Страница 22 из 24
Последняя битва майора Уилсона стала в Южной Родезии памятным днём. Ежегодно 4 декабря с 1895 г. до 1920 г., «День Шангани» считался официальным родезийским праздником, после его заменил, в честь поднятия Британского флага в Солсбери 12 сентября 1890 г., «Occupation Day», т. е. «День оккупации», в 1961 г. переименованный в «День Пионеров». Новость о сражении на реке Шангани быстро разнеслась по всей Британской империи. В честь нее в разное время сочинили песни, написали книги, поставили театральные пьесы и даже сняли фильм. Мемориал, посвященный сражению, существует и работает до сих пор в независимом Зимбабве.
Один из постеров к фильму "Патруль Шангани", снятом в 1970 г.
Мемориал "Патруль Шангани" в Зимбабве
3 мая 1895 г. территория, занятая компанией С. Родса, стала официально именоваться Родезией. Европейское население страны к этому году составило уже 3600 человек. Быстро воздвигалось новое Булавайо на пять километров южнее разрушенной ндебельской столицы. Улицы прокладывались очень широкими – так, чтобы упряжки, в которых, бывало, по 12, а то и по 24 пары волов, могли разъехаться без особого труда. Делались посадки быстрорастущих деревьев. Родс призывал строить как можно больше и быстрее: «Дома, дома, дома!» И город быстро застраивался.
На месте времянок из рифленых листов железа возводились кирпичные дома. Была оборудована типография, начала выходить газета «Матабелленд таймс». Появились площадки для игры в крикет и даже скаковой круг, не говоря уже о барах и лавках. В марте 1895-го – немногим больше года после войны с Лобенгулой – в Булавайо жило больше полутора тысяч европейцев, в Солсбери – более семисот.
«Колосс Родский» – карикатура Эдварда Линли Сэмборна, опубликованная в журнале «Панч» после того, как Родс объявил о планах строительства телеграфной линии из Кейптауна в Каир в 1892 году.
Человеку, давшему стране свое имя, хотелось всячески развивать предпринимательство, насаждая «дух Сесила Родса». Он всемерно поощрял в «пионерах» надежды, что Булавайо и другие города Родезии станут новым Йоханнесбургом и Кимберли. Он даже отобрал в Кимберли тридцать молодых людей, наиболее близких его образу колониста, и отправил их в Родезию. Но жизнь там была трудной. Стоило Родсу появиться в Родезии, как поселенцы принимались жаловаться на тяготы и лишения, просили денег. Из тридцати отобранных Родсом кимберлийских молодых людей к 1896-му году в Родезии остались только двое. Остальные, по признанию секретаря Сесила Родса умерли или уехали из страны, сильно подорвав здоровье. Главное же, окончательно рушились надежды на золото, а оно-то ведь и было главной притягательной силой для первых пионеров. В начале девяностых стало ясно, что золота очень мало в стране шона, теперь – что не лучше положение и на землях ндебеле, поэтому пришлось сменить главное направление на развитие фермерского хозяйства, а значит, на еще большее ограбление африканцев.
Земельные угодья Родезии Привилегированная компания считала своей собственностью. Отчуждение земли шло так стремительно, что, когда ндебелы, отступавшие на север в конце войны 1893 года, стали возвращаться, многие их земли уже присвоили европейцы.
Африканцы быстро ощутили на себе всю полноту несправедливости, неравенства и угнетения от новых правителей. В 1894 году для проживания африканцев были созданы специальные резерваты, находившиеся под контролем туземных комиссаров. Работала над ними специально собранная Земельная комиссия. В своем докладе она предложила выделить для ндебелов и «их бывших рабов» (т. е. шонов, живших в области расселения ндебелов) два резервата общей площадью десять с половиной тысяч квадратных километров. Африканцам с их уровнем земледельческой культуры оставили явно недостаточно земель, к тому же худших. Комиссия работала в такой спешке, что один из резерватов даже не осмотрела. Для шонов же вообще не выделялось никаких территорий с фиксированными границами. Привилегированная компания считала себя вправе продать колонистам любой участок в любом районе. Поселения шонов могли оставаться на проданных землях только с согласия новых хозяев, а те соглашались лишь при условии, что вожди и старейшины выделят им рабочую силу.
