданно в коридоре за белой застекленной дверью – белые планки переплета и матовое стекло - возникла некая узнаваемая суета. Там кто-то шел, большой и сильный, втягивая всех остальных в мощный поток своего движения, присваивая и определяя их в свою свиту. Так ходят большие адмиралы, главные медицинские профессора, а еще Арин папенька, когда он не дома, один на один со своей семьей.
- Ох, как не вовремя! – вздохнула она и бросила быстрый взгляд на своего «штурмана». – Только ты, Лен, чур, ничему не удивляйся!
- А что случилось-то? – успела спросить Лена Жихарева, и в этот момент дверь отворилась, - спасибо еще не распахнулась, - и в палату вошел Арин отец Авенир Никифорович Кокорев.
Ну, что сказать? Кокорев старший был крупным мужчиной. Да и все остальные в семье были ему под стать, одна Ара уродилась мелкой и щуплой. Но лично ее его размеры никогда не пугали, напротив, они ее успокаивали. Отец для нее был не только авторитет и родная кровь, он был еще и защитник. Такие, как Кокорев, в былые, - и не сказать, чтобы в такие уж давние времена, - выходили на медведя с одним ножом, почитай, с голыми руками, или рубили топором закованных в железо тевтонов на льду Чудского озера.
- Жива?! – громыхнул, находясь, видно, в некоем полубезумии отцовской тревоги.
- Если бы померла, ты бы ко мне в морг пришел, - «пошутила» Ара, превозмогая дикую боль в спине и затылке.
- Юмор не изменился, - констатировал отец, снижая тон, и подошел к постели. – Как был черный… черным и остался. Выходит, и точно – жива!
- Спасибо, что пришел, - сделав над собой усилие, с хрипом и каким-то болезненным клекотанием выдохнула Ара, - и спасибо, что без мамы.
- Ну, я этих куриц придержал пока, - усмехнулся Кокорев, рассматривая дочь. – Хотел сначала убедиться, что их сюда вообще стоит пускать.
- Сколько и кто? – уточнила Ара, смаргивая с глаз кровавый туман.
- Софья, Ольга, Ирина, - пожал плечами отец.
- Ох, ты ж! – выдохнула Ара, но от резкого движения снова пробило болью грудь от левого плеча почти до солнечного сплетения.
- Доктор сказал, у тебя грудь пробита и ребра сломаны, так что ты поаккуратней! – предупредил Кокорев, уловивший подоплеку ее кривляний и морганий. – Без резких движений!
- Я Кокорев Авенир Никифорович, - повернулся он к притихшей в кресле Лене. – Отец Варвары. А вы, стало быть, Елена Николаевна Жихарева?
- Так точно! – попыталась подтянуться «штурман». – Гардемарин Жихарева!
- Не тянись, девочка! – успокоил ее Кокорев, переходя на «ты». – Я не военный. А ты теперь моей Варьке, почитай, сестра, а значит, мне как дочь, если батя твой на такое не обидится.
- Спасибо, - выдохнула Лена, расслабляясь. – А вы… вы тот самый Кокорев, который «Кокорев»?
- Тот самый, поэтому и Варька у нас Бекетова, чтобы всем и каждому этот вопрос не разъяснять.
- Ага… Так я пойду?
- А сможешь?
- Смогу, - кивнула Лена и начала стаскивать свою ногу с табурета.
- Давай помогу! – Кокорев подхватил Лену одной рукой, поднял из кресла, одновременно забирая другой рукой прислоненные к стене костыли. – Так-то лучше! Нет?
- Лучше! – поблагодарила улыбкой Жихарева и потащилась прочь.
- Что ж, - сказал отец, поцеловав Ару в щеку и устраиваясь в кресле рядом с ней. – О состоянии твоем осведомлен…
- Ну, значит, тебе и рассказывать.
- В смысле? – нахмурился мужчина.
- В смысле, что я только что проснулась и о событиях прошедших дней помню смутно, да и то урывками. Что тебе сказал врач?
- Только не ври! – предупредила, чтобы не стал ничего от нее утаивать. – Правду говори!
- Раны тяжелые, но не смертельные. Если бы не большая потеря крови, то и сознание так надолго не теряла бы. Не спала бы все время. Компреву?
- Уи, папа?! Что насчет полетов?
- Доктор смотрит оптимистично. Говорит, возьмет время, но тебе же все равно еще Академию заканчивать. Считай, год учиться. Вот и восстановишься.
- Значит, домой не заберешь?
- Ты Бекетова, дворянка и офицер, - грустно усмехнулся в ответ отец. – Кавалер Себерского креста 1-й степени. Забрал бы, если б мог. Но, чаю, такие мои поползновения до добра не доведут.
- Спасибо! – не стала вдаваться в подробности Ара.
- Рассказывай!
- О чем?
- Обо всем! Мне Ленка ничего толком рассказать не успела.
- Говорил я с твоей крестной, - вздохнул Кокорев. – Говорит, ты круче ее, и пойдешь дальше. Талант от бога, интуиция, мастерство не по годам и мужества вагон с прицепом. Это, если коротко. Говорит, что по мнению командиров, летала ты хорошо и воевала, как подобает. Так что, даже если не брать в расчет тот ниппонский крейсер, который вы с Леной взорвали в первый день войны, все равно заслужила все свои награды и повышение в звании. Поэтому вас вряд ли наградят еще раз, хотя вы с тех пор и навоевали порядочно. Елизавета Аркадиевна думает, что Адмиралтейство будет стоять до конца, - вы ведь с Еленой женщины, не забудь, - но адмиралы Мордвинов и Минчаков требуют справедливости, а они сейчас держат фронт против ниппонцев…