Страница 8 из 13
– Да, мой. Спасибо тебе… Илья, – видно, что ей сложно даются эти слова, особенно произнести мое имя, кажется, я впервые слышу его из ее уст. И мне охренеть, как нравятся ее мягкие согласные.
– Может, покормишь меня, раз вез в такую даль? Скажешь спасибо материально.
– Ещё чего! – глаза вспыхивают уже привычным негодованием.
– Под покормить я имел в виду исключительно еду, пошлое ты создание. Так что, ужин?
– Илья Геннадьевич, я живу не одна, и уж точно не собираюсь вас знакомить! – говорит, как режет – четко и метко. Вылезает из машины и громко хлопает дверью. Если бы не знал, что не за что, подумал – мстит. Сначала сидение, теперь дверь. Явно знает, как мне дорога эта машина.
Смотрю, как она сердито шлёпает по лужам, слегка морщась, и усмехаюсь. Хм, интересно, так мифический парень, о котором она говорила, действительно существует?
Глава 8. Кот, кед и бывший
Инна
Бывают плохие дни. Бывают отвратительные. А бывают такие, словно тебя кто-то проклял, черная кошка перешла дорогу, а баба с пустым ведром шандарахнула тебе им же с размаха. В мою личную летопись этот день внесен как "черный понедельник", и не потому, что урвала скидосы, или привалило денег, а потому что чернее уж быть-то не может!
Собеседование провалено, обувь испорчена, палец травмирован. Теперь даже пальцев на руках не хватит, чтоб загибать, перечисляя все подножки судьбы за последнее время. Ха-ха, планеты, вы окончательно сошли с намеченного курса и творите жесткий беспредел!
Наливаю горячую ванну, разбавляю в ней остатки шампуня, чтоб сделать пену выше головы – надо не забыть завтра прикупить новый – и с наслаждением погружаюсь на дно источника удовольствий. Левая рука с поврежденным пальцем остаётся за бортом, волосы неуклюже собраны в пучок, оставляя то тут, то там, длинные пряди, облепившие шею, но мне все равно хорошо. Принять ванну – это же лучше психотерапии! Только подумайте: стоит минимальных вложений, находиться здесь можно сколько угодно и всегда, всегда выходишь обновленной.
Глубоко дышу, пытаясь отбросить все невзгоды сегодняшнего дня подальше, закрываю глаза в неге, напеваю дурацкое:
Вы меня все зае…
Я хочу на Бали
Там море тус
Увидите меня на Дип-хаус
Я здесь усну и там проснусь
Вы меня все зае…
Я хочу на Бали
Почему-то последние строки выходят особенно душевно, особенно, когда нервный сосед снизу начинает колотить по трубе и орать: заткнись уже, припадочная! Отчего только вдохновляет меня прибавить громкость в свой "в детстве на ухо медведь наступил" и, перегнувшись через край ванны, горланить почти в пол. Сергей Викторович, наслаждайтесь! За все ваши вечерние приходы, "я сейчас полицию вызову" и бедного кота, которого вы оставляете на несколько дней в одиночестве, истошно вопящим на весь подъезд.
Вы меня все зае…
Я хочу на Бали
Рекой алкоголь
Увезите меня на Дип-хаус
Не везите меня домой!
Да простит меня мама, учитель русского языка, за эту дичь. И спасибо тебе, Аля, девочка-подросток с верхнего этажа за ликбез по современной попсе! Вот бы ее подселить поближе к Сергею Викторовичу, понял бы тогда, как ему с соседями сверху повезло, и перестал шастать к нам, как к себе домой, и батареи в ванной, глядишь, были бы целее!
О, а вот и звонок в дверь. Пришел-таки разбираться. Ну, ничего, я сейчас этому престарелому барабанщику устрою шоу. Вылезаю из ванны, на голое тело натягиваю халат, но не просто халат, а "халатик" – неприлично короткий, кружевной, оставшийся с лучших времён, а именно гражданского брака, так и не переросшего в официальный. Одним уверенным движением распускаю волосы, оставляя их распущенным каскадом обрамлять силуэт. На мысочках крадусь к двери, представляя себя, по меньшей мере, Шерон Стоун из "Основного инстинкта". Резко распахиваю дверь, в надежде ошарашить неадекватного соседа и отбить охоту шастать к нам по любому поводу. Но ошарашенной оказываюсь именно я.
Ибо на пороге стоит Андрей. Да-да, тот самый, несостоявшийся жених, отменивший торжество за неделю до оного, и вероломно попросивший меня "временного перерыва", который затянулся аж на год с двухмесячным хвостом. Судя по его взгляду, он тоже слегка удивлен моему эффектному появлению. Ну как, слегка. Дар речи потерял, челюсть тоже, разве что на ногах еще стоит, засранец. Осел недоделанный. "Чё приперся?" – спрашиваю мысленно, а на деле принимаю самую соблазнительную позу и томно выдаю:
– Ой, а я думала это другой, – и глазками луп-луп, на него всегда действовали эти дешевые спектакли с дурочкой-блондинкой. Стоп, я же уже не блондинка даже! Переходим в режим стервы-рыжей!
– И? – резко меняя тон обращения к нему, киваю головой, мол "что надо-то, ослик-недорослик"? А недорослик, потому что похвастаться метрами он не мог, а я, со своими метр шестьдесят пять, не могла носить каблуки, не выделяясь на его фоне.
– Инна?! – то ли вопрос, то ли утверждение.
– Дверью ошибся? – помогаю ему собрать мысль в связный слог.
– Нет, я… Я… Можно я войду?
– Нет, – говорю решительно, складывая руки на груди и взгляд бывшего тут же опускается до уровня "уверенной четверки". Все вы одинаковые, даже ты, белый и пушистый в начале, оказался непроходимым…
– Инна, ты сменила номер? – спрашивает наконец.
– Нет, – все также односложно и резко.
– Я звоню, но "Абонент временно не доступен" уже который месяц. И вот, решился прийти, – смущенно пожимает плечами.
Андрей вообще никогда не отличался мужским началом, харизмой или инициативностью. Он мягкий, как тесто для лепки. Что меня, в принципе, никогда не смущало. Я была ведущей в паре, он ведомым, моей активности и коммуникабельности с лихвой хватало на двоих и обоих это устраивало. Пока не прозвучало сакральное: Пышка, прости. Вот, ещё один жирный косяк Андрея, он считал дико остроумным называть меня "пышкой", и это при стандартном сорок четвертом! Что же он придумает теперь, когда формы реально стали пышными? Пончик? Батон? Каравай??? С его плоской сисадминской фантазией станется!
– И? – не сдаюсь я, все из него клещами вытаскивать приходится.
– Я поговорить хотел, может, пустишь, а? На пороге-то стоять, голой… – ох ты ж заботливый.
– Ну, заходи.
Оставляю его раздеваться в прихожей, сама направляюсь на кухню, ставить чайник. За гостя не волнуюсь, он мой дом как пять пальцев знает, куда что повесить, где тапочки взять, шесть лет, как-никак, были вместе. Хотя его гостевые тапочки, заботливо купленные моей мамой "для Андрюшеньки", я выкинула еще год назад, как только поняла, это расставание не временное. Ослина.
Проходит на кухню, несмело оглядывается и садится на стул у окна, его любимое, некогда, место. Ставлю перед ним чашку чая с бергамотом, который он терпеть не может. Смотрю, как кривится его лицо, когда он делает первый глоток.
– А можно сахар? – смотрит в глаза, словно не сахар просит, а прощения.
– Нет, – отрезаю я. Мучайся, гад, пей противное не сладкое пойло, мелкая месть, конечно, но на душе все равно хорошо!
– Иннок, я скучаю, – замолкает и глядит на меня как щеночек побитый. И чё? Так и хочется выпалить тираду о его скотском поведении и моей ненависти к нему и всему мужскому роду.
Но молчу, не буду упрощать ему задачу. Только эротично закидываю ногу на ногу, оголяя бедро дальше некуда. Взгляд недорослика опять блуждает по мне.
– Ты очень изменилась. Но блондинкой ты мне нравилась больше, – улыбается, думает это что? Комплимент?
– И? – уже раздраженно поторапливаю его.
– А что с рукой?
– Ближе к делу, Андрей, день сегодня тяжёлый, и ты ему лёгкости не придаешь.
– Послушай, тут родители купили мне квартиру… нам купили.