Голландка

- Держи меня, я не умею тормозить! - заверещала Лана, неумолимо приближаясь к бортику на противоположной стороне катка.

Даниил прибавил ходу и успел буквально в последний момент. На то, чтобы деликатно ловить девушку, времени уже не оставалось, так что он просто вклинился между нею и забором из пластика. Забор заскрипел, но выдержал. Даниил крякнул - массой разогнавшейся Ланы его чуть не расплющило. Он всем телом ощутил обилие ее выпуклостей, даже сквозь толстый шерстяной свитер, и пуховик-безрукавку.

- Ты как? В порядке? - прохрипел он.

- Ага! - Лана поправила сползшую на нос шапку и небрежно чмокнула его в щеку, удачно оказавшуюся в пределах досягаемости. - Ты мой герой!

Оставив пингвина, и осторожно держась за бортик, она побрела по краю катка, больше не рискуя высовываться в центр. А Даниил довольно долго стоял столбом, краснея до самых ушей и чувствуя, как помимо воли к ним расплывается довольная улыбка.

Сидеть дома с Ланой оказалось... нормально.

Даниил ожидал неловкость, даже ссоры. Все же она привыкла днем оставаться одна, а по выходным чаще всего уезжала то к родителям, то к бабушке в дом престарелых, так что видели они друг друга все полгода совместного проживания только пару часов, по вечерам.

А тут целые сутки вместе.

Они взрослые люди, со своими привычками и обыкновениями. Мало ли, кому из них что не понравится.

Но как ни странно, получилось так, что даже в мелочах они либо совпадали, либо дополняли друг друга. Утром Даниил вставал чуть раньше, и пока Лана валялась и приходила в себя, успевал умыться, побриться, сделать завтрак и свою порцию даже съесть. Когда девушка выползала на кухню, ее уже ждал свежезаваренный кофе из аппарата.

Для любителя покрепче они нашли в магазине супер-обжаренный эспрессо, двенадцать баллов из десяти. Гущи он, конечно, не давал, но всю остальную гамму ощущений обеспечивал. Лана же упорно продолжала пить свою четверку и кривиться на чёрное «дьявольское варево».

Даже когда они заказали пиццу навынос - обоим было лень готовить, и хотя очередь была Даниила, он забастовал - оказалось, что он не любит и оставляет на тарелке сухие корочки по краям треугольников - а она их как раз обожает больше всего. Так что пиццу поделили нетрадиционно. Ему середину, ей края.

Заказы под Рождество были уже выполнены, клиенты ушли на заслуженный отдых, и до середины января новых можно было не ждать. Так что, пользуясь перерывом в занятиях, и тишиной на рабочем фронте у Ланы, они радостно бездельничали, гуляли по полдня, а по вечерам устраивались с планшетом в гостиной, заворачивались в один плед и смотрели какую-нибудь романтически-комическую, расслабляющую мозг ерунду.

В темноте их руки встречались, будто невзначай, и сплетались пальцами. Иногда Лана доверчиво клала голову Даниилу на плечо. Дальше, по негласной договоренности, они не заходили. После новогоднего поцелуя они оба сделали паузу, некий невидимый шаг назад. Им нужно было подумать, осознать и решить - стоит ли идти дальше, и превращать их фиктивный брак в настоящий, или из этого получится больше проблем, чем приятного и полезного? Каждый варился в котле собственных мыслей, не спеша делиться с партнером, но тем не менее, каждый вечер они снова притискивались друг к другу боками на узком диване из Икеи, и включали очередную Рождественскую комедию.

Пока что обоих устраивала эта непонятно-романтичная, ни к чему не обязывающая фаза их отношений. Они присматривались, притирались друг к другу, как два соседних кусочка пазла. Подходят или нет?

Получится или придётся снова искать?

Занятия в институте начались ровно через неделю после Нового года.

С непривычки Даниил чуть не проспал, дважды. Один раз дома, нажав отбой вместо «подремать» на телефоне. Хорошо, что через десять минут осознал, что натворил, сел с вытаращенными глазами на кровати, и ринулся собираться. А второй раз в поезде, когда чуть не проехал пересадку в Утрехте. Хорошо, контролёр, уже знающий студента в лицо, потряс его за плечо.

