Страница 17 из 22
Когда щенки немного подросли, Серёжа пригласил профессионального инструктора. Небольшого роста, узкотелый, с неопрятной щетиной и пронзительным взглядом глаз цвета стали, Семён обладал огромным влиянием на собак. Щенки его понимали и слушались с первого слова. Семён и на женщин оказывал бесспорное влияние. После его инструктажа дамы дома перестали совать собакам кусочки вкусного когда не попадя. Не убедил он только Машу. Я полагаю, будучи сам покорен красотой и величием нашей королевы кухни, он потому и не смог найти достаточно веских аргументов для её вразумления. В ответ на мои увещевания, Маша вскидывала голову, угрожающе нацеливаясь подбородком мне в лицо. Поэтому вразумлять Машу пришлось просить Серёжу.
Щенки выросли в огромных псов. Хорошо воспитанные Семёном, псы считают ниже своего достоинства лаять. При необходимости выражают агрессию рычанием, либо просто оскаливают клыки. Невозмутимость они теряют в одном случае – когда, соскучившись, встречают нас после продолжительного отсутствия.
Эльза тоже полюбила псов, особенно Графа, после того как пёс не позволил ей упасть. Развешивая бельё, она оступилась, и Граф прижался к её боку как раз с нужной стороны, поддержал её своим телом и одновременно послужил опорой. Теперь о своём спасителе Эльза рассказывает всем, кто приходит в дом, принуждая слушателей восхищаться интеллектом пса.
Серёжа вышел из машины, помог выбраться мне, а после этого хлопнул руками себя по груди, приглашая псов к приветствию. Мальчики были приучены соблюдать очерёдность – в этот раз Лорд первым вскинул лапы на плечи хозяину, обнюхал его и лизнул. Сергей потрепал его за загривок, приговаривая:
– Хороший Лорд, славный пёс!
Следом свою долю внимания и ласки получил Граф.
Ко мне забираться на плечи Серёжа запретил. Случилось это после того, как Лорд, ещё будучи подростком, слишком бурно выражая радость, не рассчитал бросок и сбил меня с ног. Поэтому я с пёсиками здороваюсь иначе – наклоняюсь и обнимаю за могучую шею.
Закончив с приветствиями, Серёжа вынул деток из автолюлек, псы, задрав носы, обнюхали и их, устремляясь за Серёжей к входу в дом.
– Паша, спасибо! Спокойной ночи! – попрощалась я.
– Спокойной ночи, Маленькая! – отозвался Паша и завёл мотор.
Одетая по-домашнему – в халате, с яркой цветастой шалью на плечах, в гостиной нас встретила Маша.
– Маша?! – вскрикнула я. – Что же ты не спишь? Господи, поздно-то уже как!
– Вас жду. Кто-то же должен встретить. – Маша зябко повела плечами под шалью и зевнула. – Задремала вот уже. Ты сама говорила, это правильно – встречать!
– Благодарю, Маша, милая, – растрогалась я и обняла её.
Она погладила меня по руке, провожая взглядом Серёжу с детьми и Настю до лестницы на второй этаж, и спросила:
– Всё хорошо?
– Да. Всё хорошо. А у вас?
– Без тебя дом пустой. Чай будешь?
Я покачала головой и опустилась против неё на диван.
– Хорошо дома. И не уезжала бы. Так, в театр когда или в концертный зал…
– Так и не ездила бы…
Досказать Маша не успела, входная дверь распахнулась, и в гостиную вбежала Даша.
Переделывая дом, Серёжа пожертвовал холлом, и наша гостиная начиналась сразу от входной двери. Сделано это было для того, чтобы увеличить размеры кухни – вначале Серёжа увеличил кухню за счёт гостиной, а потом вернул гостиной отнятые метры, упразднив холл. Мне понравилось его решение – кухня получилась просторной с удобным рабочим столом-островом посередине, да и гостиная ничуть не пострадала.
– Маленькая, а где Стефан? – спросила Даша и растеряно огляделась, теребя пуговку на халатике, высоко открывающем её красивые коленки. – Он что, не приехал?
– Не волнуйся, Даша. Стефан решил дождаться графа. Позже приедет.
– Ааа… – Даша продолжала потерянно блуждать взглядом по сторонам, – я жду, жду…
– Меньше надо мужу концерты устраивать! Ждёт она! Он у тебя и домой уже не хочет возвращаться!
– Маша! – одёрнула я.
