Наследник

Наступившая ночь и панические перемещения отрядов мятежников по самым разным направлениям помогли отряду егерей незаметно добраться до точки назначения. Которая находилась в парке, в квартале от дома с конспиративной квартирой. Как оказалось, там, в невзрачной будке то ли водопроводчика, то ли дворника, располагался запасной выход из подземного хода, ведущего в подвалы штаба. Внутри хода оказалось сухо, прохладно… и темно. Так что фонарики, прихваченные с собой вроде бы на всякий случай, оказались вполне к месту. А позднее пригодились и бесшумные револьверы Нагана. Из них перестреляли отсиживавшийся в бомбоубежище десяток мятежников, непонятно — боевиков или деятелей из руководства, решивших отсидеться в безопасности во время штурма. Потом, переждав, пока закончится первый этап обстрела со стороны подошедших русских войск, егеря несколькими тройками выбрались наверх. Связисты развернули радиостанцию прямо у входа в подвал, а остальные зачистили охрану запасного входа, а также расчеты несколько огневых точек на первом этаже. После чего в задние вошла гвардейская пехота. И началось то, что называется простым армейским термином «зачистка»…

Россия. Санкт-Петербург, Зимний дворец. Сентябрь 1963 г.

Очередной длинный и насыщенный заботами день уходил, легко, незаметно для глаз отступая и сменяясь сумерками. Воздух за окном терял прозрачность, в углах и за шкафами с книгами накапливались тревожные тени. Сидевший за столом Олег отложил в сторону очередной лист бумаги, буквы на котором даже в свете настольной лампы читались с трудом, и встал из-за стола. Сделал пару упражнений из армейского комплекса гимнастики, разминая затекшие спину, руки и ноги.

«Черт бы побрал этих всех писак-сочинителей, которые так старательно восхваляют жизнь монархов! Я так даже в военном училище не уставал, — посетовал он, прохаживаясь рядом со столом. — И самое главное — нет у меня пока команды, все сам. Хорошо было дедушке — время чтобы присмотреться к каждому хватало. Не зря он девять лет понемногу свою команду готовил, подбирал. А в тысяча девятисотом и взял полноту власти в свои руки. Это выходит и мне тоже с десяток лет так трудиться. Точно раб прикованный к веслу… И никуда не убежишь с этой галеры». И еще он подумал, что настоящий монарх может не знать даже математики, или не уметь читать и писать, как средневековые европейские владыки. Но разбираться в людях и уметь поставить каждого из них на подходящий для него пост — просто обязан. И если не следовать этому правилу, то страну ждут тяжелые испытания.

Олег, убегая даже мысленно от неприятного вывода, переключился на другое, остановившись перед соседним столом с расстеленной на нем картой Привислянских губерний, бывшего «Царства Польского». На ней, кроме условных обозначений мест дислокации воинских и жандармских частей были нанесены необычные значки с нанесенными рядом числами. Ими в канцелярии отметили по результатам обобщенных данных от Министерства Внутренних Дел и Министерством Экономики и Торговли разрушенные в ходе боев города, предприятия, дороги. Числа означали примерный процент разрушения. «И теперь это все нам восстанавливать, чорт бы побрал всех этих панов! — неожиданно даже для разозлился Олег. — Чем с ними вежливей и ласковей — тем они больше хамеют!»

Олег неплохо помнил историю Польши, то есть Ржечи Посполитой или Привисленского края. Помнил он и о том, отчего не состоялась и погибла Польская держава. Из-за этих самых рокошей. До тех пор, пока все государства находились примерно на одном уровне политического развития — польское рыцарство успешно держало и даже расширяло границы, на равных схватываясь и с русскими, и с германцами, и даже с амой могучей державой того времени — османами. А в Смутное время у Польши был шанс даже полностью подчинить себе Россию. Да, в это время польский ставленник сидел на русском троне. Если бы был он немного поумнее и паны не были бы настолько польскими панами — вместо Российской Империи могла бы появиться державная Ржечь Посполита Польская. Но не сложилось. Русские не захотели быть хлопами, а польские паны не смогли сломить их сопротивления. «Старинный спор славян» закончился победой русских. И еще — пришло время новых государств. Время регулярных армий и флотов, время централизованного управления и развития экономики. А Польша продолжала жить старыми порядками, устраивать рокоши и делить власть между шляхтой. И слов пьяного шляхтича: «Не позволям!», хватало, чтобы разрушить самые прекрасные и необходимые государству планы и намерения. Богатые магнаты имели власти больше, чем олицетворявший страну король и поддерживали этот беспорядок к своей выгоде, потому что не желали ни платить налоги, ни служить кому-то. А в результате страна все больше слабела и разваливалась. И в итоге получила то, что получила… Олег даже улыбнулся, вспомнив шутку учителя истории, что с середины восемнадцатого и до двадцатых готов девятнадцатого века в Европе при любой непонятной политической ситуации первым делом делили Польшу. И что самое противное — отошедшая к России часть пользовалась бОльшими привилегиями, чем прусская или австрийская. И что? А ничего. Фантом прежней Ржечи, гонор и тщеславие заставляли поляков раз за разом восставать против русской власти.

«И ведь что характерно, в Германской Империи и не думают бунтовать. Хотя у них там даже говорить по-польски на улице запрещено. А оккупанты — это только русские. Правильно, выходит, дед сделал, что Краков немцам отдал», — мысли всплывали тяжелые и злые. — Пожалуй, чистку придется проводить не только среди сановников, чиновников и банкиров с промышленниками, — вслух произнес Олег. — Пора опять Сибири заговорить по-польски… — Осмотрелся, не слышал ли кто его признания. И снова начал рассматривать карту, размышляя о том, стоит ли вообще восстанавливать разрушенные фабрики или запускать в работу остановившиеся во время мятежа предприятия.

«Конечно, общее производство упадет, могут появиться недовольные германские промышленники, которым принадлежит часть заводов. А с другой стороны, предоставить им государственные кредиты и льготы на перенос тех же тестильных предприятий в Туркестан, поближе к источникам сырья. Прочие же заводы можно перевести в Новороссию или даже в Малороссию…, - идея настолько захватила цесаревича, что он вернулся к столу и записал ее в ежедневник. — Надо обязательно решить этот вопрос, не откладывая, до коронации. Пожалуй, поручу Савицкому, он тянуть не будет. Если справится — будет канцлером», — решил Олег. После чего, вздохнув, снова взялся за документы.

Россия. Москва. Кремль Георгиевский зал. Июль 1964 г.

Честно говоря, Георгий несколько опешил, когда его вызвали вместе с экипажем в Москву. Если бы Санкт-Петербург, то никаких вопросов, все же ни Семецкий, ни другие члены экипажа дураками не были и давно уже узнали, кого они тайно переправили по воздуху. Но, естественно, молчали об этом. Секретность есть секретность. И вдруг… вызов Москву, да еще в период коронации… этого никто из них не ожидал.

Не меньше они удивились, когда их встретил в аэропорту поручик Величко в форме Личного Его Императорского Величества Конвоя. Причем с целым набором орденов на груди, в большинстве своем — с мечами.

— Ну ничего себе, господин гвардии поручик, — не удержался от комментариев Васильев. На что Величко ответил улыбкой и любимым ответом американских политиков. — Без комментариев.

К Большому Кремлевскому Дворцу их доставили в нескольких лимузинах с императорскими гербами. Которых у дворца оказалось неожиданно много.

Когда они вчетвером в Георгиевский зал, там уже находилось не меньше полутора сотен офицеров и унтер-офицеров самых разных родов войск. Семецкий и его экипаж, отпросившись у их сегодняшнего «Вергилия», сразу направились в сторону кучковавшихся несколько в стороне офицеров и унтеров в небесно-синей парадной форме Воздушно-Космических Сил. Познакомились. Оказалось, что восьмеро из них — экипаж бомбардировщика, эвакуировавшего наследника из Белой. А потом участвовавшего в одной «сверхсекретной» операции вместе с остальными присутствующим девятью экипажами из состава пятьдесят второго полка. Кроме них, от воздушного флота присутствовали еще шестеро воздухоплавателей с патрульного дирижабля ДРОН, тоже поучаствовавшие в «анабазисе цесаревича» и несколько летчиков-штурмовиков, отличившихся во время подавления польского мятежа. Кроме них, по залу прогуливались несколько егерей из сорок пятого отдельного, бронекавалеристы, гвардейские и армейские, и пехотинцы. Немного побеседовав со своими летунами, Семецкий решил прогуляться по залу и неожиданно наткнулся на знакомую четверку морпехов, о чем-то увлеченно споривших с егерями. Неожиданно подпоручик, старший из морских пехотинцев по званию, заметил Семецкого. Кивнул и, что-то сказав егерям, видимо извинившись, направился прямо к Георгию.