- Тебе не выходить? - заботливо спросил он. Даниил потер заспанное лицо, вскинулся, и ломанулся на выход, в последний момент обернувшись и промямлив неразборчивую благодарность.

Прямо на станции он взял кофе в пластиковом стаканчике, и выпил по дороге к институту, что помогло ему продержаться до вечера и позорно не заснуть прямо на семинаре.

Часть макета, что он приволок с собой в обувной коробке, преподаватель безжалостно забраковал. И окна получились неубедительные, и деревья как непонятные клочки зеленой пыли, а уж про людей-палочек вообще речи не идёт. Ужас ужасный.

С цифровой частью дело обстояло не лучше. Несущие перекрытия оказались не в том месте, какие-то стены слишком толстыми, какие-то тонкими, где-то они были позарез нужны, но на плане отсутствовали. В общем, полгода работы - согласованной с тем же преподавателем до последней линии, между прочим - псу под хвост.

И если план Даниил мог переделать сравнительно легко, воздав хвалу современным технологиям и порадовавшись, что перестал представлять реальные чертежи, то макет оставалось только выбросить. Что он и сделал. В ближайшую к аудитории урну.

На улице моросило, тем противным недодождем, который висит в воздухе и делает вид, что он туман. Зонтик от такого не спасает, и парню оставалось только натянуть капюшон и припустить побыстрее к станции.

Как встретишь год, так и проведёшь?

Не хотелось бы.

Зайдя домой, Даниил повесил промокшую куртку на крючок у входа, стянул за пятку потемневшие от влаги угги, и поставил их поближе к батарее. Не забыть бы еще бумаги напихать. Как раз пригодятся те залежи, что опять начали скапливаться у дивана. Старые-то при переезде выкинули, но под Новый год во всех магазинах журналы лежали такие красочные, такие завлекательные, что Лана оглянуться не успела, как снова забила корзину пол завязку.

Пытаясь попасть ногой в тапочек, Даниил мельком глянул в сторону гостиной и обомлел. На секунду ему показалось, что в центре кто-то стоит.

Кто-то явно чужой, в угрожающей позе, да еще и с оружием!

А где-то там, на кухне, должна быть беззащитная, ничего не подозревающая Йоланда!

Сердце заколотилось как бешеное, мозг ударными дозами выпрыснул адреналин в кровь.

- Лан! - позвал Даниил, сознательно отвлекая внимание вторженца на себя.

- А? - высунулась девушка из-за угла, держа руки в перчатках на весу. Сегодня была ее очередь готовить, и судя по обмундированию, на ужин будет полуфабрикатное мясо. Йоланда никогда не брала сырой фарш или куски голыми руками. По ее словам, у нее на это чуть ли не аллергия. Прямо все мурашками покрывается. С точки зрения Даниила, сие называлось «повышенная брезгливость», но страдалице виднее.

Лана проследила за напряжённым взглядом Даниила, уткнулась в яркое, угрожающе-красно-чёрное нечто, и неожиданно захихикала.

- Это мой костюм на Кон. - пояснила она. - Сегодня утром принесли. Скажи, молот как настоящий?

С этими словами она упорхнула обратно на кухню, оставив остолбеневшего Даниила разглядывать манекен с надетым на него чёрным купальником в красную клеточку - или красным в чёрную? - и алую фривольную пачку. Образ довершала прислонённый к текстильному плечу молот в человеческий рост, навершие которого, если бы было настоящим, весило бы килограмм сорок.

Он с опаской подошёл, взял оказавшееся легчайшим оружие, и сделал пару пробных замахов. Папье-маше со свистом рассекло воздух.

- Сюда бы еще кожаную куртку. - мечтательно донеслось из кухни.

- У меня есть. - откликнулся Даниил раньше, чем сообразил, что предлагает ей одеть собственную вещь.

К собственности, особенно одежды, у него был особый пиетет. Несмотря на то, что младших братьев-сестёр, с которыми нужно было бы делиться, у Даниила не было, зато были соседские дети, и дальние родственники из провинции, которым отправлялось все ставшее маленьким и из чего он успел вырасти.

Когда он пошёл в школу, прямо первого сентября отец решил, что детство закончилось. Запаковал и отправил все игрушки в ближайший детский дом.