– Что Маша? Правду говорю! Со свету она мужика сживает и дитё не жалко!
– Я жду Стефана, чтобы прощения попросить! – крикнула Даша, блеснув полными слёз глазами. – Вы же ничего не знаете! Вы, Марь Васильевна, сами на Василича кричите! – Даша развернулась, взмахнув полами халатика, и выбежала вон.
Маша задохнулась от возмущения и, не успев выразить его Даше, грозно повернулась ко мне.
– Маша, подожди, – остановила я, – подожди, пожалуйста.
Маша выдула изо рта воздух себе на лоб вначале с одной стороны рта, потом с другой.
Так она делает всегда, когда сердится – словно сдувает со лба прядки волос, хотя из туго сплетённых кос Маши никогда не выбивается ни единого волоса. Богатые косы лежат короной вокруг головы, открывая округлое лицо, маленькие розовые уши, украшенные серёжками, и горделивую шею с неизменной ниткой кораллов. Бусы эти, подаренные на день рождения, были первым подарком Василича своей будущей жене, тогда ещё невесте.
– Давно надо было поговорить, да всё не соберусь, – начала я. – Маша, я прошу терпимее относиться к членам семьи. Эльза предпочитает реже встречаться с тобой, Дашу ты часто до слёз доводишь. Даша легка на слёзы, да и коришь ты её по делу, но всё же чаще по пустякам. Мало того, теперь и Насте стало перепадать. Что случилось, Маша? Устала, выбери санаторий какой или островок, я куплю тебе и Василичу путёвки, съездите, отдохнёте.
– Кто кормить-то вас будет? – выкрикнула Маша и сделала паузу, давая мне возможность осознать всю бессмысленность своего предложения. – Без Василича, может, и можно обойтись, Стефан подменит, а на кухне кто? Я встаю в половине пятого и вона, уже первый час, а я ещё не ложилась. Устала, говоришь? Конечно, устала! Эльзе помощников на генералку приглашаешь. У Настьки в помощниках весь дом. У Дашки, – Маша кивнула на дверь, в которую выбежала Даша, – и так не много хлопот, так ещё и дитё своё на меня оставляет! И вместо спасибо, ничего не скажи ей! Ишь ты! А я? Всю ораву одна кормлю! Ты обо всех заботишься: «Эльза, устала, иди отдохни. Настенька, приляг поспи, пока я с детьми погуляю. Даша, кормишь! Похудеешь, когда кормить перестанешь», – передразнила она, удивительно точно повторяя мои интонации.
Я невольно улыбнулась, и моя улыбка её обидела – гневно сверкающие глаза увлажнились, а тон поутих:
– Для всех у тебя ласковое слово найдётся. Мужиков опекаешь, как маленьких – Стефан то, Пашенька сё. И Василича моего не забываешь, спасибо, – взмахнув рукой, она поклонилась. – А я что? «Благодарю, Маша» и всё? Обидно мне, Маленькая, не ценишь ты меня, да… – она обречённо махнула рукой, – и никто не ценит, один Василич разве. – Маша замолчала, достала из кармана халата салфетку и начала сморкаться. Скомкав салфетку в руках и глядя на неё, прибавила: – Я и хлопот-то тебе никаких не доставляю. А всё не любишь ты меня, как не родная я.
– Машенька, ты не просто хлопот не доставляешь, ты мне помогаешь в хлопотах с другими членами семьи! Прости, если внимания тебе мало уделяю. А что не люблю тебя, тут ты не права. И сама знаешь, что не права! И люблю, и родная ты мне, а уж Серёже и подавно! Он ведь ребёнком тебя ещё помнит. Устаёшь ты, тоже понимаю – семья растет, а кормилица ты у нас одна. Давай всё же пригласим тебе помощника.
Маша вздёрнула голову.
– Эка! Опять?! Я тебе говорила и опять повторю: никого чужого на кухне не потерплю! Этих-то, которых Сергей Михалыч приглашает, когда праздник какой, с трудом терплю! После них потом не отмоешь, не столько помогут, сколько напакостят!
Я улыбнулась, припомнив, как в начале нашего знакомства Маша не желала подчиниться единственному требованию с моей стороны – я требовала безупречной чистоты на кухне. Она и сама не поддерживала порядок, и Эльзу не пускала на кухню, по праву считая кухню своей территорией. Не желая вести бесполезных споров, я, в конце концов, объявила, что ищу новую кухарку, на что Маша, уперев кулаки в бока, поинтересовалась: