Лазоревый шторм

Рикус даже не обратил внимание на эти раны, только предупредив себя, что надо быть более аккуратным, когда он будет уничтожать другие статуи. Он не получил ни одной серьезной раны, когда големы взорвались, но в следующий раз может и не повезти.

Так что мул резко повернулся и обрушился на фланг линии големов. Он уклонился от машущих рук первой статуи, затем контатаковал серией быстрых, режущих ударов, которые отсекли ноги этому голему и следующему в линии. Третий голем остановился и ударил Рикуса по ногам, ожидая, что тот опять пригнется. Вместо этого мул перепрыгнул ему через голову и, оказавшись у него за спиной и еще не приземлившись, ударом ноги отправил его вниз, с утеса. При этом оказалось, что он приземляется прямо на выставленные вверх клинки четвертого голема.

Рикус круговым движение сбил направленные на него мечи и завершая удар погрузил Кару в желтое сердце твари. Та взорвалась, как и остальные, но, к счастью, осколки пронеслись горизонтально и не задели его, когда он приземлился перед последней статуей с этой стороны ряда.

Этот, наученный печальным опытом уже погибших големов, разделил свою атаку: одна рука пошла верхом, угрожая шее мула, вторая ударила по ногам. Рикус отпрыгнул назад и дождался, пока клинки не скрестятся, потом ринулся вперед и отсек обе руки по локоть. Оставшись без рук, голем бросился на него всем телом. Рикус схватил обрубок и отступил назад, одновременно зацепив ногой голень. Когда он развернулся, собственная сила инерции выкинула голема за утес.

Когда голем разлетелся на камни под обрывом, Рикус повернулся лицом к последним четырем големам, и обнаружил, что они образовали вокруг него полукруг. Мул отступил к краю обрыва и приготовился. Черные статуи сжали ряды и дружно шагнули вперед, их мечи ударили сверху, снизу, посреди и вообще на всем пространстве между ними. Рикус какой-то момент отбивал удары, обрубив пару обсидановых рук, потом отступил и прыгнул в пропасть.

Падая, Рикус вонзил конец Кары в почти вертикальную стену обрыва, поймав себя на ярд ниже вершины. Только два голема последовали за ним, неспособные остановиться вовремя, чтобы не упасть. Атакуя даже во время падения, один их них ухитрился ударить мечом по спине мула, оставив длинную, тонкую рану. Потом они оба разлетелись на куски, ударившись о твердую базальтовую поверхность плато.

Последние два голема встали на колени над краем утеса.

Мул схватился своей свободной рукой за трещину в стене и сжал кулак, перенося на него тяжесть тела.

Когда две статуи начали тыкать в него мечами, мул выдернул Кару и одним ударом отрубил голову голема. Тварь даже не заметила этого, продолжая ударять мечами по руке, которой мул держался за трещину. Когда она не смогла достать до руки, она легла на живот. Второй голем, для которого не осталось места, встал на ноги и отошел, так что мул не мог его видеть.

Рикус подождал, пока напавший на него голем в очередной раз промажет, подтянулся повыше и ударил Карой по краю обрыва снизу вверх. Меч легко прошел через базальт, заодно пронзив и грудь голема. Статуя взорвалась, но конец обрыва спас мула он новых ран.

Так как последний голем не появился на месте этого, Рикус начал карабкаться вверх. Сверху послушался топот тяжелых шагов. Над краем обрыва показался огромный валун, который держали две мертвые руки. Выругавшись, мул соскользнул со стены обратно, к трещине и глубоко воткнул Кару в бугорок на стене.

Другую руку он вытащил из трещины, и, когда огромный камень уже летел на него, прыгнул и повис на Каре.

Голем взглянул вниз через обрыв и уставился на Рикуса, потом повернулся. Мул подтянулся и ухватился за щиколотки статуи. Когда тварь шагнула, она вытащила Рикуса на вершину утеса. Оставив Кару воткнутой в обрыв, Рикус покатился и всей массой врезался снизу в ноги голема. Тварь покачнулась, теряя равновесие, и упала на бок. Мул даже не стал вставать, но просто обкатился вокруг нее и ударом ноги отправил в пропасть.

— Очень впечатляюще, Рикус, — заметил Тихиан. Король только что вскарабкался на вершину обрыва. — Ну, ты теперь доволен, что тренировался в моих гладиаторских ямах?

Мул сжал зубы и потянулся, доставая Кару. — Хватит болтать, лезь наверх, — проворчал он. — Бой уже начался, и мы опаздываем.

Неслышно скользя вдоль стены горловины, Садира, сама невидимая, смотрела, как обжигающее дыхание Борса обвило Нииву и Келума. Он дул на них раскаленный песок уже целую минуту, и было непохоже, что он скоро остановится. Благодаря заклинанию, которое она наложила на лезвие, обжигаюший ветер не мог прочинить им вреда. Тем не менее, из-за атаки они не могли двинуться с места, волшебница подозревала, что именно поэтому Борс продолжает нападать на них.

Волшебница нырнула вниз и оказалась на верхушке огромной арки, ее рука задрожала и начала мягко гудеть. Она знала, что шум выдаст Дракону ее присутствие, но не волновалась. К тому времени, когда он рассеет заклинание, делавшее ее невидимой, она уже успеет напасть на него. Волшебница спустилась вниз мимо нескольких желтых рун, потом скользнула под свод арки. Она увидела свою цель под собой и прыгнула.

Борс продолжал выдувать песок на Нииву и Келума, его треугольная голова наклонилась вперед, а в его крошечных глазах пылала злость.Острые шипы его гребня сверкали под Садирой, похожие на копья. Он слегка ступил вперед, услужливо поставляя свое чешуйчатое плего волшебнице.

Келум выкрикнул заклинание из-за арки, и слой пламени появился под Садирой. Она потеряла Дракона из виду и вынуждена была замедлить свое падение. Потом она увидела, как когтистая лапа выдернула огонь из воздуха, как серебрянное полотно. Борс швырнул его обратно в дварфа. Ниива приняла полотно огня на лезвие своего топора, потом отбросила его прочь. Пламя покрыло стену каньона и продолжaло гореть.

Вернувшись к своему падению, Садира взглянула на ладонь, в которой Дракон держал Ркарда. Ее желудок завязался узлом, а сердце стиснула холодная рука. Юный мул не шевелился и выглядел очень истощенным.

Она могла видеть каждов ребрышко на его торсе, а его живот раздулся от голода. Кожа покраснела и покрылась чешуйками от отсутствия воды, а руки и ноги стали тонкими, как палочки. Тем не менее волшебница должна была закусить губу, чтобы удержать себя от того, чтобы не позвать Нииву. Глаза мальчика были открыты, одной рукой он трогал солнечную метку у себя на лбу. Он был жив!

Когда Садира приземлилась на костистое плечо Дракона, чудовище внезапно закрыло рот. Он направил ухо прямо на нее и свет понимания вспыхнул в его глазах. Первые слоги заклинания сорвались с его жестких губ.

Волшебница соскользнула еще ниже, на середину груди, положила руку на живот и произнесла заключительное слово заклинания. Она сразу же стала видимой, так как не обладала псионическими талантами, чтобы скрыть себя после такой атаки. Глубокий гул раздался внутри живота Дракона, потом звон разлетающихся осколков обсидиана послышался из его желудка.

Дракон зарычал от боли. Он попытался закончить заклинание, которое начал мгновением раньше, но сумел выдохнуть только облако черной пыли — все, что осталось от шаров обсидана, которые хранились в его желудке.

Садира перепрыгнула на руку, державшую Ркарда. Далеко под ней Ниива и Келум рванулись в атаку, крича и визжа как сумашедшие. Волшебница соскользнула по запястью Борса и прыгнула на его ладонь. Пробежав по ладони, она ухватила Ркарда, легко подняла его на руки, — и почувствовала, как четыре острых когтя охватили ее тело.

— Поймал тебя, глупая баба, — хихикнул Дракон. Он сжал ее с невероятной силой, выбив из нее весь воздух. — Я знал, что ты придешь за ребенком.

Садира охватила Ркарда всем телом, защищая его от страшного давления. Одновременно она ударила ногой по одному из грубых пальцев, стараясь сломать его, или заставить открыться. Не получилось. Волшебнице впитала в себя мощь солнца, но магическая сила, наполнявшая Дракона, была не меньше.