Delete

– Я помогаю комиссару Клаузену с информационным поиском. Если текущих задач нет, я занимаюсь саморазвитием.

– Саморазвитием? Что это значит?

– Три года назад я защитила кандидатскую диссертацию. За это время появилось много новых публикаций, особенно в области моих исследований – в психопатологии. Довольно сложно оставаться в курсе последних событий. И я очень рада, что моя работа позволяет мне это.

Айзенберг молчал.

– Разумеется, мне предельно ясно, что так долго продолжаться не может, – сказала она. – За все время мы не поймали ни одного преступника и не предупредили ни одного преступления. Директор полиции Кайзер пока что защищает нас, но зарплату мы получаем из денег налогоплательщиков. Поэтому очень хорошо, что вы придете и сформируете из ОСГИ эффективную единицу.

– Вы считаете, это возможно?

– Конечно. Это возможно, но непросто. Наш последний руководитель продержался лишь три месяца.

– Честно говоря, я не стал бы его осуждать после того, что увидел.

– Да, в нашем случае необходим талант руководителя. Если он у вас есть, то вы справитесь.

– Звучит так, будто вы знаете, как нужно организовать группу. Почему вы не взялись за руководство группой или, по крайней мере, не помогли Йаапу Клаузену утвердиться в качестве руководителя?

Она посмотрела ему в глаза.

– Я не часть решения этой проблемы. Я – часть проблемы.

Айзенберг не знал, что ответить.

– Объясняю: у меня нет ни малейшего желания заглядывать в душу Бену Варнхольту и Симу Виссманну. А Йаап Клаузен вообще не может смириться с тем, что я умнее его. Меня приняли на работу в качестве психолога-криминалиста, а не психотерапевта.

– Почему вы до сих пор не ушли? Почему вы не открыли собственный кабинет и не лечите топ-менеджеров от неврозов?

– Как я уже сказала, у меня на это нет ни малейшего желания.

– А на что у вас есть желание?

Она некоторое время помолчала и сказала:

– Я хочу ловить психопатов.

– Почему это так важно для вас?

– Потому что они могут причинить огромный вред. Намного больший, чем принято считать. Цифры неофициальной статистики запредельны.

– Звучит так, словно это коснулось лично вас.

Она вяло улыбнулась.

– Не нужно заглядывать мне в душу. Это давняя история. Давайте лучше поговорим о главном: почему вы здесь?

– Господин Кайзер попросил меня побеседовать со всеми вами и дать ему совет, как поступить с ОСГИ.

– Я не это имела в виду. Что заставило вас всерьез заинтересоваться вакансией? Думаю, что вами движут не карьерные амбиции.

– Скажем, так: я ищу новый профессиональный вызов и изучаю разные предложения. Конкретной причины у меня нет.

– Тогда вам нужно к нам. Возьмитесь за руководство нами! У вас есть нужные компетенции.

– Зачем мне за это браться? Все, кроме вас, считают, что у ОСГИ нет будущего. Да и вы сказали, что это карьерный тупик.

Морани наморщила лоб.

– Возможно. Но вас ведь наши мнения не смущают, не так ли? Если бы вас интересовала карьера, вы бы не приехали сюда, а продолжали бы заискивать перед своим начальником в Гамбурге. Вас влекут сложные задачи. Чем труднее, тем лучше. Кроме того, это все-таки благодарная работа.

– Насколько благодарная?

– Сим Виссманн и Бен Варнхольт – чрезвычайно одаренные ребята, как раз в таких людях полиция остро нуждается. Преступники не упустят случая поставить их таланты себе на службу.

– Вы думаете, Виссманн и Варнхольт стали бы преступниками, если бы не пришли на работу в полицию?

– Я не это имела в виду. Деньгами их не купишь. А вот насчет других талантов я не уверена.

– Мне не показалось, что Бенджамин Варнхольт настроен всерьез бороться с преступностью. Сим Виссманн – и подавно.

– Вы ошибаетесь. Бенджамин Варнхольт – израненная личность. Он испытал немало унижений от своего окружения и поэтому сейчас не может не унижать других. Но в глубине души он хочет лишь одного – признания социума. А вы думали, зачем он здесь?

– Мне он сказал, что здесь он прячется от парочки уголовников, которые ему угрожают.

– Возможно. Но почему они ему угрожают? Почему он стал осведомителем, рискуя жизнью? Почему он играет в доброго самаритянина в своих дурацких компьютерных играх? Он очень хочет быть героем. Но ему не дают такой возможности.

– Мне его ситуация видится несколько иначе. Если он действительно хотел быть полезным другим, то начал бы с соблюдения служебного устава. Так он заслужил бы уважение коллег, и у него появилась бы возможность своим без сомнения незаурядным умом принести пользу обществу.

– Бенджамин Варнхольт в детстве был разлучен с родителями, потому что его отец в состоянии алкогольного опьянения избил его. Его взяла на воспитание приемная семья, он несколько раз сбегал от них, и в итоге его поместили в детский дом. Пренебрежение, которое он излучает вовне, не что иное, как отражение тех чувств, которые ему в детстве продемонстрировали взрослые вместо любви.

– Похоже, вы ему симпатизируете.

– Я его уважаю.

– Он, в свою очередь, не очень-то высокого мнения о вас. Он назвал вас ведьмой.

Выражение ее лица осталось прежним.

– Из его уст это комплимент.

– Хорошо, предположим, мне удастся сделать из Виссманна, Варнхольта, Клаузена и вас работоспособную команду. Но чем конкретно вы будете заниматься?

– Искать преступников.

– Звучит расплывчато. Это работа всякого полицейского, по крайней мере в уголовной полиции.

– Сила и в то же время уязвимость ОСГИ – в ее разносторонности. Сим Виссманн улавливает детали, которые остаются незамеченными другими. Он ничего не забывает. Бен Варнхольт находит нестандартные способы поиска информации.

– Я заметил.

– Вместе они способны отыскать все, что только можно.

– Правда, лишь в Интернете, – заметил Айзенберг. – Провести допрос им будет не под силу.

– Я приду на помощь.

– Вы психолог-криминалист, а не следователь, не так ли?

– Я вижу людей насквозь.

– Ну хорошо, давайте проверим. Что вы видите во мне?

– Вы боитесь, – сказала она без обиняков.

Айзенберг чуть не расхохотался.

– Боюсь? Я? Простите, но я вынужден усомниться в вашей оценке, госпожа доктор Морани. Обо мне можно много чего сказать, но до сих пор никто не обвинял меня в трусости.

Она была спокойна.

– Вы боитесь, что недостаточно хороши, – сказала она. – У кого-то (возможно, это вы сами) очень высокие ожидания на ваш счет, и вы боитесь их не оправдать. Поэтому работаете усерднее других, идете на риск, тащите все на своих плечах. Вы принесли не одну жертву своей эффективности. Возможно, именно поэтому распался ваш брак. Однако как бы усердно ни работали, вы никогда не будете довольны собой.

Айзенбергу потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Выдавив из себя улыбку, он сказал:

– Спасибо за ваше мнение, госпожа доктор Морани.

Спустя два часа он сидел в кабинете у Кайзера.

– Итак, каково ваше мнение? – спросил у него директор полиции напрямую. – У ОСГИ есть шансы?

Айзенберг долго размышлял, что ответить на этот вопрос, но так и не придумал.

– Я не уверен. Вы подобрали довольно необычных людей. Но в этом-то и проблема.

– Простите мне это фривольное замечание, но я и без вас это понимаю, – ответил Кайзер.

– Извините, но если вы ожидали получить готовое решение, то ошиблись с экспертом.

Кайзер улыбнулся.

– Отнюдь нет. Готовое решение – это последнее, чего я от вас жду. Мне хотелось бы услышать нечто более конкретное, чем констатацию факта, что это «довольно необычные люди».

– Тогда я процитирую доктора Морани, которая озвучила проблему этой группы. Она сожалеет, что полиция не в состоянии воспользоваться незаурядными способностями ее коллег. И добавила, что преступники, как ей кажется, не преминут это сделать.

– Извечная проблема полиции… Мы ограничены в возможностях, в отличие от преступников, – в финансовых, в административных и, конечно же, в моральных. Преступники не оглядываются на законы и право. Поэтому у них всегда будет перед нами преимущество.