Осеннее таинство

Да, чуть не забыл! Ты же помнишь мою дивную беседку в саду? Все-таки та яблоня, как ты и предсказывал, свалилась прямо ей на крышу. Нужно было срубить ее, а я, как всегда, не послушал. Наши жены, скажу я тебе, гораздо умнее нас. Все что ни скажут – истинная мудрость. После того случая моя так мне и сказала: Юхи, твое упрямство неизлечимо!»

Юхи на секунду отвлекся и мельком взглянул на Сигурта.

«За неимением людей получше, починить крышу я поручил моим бездельникам, боюсь дело затянется. Но позволь тебя утешить, что к тому дню как вы приедете, крыша будет как новая, и мы вновь насладимся звонким смехом наших мудрых жен, пока они сплетничают, попивая чай в беседке.

С наилучшими пожеланиями твой любящий брат Юхи!»

– Что тебе? – спросил Юхи, запечатывая письмо.

– Я, вот чего хотел то, – неуверенно начал Сигурт, – и после короткой паузы продолжил, – скажу прямо, без ужимок вот этих, виляний. Ты же знаешь, я так не умею.

– Был бы весьма признателен, если без ужимок.

Прежняя уверенность будто бы вернулась к Сигурту, он уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

– Встретил я давеча дружка своего, – начал он, – Йоргена – плотника с фермы Кеннета той, что по соседству. Сразу скажу, беседа у нас вышла не из приятных, – предупредил он и поморщился, точно проглотил кусок маринованного лимона.

– Неужели? – тревожно спросил Юхи.

– Все так и было. Такого мраку навел, аж голова кругом пошла.

– В таком случае рассказывай скорей. Вижу, дело непростое.

– А то! Встретил, значит, я его и спрашиваю. Куда это ты, Йорген, намылился? Чистые портки надел и всё ухмыляешься, противно даже. А он мне и отвечает: иду, говорит, навстречу законному отдыху, что хозяин мне с милости своей выделил. Целый год пахал как буйвол, и теперь мне за это две недели гулять не перегулять. Отпуском, говорит, у нас на ферме это зовется. Врешь! Ему отвечаю. Дурака из меня делаешь! А этот негодяй рассмеялся мне в лицо, говорит, мол твой Юхи Хансен и слыхом не слыхивал о передовой эм…эм…Как же он завернул-то? Передовой букве, так сказать.

– Передовой букве закона ты имел в виду?

– Верно, – кивнул Сигурт, – они самые – законы.

– И что из этого следует? К чему эти пылкие воспоминания о дружках?

– Неспроста они взялись, воспоминая эти, – хитро проговорил Сигурт и для верности подмигнул, – а то бы и нам не отставать от всех этих новшеств? А то каких еще глупостей разнесет этот непочтенный Йорген? Ну а я готов за испытания взяться. Прощупать, так сказать, что же это за законы такие малопонятные в Сюрляндии выдумывают. А то дружок мой один тоже закона не ведал, сидит теперь в темнице. А жена ему передачки носит, вернее сказать, носила. А все потому, что в одно время с ней и любовница ему передачки таскала. Кончилось то счастливое времечко после того, как однажды они обе у камеры повстречались. Конфликт интересов, так сказать. А встреча, как говорят, вышла похлеще чем у двух бравых армий на поле брани.

– Значит, в отпуск захотел? – догадался Юхи.

– Ты же знаешь, я человек простого покроя, и все эти новомодности… Только одни сомнения от них. Но с законом шутить – только себе во вред. Прощупать его нужно, пока не поздно.

– Сложно с тобой спорить.

– К тетке в Бьех поеду, – не унимался Сигурт, – озерца там с солью, что для моих костей в самый раз. Вернусь как новый. По всему кантону слух пойдет, как старый Сигурт лет на двадцать помолодел. Вот такие там озерца!

– Как бы с погодой не прогадать, – тревожно заметил Юхи.

– Я в любую погоду не пропаду, – самодовольно ответил Сигурт и подмигнул еще раз.

– Надеюсь.

– Значит, пошел я? – осторожно спросил Сигурт.

– Конечно иди, – спокойно ответил Юхи, – по тому закону тебе и оплата полагается. Включу в месячное жалование.

– Вот тебе раз, – обрадовался Сигурт, – значит… пошел? – для уверенности переспросил он.

