Страница 16 из 30
Николай ещё раз отпил из бокала, не глядя на Машу.
– Прости, Коля, я не хотела тебя огорчать…
– Ничего страшного, много лет прошло. Но это ещё не всё… Прогрессивная учительница с мужем-революционером не подозревали, что их прекраснодушные лозунги выльются в потасовку между крестьянами двух деревень, которые вовсе не чувствовали себя забитыми, а, напротив, – совершенно свободными в присвоении чужого урожая. Только, увы и ах, не поделили его между собой. Завязалась драка, а кто-то ещё и дома поджёг. Дело было ночью… Погибли и женщины, и дети. Никогда не забуду бабьего воя на следующее утро… Вот поэтому, Машенька, я не сочувствую революционерам и согласен с Достоевским.
– А что Достоевский писал про революцию?
– "Дай всем этим современным учителям разрушить старое общество и построить новое – выйдет мрак и хаос, нечто грубое и бесчеловечное…" Что-то в этом роде. И я убедился в его правоте.
Маша задумчиво ела мороженое и молчала. Она была несогласна, но не хотела спорить, чувствуя, что эта тема их поссорит.
– Коля, а почему ты не пьёшь шампанское? Может, тебе вина заказать?
Николай чуть наклонился к ней и таинственно прошептал:
– Видишь ли, Машенька, у меня странное свойство организма – когда выпью, то говорю без удержу всё, что думаю, и попадаю в неловкие ситуации…
Маша расхохоталась.
– Вот это здорово! Выпей хотя бы чуть-чуть, я хоть больше узнаю, что у тебя на уме, – умоляюще протянула она.
Он налил шампанского в бокал и шутливо произнёс:
– Ну, раз ты просишь… Потом пеняй на себя.
Заиграла музыка, и некоторые пары пошли танцевать. Маша и Николай посмотрели друг на друга – всё было решено без слов… Они танцевали долго, а в конце последнего танца Маша заметила, как изменился Николай.
– Коля, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя покраснели губы и глаза блестят, словно в лихорадке.
– Я же говорил, – он чуть крепче прижал Машу к себе и шепнул на ухо: – шампанское в действии.
Она заметила заинтересованные взгляды мужчин и смутилась. Николай тоже огляделся и всё понял.
– Пойдём сядем, пока я не ввязался в драку из-за тебя.
Они заказали кофе. Маша надеялась, что вечер окончится без приключений. Но на Николая напало вдохновение – его взгляд стал особенно проникновенным.
– Ты знаешь, почему мне нравится Онегин?
– Почему? – с опаской глядя на него, спросила она.
– Потому что лучше никто не сказал о нежных чувствах мужчины.
Он подсел к Маше поближе, взял её за руку и начал читать:
Маша боялась поднять глаза и чувствовала, как краска заливает щёки. Она ощущала на себе горящий взгляд Николая и наклонила голову вперёд, чтобы за длинными локонами спрятать лицо.
Голова закружилась, словно Маша выпила слишком много шампанского. Она слушала, как в первый раз, забывая, что это Пушкин. Коля так искренно читал, будто это было его признание, а не Онегина. Вдруг ей стало страшно, а что будет после? Некоторые посетители ресторана уже улыбались и поглядывали на них.
Маша поняла, что надо срочно уходить. Она махнула рукой официанту.
– На счёт батюшки, – прошептала она, и тот понимающе кивнул.
Николай подал ей руку, и под пристальные взгляды они вышли из ресторана.
"Сама виновата, дурочка! – сердилась она на себя, пока Коля махал лихачу. – Он же предупреждал, а я не поверила".
Она забилась в угол коляски, надеясь, что Николай продышится на свежем воздухе, и обратная дорога пройдёт без приключений. Но тот не оставил её в покое. Он подвинулся поближе.
– Машенька, я болен тобой, как Онегин Татьяной. Всё это правда, и я рад, что сказал…
Елагин взял её руки и стал медленно целовать каждый пальчик. У Маши всё поплыло перед глазами. Да, это была безумная идея с шампанским. Она вырвала руки.
– Коля, я не готова пока к серьёзным отношениям.
Он молча посмотрел на неё тёмными цыганскими глазами.
– Понимаю, – сказал он после паузы, – но я могу надеяться?
– Можешь, – тихо сказала она.
Слава Богу, вот и дом…
Глава десятая
Тёплая зима десятого года удивляла не только москвичей, но и жителей многочисленных сёл и деревень необъятной России. Крестьяне сокрушались об озимых, дети скучали по снежным горкам, а старики с грустью думали, что приближается конец света.
Фёдор Андреевич Татищев сидел в кресле-качалке на застеклённой террасе и невидящими глазами смотрел на чёрную дорогу. На коленях лежал рыжий кот и громко мурлыкал от поглаживаний хозяина. Татищев ждал сына из Петербурга. Пётр сообщил в письме, что приедет на недельку перед Новым годом. Надо с ним серьёзно поговорить.
Сзади раздалось деликатное покашливание Макара.
– Ваша милость, замёрзнете. Чего в холоде сидеть? Чай, не лето, пойдёмте в дом!
– Не замёрзну, Макар. Скажи-ка, брат, у тебя сын сейчас где?
– Где ж ему быть, Фёдор Андреевич? Дома с женой и детишками. Работает посменно на железной дороге. Сейчас отдыхает, – удивился вопросу мужичок.
– У тебя и внуки есть… А вот от моего балбеса внуков не дождёшься. Только и знает, что в карты играть, да водку пить с приятелями. Кто ж за такого пойдёт?
– Не расстраивайтесь, ваша милость, ещё образумится. Будут у вас внуки.
– Не знаю, Макарушка, уже не верю, – вздохнул помещик, – одного понять не могу – почему так получилось? Я работал, строил, деньги копил, думал, Пётр дело моё продолжит. А сына-то, оказывается, упустил. Вырос чужой человек. Вон Елагин-старший был небогатым, да и помер в долгах. А с сыном жили душа в душу. На похоронах, говорят, слёз не стыдился.
С этими словами Татищев тяжело поднялся из кресла, спустил кота на пол и пошёл в дом. В последнее время его всё чаще посещали подобные грустные мысли о жизни. Удалась она или нет? Он и сам не понимал.
Вечером приехал сын. Первая радость встречи омрачилась нервным состоянием Петра. Что-то его тревожило, но он отказывался рассказывать отцу, сославшись на плохое самочувствие. Фёдор Андреевич не спал всю ночь.
За завтраком состоялся неприятный разговор.
– Отец, мне нужны деньги, – начал Пётр.
– Я так и думал, сколько? – спокойно помешивая чай, произнёс отец.
– Много, я проиграл в карты крупную сумму.
– Могу дать рублей пятьсот, денег свободных нет, – после паузы ответил Татищев.
– Сколько? Да я за час проигрываю больше! – укоризненно воскликнул сын. Он не понимал, как можно быть таким наивным! Он же богатый наследник и играет по-крупному! А отец как ребёнок.