В 1894 году был принят закон, по которому африканцы имели право покупки земли за пределами резерватов на тех же условиях, что и европейцы. Однако за тридцать лет африканцы приобрели всего 19 небольших ферм. В 1893 году был принят закон о бродяжничестве, на основании которого любой чернокожий мог быть приговорен к принудительным работам сроком до трех лет, в 1895 – закон о пропусках, по которому африканцы лишались свободы передвижения. При этом официально декларировалось о равенстве между чернокожим и белым населением Родезии[251].
Сильнейшим ударом для африканцев стала реквизиция скота. В начале 1896 года у ндебелов осталось лишь сорок тысяч голов, в шесть раз меньше, чем до войны 1893 г.
Вскоре после окончания военных действий, в начале 1894-го, Джемисон, как главный администратор, собрал индун и объявил, что их соплеменникам придется работать на рудниках и фермах. Как заставить работать? Способов было несколько и действовали они все одновременно.
Во-первых, вводился налог с хижины. С точки зрения европейцев, он был невелик. Но где африканцу взять деньги, если его зачастую даже не пускают на рынок для европейцев? Не сложно догадаться, что он вынужден будет идти работать на белых.
Во-вторых, создание резерватов неизбежно приводило к появлению наемной рабочей силы. В резерватах земли меньше, сама она хуже, – прокормиться труднее. И вновь приходилось идти на заработки.
Третий путь был естественнее и не требовал особых административных мер. Африканцы видели товары европейской выделки – топоры, ножи, мотыги. Оценивали их преимущества и хотели их получить. Для этого нужны были деньги, а значит снова работать на поселенцев.
Только первая мера могла работать только при широкой, устоявшейся административной структуре, наполненной чиновниками, которые могли бы реализовать и проконтролировать исполнение новых законов, требовались люди и время. Вторая временно уперлась в налаживание быта, восстановление хозяйств после войны и переездов. Третья являлась совсем вялотекущей. А BSAC и первым колонистам требовалась рабочая сила сиюминутно, и руководство компании пошло на старый проверенный метод – прямое принуждение. Комиссары по делам туземцев приказывали индунам посылать молодежь в рудники и на другие тяжелые работы на два – три месяца в году. А поскольку эти приказы выполнялись крайне неохотно и вождями, и рядовыми общинниками, для набора рабочих отправлялись полицейские отряды.
Не пренебрегла администрация Родса и телесными наказаниями. Один из очевидцев, англичанин Томсон, писал об африканцах: «Достаточно было любому из этих парней сказать по-английски «двадцать пять», чтобы вызвать на его лице грустную усмешку, – они прекрасно понимают, что это означает». Дело в том, что именно 25 ударов плетью считались обычным наказанием[252].
Русский горный инженер В. С. Реутовский находясь в командировке в Южной Африке так описывал царящие там порядки: «В социальном отношении Африка не представляет ничего поучительного: англичане из свободной страны здесь хозяйничают как варвары; и если, где еще сохранилось рабство, то это здесь, в отношениях, какие установлены во всех отраслях промышленности между «белыми» и «черными». Удивительно, как вместе с этим уживаются здесь порядки свободного обращения металла»[253].
251
Емельянов А.Л. Колониальная Африка южнее Сахара. – М.: Издательство «МГИМО Университет», 2011. – С. 118.
252
Давидсон А. Сесиль Родс и его время. – М.: Мысль, 1984. – С. 267–270.
253
Вяткина Р.Р. Золото в отношениях России и Южной Африки (конец XIX – начало XX вв.) // Архивы –
ключ к истории Африки XX века. Материалы международной научной конференции. Москва. 2005. – С. 151.