– Да-да, иди, – подтвердил Юхи и указал на выход, – тетка тебя ждет не дождется.

Сигурт поднялся с кресла и тихонько, стараясь не поднимать шума, подошел к двери. Юхи терпеливо дождался, пока тот взялся за ручку и тут же вскрикнул:

– А ну стоять! Что же это ты, пьяная образина, удумал!?

– Юхи… – обиженно протянул Сигурт и обернулся.

– Сколько раз тебе говорил, что запрещаю пить на работе? А ты заявляешься сюда навеселе и к тому же требуешь отпуск. Или это тоже записано в твоих новых законах? А ну позови сюда этого Йоргена, и мы у него спросим!

– Пожалуй, не стоит его звать, – промямлил Сигурт.

– Я, кажется, велел починить эту чертову крышу! Потому, будь любезен, ступай в сад и займись делом! А отпуск – это ты хорошо придумал, – тут же смягчился Юхи, – отправлю отдыхать садовника вместе с женой. Прямо в Бьех к твоей тетке. Они заслужили.

– Пойду обрадую садовника, – пробормотал Сигурт.

– Не смею тебя задерживать, ступай и, если не затруднит, позови ко мне Вилли. У меня для него важное поручение.

– Как скажешь. Только боюсь, последние дни он сам не свой.

– Это еще почему? – удивился Юхи.

– С бродячими музыкантами что ли связался? – пожал плечами Сигурт, – хочет теперь из Дюли уехать и по городам разъезжать, песни петь. Кто его знает? Не шибко смышленый он, этот Вилли. Одну глупость другою перемалывает.

– Не волнуйся, я выясню в чем дело. Теперь ступай.

– Пойду, – пробормотал Сигурт и, махнув на прощанье, скрылся за дверью.

* * *

Вилли сидел в беседке и читал книгу. Вернулся Сигурт и, не проронив ни слова, полез под лавочку. Он вытащил оттуда ящик с инструментами и с шумным перезвоном гвоздей, молотков и стамесок водрузил на стол.

– Где этот садовник? – недовольно прогудел он, – поди уже все цветы перерезал, душегуб.

– Чего ты к нему привязался? – ответил Вилли и отложил книгу, – лучше скажи, откуда ты такой мрачный пожаловал?

– От Юхи, – хмуро ответил Сигурт.

– Выглядишь, будто с его похорон вернулся. Все ли с ним в порядке?

– С ним-то все в порядке, да только с отпуском моим обождать придется, не захотел Юхи меня отпускать.

– Чего вдруг, в настроение не попал? – с притворной мягкостью спросил Вилли и тут же поймал недовольный взгляд Сигурта.

– Нет, – прищурился тот, – слишком уж я ценный оказался. Не могу, говорит, тебя отпустить. Совсем, говорит, без тебя хозяйство пропадет. На Вилли-то никакой надежды: ему и грабли доверить невозможно.

– Неужто так и сказал?

– Так и сказал. Ни слова от тебя не утаил.

– Раз ты такой ценный, может, тогда и крышу починишь? Заодно и меня чему обучишь.

– Научим еще… – ответил Сигурт и добавил, – Юхи расстроился самую малость, как про отпуск услыхал. Надо бы его теперь как-нибудь успокоить. Умаслить, так сказать, а то мне без отпуска никак нельзя.

– Что предлагаешь?

– С неделю назад забор я чинил, тот, где малина растет, и пока чинил, вещицу нашел больно занятную. Тут она у меня в инструментах лежит. Смотрю чего-то блестит в грязи, так я и поднял. А как протер почистил, гляжу вроде как зеркало, да только чудное. Смотришься в него, а не видать ничего. Чернота сплошная и будто на свету переливается, зараза. Что за дьявольская бездна?

– Ты сегодня сколько выпил, помимо той, что под лавочкой припрятал?

– Да чтоб тебя! – вскрикнул Сигурт, – сам посмотри, если не веришь.

Сигурт достал из ящика небольшое овальное зеркальце в серебряной оправе и резными кружевами по ободку. В точности такое перед которым обычно крутят носиком девицы в поисках чего-то необычного, чему, по их мнению, там совсем не место.

– И вправду не видать, – изумился Вилли, взяв его за тоненькую ручку, – что за явление природы?

– А кто ж знает? – пожал плечами Сигурт, – испортилось поди?

– Видно, до того умная вещица, что не хочет твою рожу медвежью показывать.